• Вы ищете поддержки у священника или духовного наставника, но вас встречают фразами: «Чти мать свою»; «Ты не исцелишься, пока не простишь»; «Семья — это все».

• Вы пытаетесь поговорить с вашим партнером, а он советует: «Не позволяй ей себя задевать. Всегда она так».

И после всего этого вы опять в начале пути — в замешательстве и одиночестве, и вам даже стыдно за свою попытку взглянуть в лицо собственному прошлому и преодолеть его. Вы начинаете сомневаться, имеете ли вы право чувствовать то, что чувствуете.

Другие не видят того, что видите вы

Борьба с болью и последствиями нелюбви матери может привести к полному одиночеству и изоляции. Людям с достаточно здоровыми матерями трудно принять тот факт, что не все матери такие же, как их собственные. Часто даже доброжелательный друг или родственник может относиться без должной серьезности к переживаниям женщины, которая была нелюбимой дочерью, или осуждать ее, когда она ищет сочувствия. Моя тридцатидвухлетняя клиентка Валери, работающая программистом, пришла ко мне, чтобы побороть стеснение и тревожность, из-за которых она чувствовала, что потеряла стимул на работе и в жизни. По ее словам, ей было трудно выбраться из своей раковины, потому что люди просто ее не понимали.

Когда я попросила привести пример, она описала недавний случай.

Валери: «Месяц назад я записалась на уроки рисования. Это была моя давняя мечта. Преподаватель Терри очень хвалила мои акварельные работы, и, несмотря на двадцатипятилетнюю разницу в возрасте, мы очень сблизились. Терри сказала, что сделает выставку работ учеников, и я очень обрадовалась, что она выбрала две мои работы. Вдруг я разрыдалась. Когда она спросила, что случилось, я рассказала, что тем утром сильно поругалась с мамой по телефону и не хотела ее приглашать.

Она ответила, что очень хотела бы познакомиться с моей матерью, дизайнером интерьера (и несостоявшимся художником — впрочем, об этом я умолчала). Терри несколько раз заговаривала со мной о матери, поэтому, вопреки голосу разума, я отправила ей электронное письмо. И вот мама приходит на выставку и начинает расхваливать все остальные работы, а мои будто не замечает. С Терри она была в высшей степени очаровательна и разговорчива. После ее ухода Терри сказала мне: “Как бы я хотела, чтобы у меня была такая замечательная мама. Я отдала бы что угодно, чтобы моя мать была жива. Надеюсь, ты понимаешь, насколько тебе повезло”.

Я ответила: “Не все то золото, что блестит. Моя мама бывает очень самовлюбленной, требовательной и амбициозной”».

Валери была расстроена, что женщина, которую она считала своим другом, не услышала ее. Если подобные переживания тяжелы для взрослого человека, то представьте, насколько сложно бывает маленькой зависимой девочке (или вспомните, каково было вам в детстве), когда она пытается быть понятой.

Коллин, одинокая девушка двадцати восьми лет, работающая менеджером в сети супермаркетов, рассказала мне, что, насколько себя помнит, всегда страдала хронической слабовыраженной депрессией. Она принимала препараты, которые помогли, но ей хватило проницательности понять, что ее подавленному состоянию во многом способствуют вопросы из ее прошлого, оставшиеся без ответа. Чтобы разобраться с ними, она обратилась ко мне за помощью.

Узнав ее получше, я попросила рассказать немного о детстве.

Коллин: «Мне было не с кем поговорить… Жизнь была не сахар. Никто меня не слушал, я только подавляла свою печаль. Если я пыталась поговорить о маме с отцом, он отвечал: “Просто будь с ней мила”. Однажды я осталась ночевать у тети Джины. Она спросила, как дела дома. С ней я чувствовала себя в безопасности, она хорошо ко мне относилась, поэтому я ответила: “Мне кажется, с мамой что-то не так. Она постоянно орет на меня и говорит, что я ничего не стою”. Джина молча выслушала и, как мне показалось, поняла, но потом сказала: “Ты должна стараться радовать ее. На самом деле она так не думает. Она очень несчастлива с твоим отцом и, если бы не ты, давно бы ушла от него. Ты ей обязана. Не принимай все близко к сердцу”. Это прозвучало так, будто я огорчила тетю Джину. Я еще больше расстроилась оттого, что призналась ей, и подумала: “Вот здорово! Она тоже будет теперь на меня злиться”. Я пожалела, что открылась».

Всех женщин, у которых были нелюбяще матери, объединяет желание подтверждения — стремление найти того, кто скажет: «Да, то, что ты испытала, абсолютно реально. Да, твои чувства оправданны. Я тебя понимаю».

Дочери, которых не любили, испытывают огромное давление: они не должны рассказывать о словесной, психологической и даже физической жестокости, пережитой ими в прошлом и настоящем. Дети рано постигают основные правила: Не говори никому. Не говори даже себе.

Так учатся скрывать, преуменьшать и подвергать сомнению собственную правду.

Как непринятие матерью становится частью вас

Стремление максимально использовать свои возможности, особенно в тех случаях, когда это касается вашей матери, кажется нормальным, но оно скрывает целую сеть трещин вашей жизни, будто после эмоционального землетрясения. Вариант «улыбаемся и терпим» помогает сохранить мирные отношения, но это не многим лучше, чем быть парализованным от стыда и страха. Отсутствие должного выражения своих эмоций чревато тем, что вы продолжите оставаться «в темноте».

Все внешние установки, полученные вами при попытке сказать правду о матери, отражаются в сильнейших эмоциях, идущих изнутри:

• Вы чувствуете себя предателем, ведь рассказывая правду, вы «критикуете мать». «В конце концов, она подарила тебе жизнь».

• Вы чувствуете стыд. «Все матери любят своих детей — а если не любят, то у них на это серьезные причины».

• Вы сомневаетесь в собственных ощущениях и задаетесь вопросом: вы «принимаете все слишком близко к сердцу» или просто жалеете себя?

Эти мысли и чувства очень сильны и для многих из нас оказываются невероятно пугающими. Они способны распахнуть перед нами такую бездну страданий и неуверенности, что единственной реакцией на подобный опыт будет только ужас. Это ужас перед тем, какими могут быть последствия нашего решения позволить себе испытывать то, что мы чувствуем, то есть признать наконец, что наши матери нелюбящие, и попытаться изменить эти отношения.

Вот какие ответы я часто слышу от дочерей, объясняющих, почему они не могли назвать своих матерей, даже в самых запущенных случаях, нелюбящими:

• Для меня было невыносимо чувство вины.

• Я не могла терпеть грусть.

• Для меня было невыносимо ощущение потери.

Маленький испуганный ребенок внутри взрослой женщины говорит: «Если ты скажешь правду, у тебя больше не будет мамы». Слыша шепот этого внутреннего ребенка, даже самые успешные и умудренные опытом женщины забывают, что они взрослые и больше не нуждаются в близкой связи с матерью, чтобы выжить.

Как только вы твердо решите, что больше не будете терпеть чувства, вызванные искажением правды, у вас останется только одно средство: разумное объяснение, которое разрушит ваши представления о самих себе и о вашей матери.

«Слушай, ей тяжело пришлось, — говорите вы себе. — Не суди ее строго».

Коллин долго сопротивлялась, хватаясь за малейшее доказательство, что ее мать «не так плоха», и ее желание оправдать мать было понятным.

Коллин: «Не думайте, что я делаю из мамы злодея. Это не так. Я хочу сказать, что она следила, чтобы у нас всегда была крыша над головой и еда. Мы никогда не голодали. У меня были учебники для школы и хорошая одежда. Честно говоря, в детстве я была сорвиголовой. Неудивительно, что она обижалась на меня».

Коллин все еще надеялась отстоять хоть немного положительных воспоминаний об отношениях с матерью, которая физически кормила досыта, но морила эмоциональным голодом. Подобное поведение нелюбящей матери, как правило, приводит дочь к самобичеванию, которое оказывается для той странно успокаивающим и уютным прибежищем.

Видите, какой получается круговорот? Боль, вызванная отношениями с матерью, превращается в страх, перерастающий в логические оправдания и самобичевание. Это замкнутый круг, в котором застреваешь без возможности что-либо изменить. Вполне возможно, что наш мозг понимает, что происходит, однако эмоции говорят совершенно другое, а ведь в большинстве случаев мы прислушиваемся именно к эмоциям.

Дочери нелюбящих матерей часто говорят: «Моя мама в депрессии», «Моя мама полностью занята своими мыслями», «Моя мама сводит меня с ума». Бывают и такие варианты: «Моя мама — алкоголичка», «Моя мама часто ругалась на меня и до сих пор ругается» и даже «Моя мама — такая тварь». Слова грубые, но осознанные, хотя это осознание не дает никакого облегчения. Потому что до тех пор, пока вы окончательно и бесповоротно не порвете с мифом о материнстве, вы не сможете остановить круговорот эмоций, запрограммированный на единственное объяснение: «Что бы ни сделала мама, это только моя вина».

Всю жизнь вы обманывали себя, полагая, что бракованной являетесь вы, а не ваша мать. Такое неправильное представление о себе сформировало ваше осознание себя как женщины, и вы прихватили его во взрослую жизнь в качестве багажа. Опираясь на собранную в юном возрасте коллекцию страхов и непонимания себя самой, вы продолжаете вести разрушительный образ жизни.