Сюзанна Баркли
Мятежный рыцарь
Пролог
Англия.
Апрель 1390 года
В этой дикой части горного края серый, пасмурный день быстро сменился черной, мрачной, как ад, ночью. Поднялся ветер, начал накрапывать дождь. Отряд всадников с трудом пробирался по разбитой дороге между холмами.
Говейн де Креси от холода ссутулился под изношенной туникой и поржавевшими доспехами. Прирожденный лидер, он был умен не по годам, а минуло ему всего двадцать шесть.
— Черт побери, неужели вы никогда не устаете? — проворчал Дарси Бьюфорт, его помощник.
— Что? — Говейн поднял забрало шлема. Глубоко посаженные глаза сверкали зеленым огнем, а черты лица были такими же решительными и угрожающими, как и эта, вскормившая его, суровая земля.
— Сколько нам еще ехать?
— Истэм как раз за следующим поворотом.
— Хорошо бы, а то люди больше не вынесут.
Говейн озабоченно оглядел свой отряд из тридцати воинов — ветеранов военных кампаний во Франции. Привычные к долгим, трудным переходам, теперь даже они падали от усталости. Ведь, захватив младенца и покинув дом Бланш, они еще ни разу не остановились. Встревоженный Говейн поискал глазами няню, ехавшую в середине отряда.
Тоненькая фигурка Руби терялась в складках плаща Говейна. Она согнулась, укрывая крошку Энид от непогоды. Если девушка не выдержит тягот пути, некому будет заботиться о двухлетнем ребенке.
— Нам бы только проехать еще одну лигу, [Лига — 4,83 км — Здесь и далее прим перев. // Лиля родилась в 1891 году, Элла — в 1896-м. 1 1 11 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 11 1 1 11 1 11 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 11 1 1 1 1 1 1 1 1 1 111 1 1 1 1 1 1 1 1 11 1 1 11 1 1 1 1 1 1 1 1 1 111 1 1 1 1 111 1 1 1 11 11 1 1 1 1 1] тогда мы отдохнем в надежном прибежище. — Несмотря на предчувствие беды, он так надеялся на это! Говейн даже хотел помолиться, но знал, что Бог отвернулся от него.
— Вы уверены, что отец примет вас? Прошло столько лет…
— Уоррен де Креси — не такой человек, чтобы иметь зуб против необузданного повесы, который похож на него самого. Да, ему не понравилось, что я покинул Истэм, но должен же он понимать, что младший его сын был молод и горяч и хотел попытать счастья во Франции!
— А Ранульф? — спросил Дарси. — Ваш злобный брат?
Говейн резко поднял голову.
— Я его так никогда не называл!
— Но вы рассказывали мне, что старший брат обижал вас и вашу мать. Если он отравлял вам жизнь в детстве, то уж точно и сейчас нам не обрадуется! Может быть, мы минуем Истэм?
— Нам некуда больше ехать, — отрезал Говейн. Поиски Энид истощили его средства, у них почти не осталось еды, и негде было больше укрыться. Черт, ему претило возвращаться домой неудачником, но другого выхода не было! — Мы не надолго. Отдохнем с неделю, и я попрошу мать разрешить мне поселиться в Малпасе — отец подарил ей это поместье. Она хотела передать его мне еще до того, как я покинул Истэм, но я был тогда слишком горд — не хотел брать то, что мне не принадлежит.
— А теперь вы проглотите свою гордость?
— Ради Энид — да! — Он продаст душу, лишь бы спасти ее. Говейн поднял лицо навстречу холодному ветру, но запах родной земли не унес мыслей о прошлом. — Мне, наверное, надо было им написать и узнать, как обстоят дела в Истэме. Если они бедствуют, то я не стану навязываться, словно нищий у ворот.
— Вы всегда прежде беспокоитесь о других, а не о себе.
— Если бы я не потерял голову, не попал бы в эту переделку! — огрызнулся Говейн. — Будь проклят тот день, когда я связался с Бланш!
Крупное лицо Дарси, выглядевшего старше своих двадцати восьми лет, смягчилось.
— Тогда бы у вас не было Энид.
У Говейна защемило сердце. Энид, его дитя! Она родилась вскоре после того, как он был захвачен в плен французами. Его посчитали убитым, а Бланш вышла замуж за другого. Энид же оказалась никому не нужной. Господи, в какой лачуге он обнаружил свою дочь! — с содроганием вспоминал Говейн.
— Девочке только два года, и она скоро все забудет, — ободрил его Дарси.
— Да она с криком просыпается каждую ночь! — сердито воскликнул Говейн. — Чем они так напугали ребенка, Бланш и ее благородный муженек? Она ведь даже не может ничего объяснить…
— Не мучайте себя, Говейн. Вы ни в чем не виноваты.
— Не хочу больше об этом говорить, — отрезал Говейн. Он научился скрывать чувства еще мальчиком и с годами достиг в этом совершенства. Иначе ему ни за что бы не выжить во французской тюрьме и не перенести предательства Бланш.
— Это Истэм? — Дарси указал вперед.
— Да, — с облегчением ответил Говейн, различив усталым взором знакомые очертания родового гнезда.
Истэмский замок стоял на вершине скалы. Обе его башни воинственно возвышались на фоне сгущавшихся сумерек. Замок был хорошо укреплен. Внизу, у подножия горы, лежала деревня. После всех происшедших с ним несчастий Говейн почти боялся, что Истэм тоже в руинах, как его мечты и надежды.
— Мы обогнем деревню или проедем по ней? — спросил Дарси.
— Проедем, так ближе.
Когда они подъехали к низкой каменной стене, окружавшей деревню, Говейн встревожился — стены местами разрушились, а дома казались необитаемыми.
— Такое впечатление, что здесь никто не живет, — подтвердил его опасения Дарси.
Говейн разглядел в темноте следы недавно проезжавших повозок.
— Возможно, все попрятались, испугавшись приближающейся бури?
Но из-за плотно закрытых дверей и ставен домика справа не пробивался ни один лучик света.
Здесь жил трактирщик Эверхард с дочерью Мей. Когда-то за жизнерадостной красавицей Мей увивалась половина деревенских парней, включая и самого Говейна. Он чуть было не спешился, чтобы узнать новости.
— Мне это не нравится. — Дарси отвязал боевой топор от седла. Здоровый как бык, с огромными, словно стволы дерева, ручищами — хорошо, когда такой человек рядом во время сражения.
Говейн вытащил меч из ножен и положил его поперек седла. Деревня оказалась пуста, и Говейн изменил первоначальный план действий.
— Я не отпущу вас одного, — заявил Дарси, поняв, что тот задумал.
Говейн взглянул на замок, возвышающийся на холме на фоне несущихся облаков. Из верхних башен струился свет и падал на стены, у которых, несомненно, находилась стража.
— Энид должна быть в безопасности, — ответил он. — Спешьтесь и спрячьтесь в скалах. Как только я пойму, что нас готовы принять, то сам приду за вами. Сам! Если появится кто-то еще и скажет, что его послал я, знайте, что я схвачен, и спасайтесь!
— Но…
— Я не задержусь, — отрезал Говейн и поскакал к замку.
Этот переход показался ему самым длинным в его жизни. Нервы были напряжены, как струна. У подъемного моста он натянул поводья.
— Остановись, назови себя и скажи, зачем пришел, — раздался суровый голос со стены Истэма.
— Я — сэр Говейн де Креси. Откройте ворота, — крикнул Говейн.
— Иди к дьяволу! — последовал ответ. — Он умер.
Говейн поднял забрало шлема.
— Как видишь, я жив. Я прибыл один и хочу увидеть отца и…
— Подождите. Я схожу к его светлости. Ждать пришлось долго. У Говейна уже лопалось терпение, как вдруг справа от моста со скрипом растворилась дверь, и из нее выехали несколько всадников. Он попятился назад и остановился на развилке дороги, достаточно узкой, чтобы в случае чего его не смогли окружить.
Отряд приблизился, и Говейн узнал предводителя.
Ранульф! Он был так похож на их отца! Те же темные волосы и карие глаза. Как Говейн завидовал тому, что Ранульф похож на человека, которого он обожал! И как ненавидел свои светлые волосы и зеленые глаза, унаследованные от матери! Прошедшие годы лишь усилили сходство Ранульфа с отцом.
— Зачем явился? — зло спросил Ранульф, глядя на Говейна, словно Зевс с Олимпа. — Убирайся из Истэма!
Говейн окинул его не менее свирепым взглядом. Краем глаза он увидел, что люди Ранульфа пытаются обойти его с двух сторон, но не могут это сделать из-за узкой тропы. Рука Говейна инстинктивно сжала эфес меча.
— Когда я уезжал во Францию, отец сказал, что я всегда могу вернуться в его замок, — твердо заявил он.
— Мой отец умер, и теперь хозяин здесь — я!
— Умер?! — Говейн едва поверил своим ушам. — Когда?
— Год назад. Не все ли тебе равно? Ты ведь исчез и даже ни разу не навестил отца!
— Я… был в тюрьме.
— Неудивительно, что ты туда угодил, — злорадно ухмыльнулся Ранульф.
Говейн не обратил внимания на насмешку — настолько сильна была боль утраты.
— Я действительно ничего не знал об отце. — Говейн пытался сообразить, что же ему делать дальше. — Я не стану злоупотреблять твоим гостеприимством, а отправлюсь в Малпас. Полагаю, моя мать там?
— Ее нет в Малпасе.
— Где же она в таком случае?
Ранульф пожал плечами.
— Уехала в Уэльс, вероятно…
— Но почему? Малпас — ее собственность.
— Нет! Малпас принадлежит мне, а не твоей матери. Поскольку они с отцом не были женаты, не могло быть и никакого подарка ей.
— Что?! — Говейна аж качнуло в седле. — Это невероятно! Они были женаты.
— Нет! — Голос Ранульфа звучал решительно и самодовольно.
— Ты лжешь! Она была его женой. Он так ее всегда называл.
— Чтобы потешить. Но брака между ними не было. Я не смог найти их брачного договора.
— Ты его уничтожил, ублюдок!
— Ублюдок не я, а ты! — Губы Ранульфа скривились. — Ты ни на что не имеешь права, даже на имя моего отца.
— Нашего отца! — твердо заявил Говейн. — Моя мать была…
— Хитрой уэльской шлюхой, которая обманом залезла в постель к отцу. Возможно, ты даже не его сын! Ты похож на нее, в тебе нет ничего от Уоррена де Креси!
— Что ты сделал с моей матерью? Клянусь Богом, если ты причинил ей зло… — воскликнул Говейн, взмахнув мечом.
— Он поднял на меня руку! Хватайте его! — завопил Ранульф.
Их было десять против одного, но Говейн не зря провел шесть лет в битвах с беспощадными французами, а эти люди привыкли воевать лишь с безоружными крестьянами.
Левой рукой он выхватил алебарду и направил ее на первого всадника, попав ему в грудь. Тот закричал, лошадь его встала на дыбы, в нее врезались все, кто ехал сзади. Шум и смятение возрастали, всадники пытались справиться с обезумевшими животными.
Говейн развернул коня и помчался по темной тропе к деревне, быстро соображая, что делать дальше. Скакать налево, к скалам, где ждут его люди? Или направо, уводя преследователей в лес?
Направо! Тогда есть шанс — солдаты Ранульфа наверняка заблудятся в лесу, в котором он играл еще мальчишкой. За это время он вернется и уведет своих людей в безопасное место. Но куда?
У себя за спиной он услыхал крики и, оглянувшись, увидел, что его преследуют шесть человек во главе с Ранульфом. Впереди зловеще темнел лес, и Говейн направился туда. Едва заметная тропинка вела направо, но Говейн свернул налево, в густую чащу. Если поторопиться, то ему удастся уйти от преследователей. Нагнувшись к седлу, он прижался лицом к шее жеребца. Говейн точно не знал, куда скачет, но углядел впереди лужайку и нагромождение известняковых скал. Он остановился. Давным-давно он играл здесь с Мей и ее братом Робом. Соскользнув с седла, Говейн обвел жеребца вокруг скал, привязал его, затем тихонько вернулся в лес. Кругом все замерло, но, когда он снял шлем и, склонив голову набок, стал прислушиваться, за спиной треснул сучок.
Говейн мгновенно обернулся и выхватил меч.
— Говейн! — раздался женский голос. Рядом стояла деревенская женщина в грубом домотканом платье. — Это я, Мей! — Она откинула капюшон.
Мей? Нет, это не она! Мей, которую он знал в юности, была стройной, красивой и соблазнительной.
— Мей? — неуверенно переспросил он. — Что ты здесь делаешь?
— Как обычно… поджидаю тебя. — Она подошла поближе. Да, шесть лет не прошли для нее бесследно — Мей располнела, на лице появились морщинки. — Мы слышали, что ты умер.
— Меня трудно убить. — Он оглянулся. — Тебе нельзя здесь оставаться. Сюда едет Ранульф…
— Он не отважится зайти так далеко в лес, здесь владения разбойников. — Ее взгляд скользил по лицу Говейна, тоже отмечая следы прожитых лет. — А ты почти не изменился. Я видела, как ты въехал в деревню, и хотела предупредить тебя, но Роб не пустил — он боялся, что меня заметят. — Она улыбнулась. — Когда он отвернулся, я побежала за тобой, но наткнулась лишь на твоих людей.
— Дарси и остальных? Где они?
— Там, где Ранульф их не найдет. — Она фыркнула. — Твой Дарси испугался, решил, что это западня.
— Такое уже случалось, — пробормотал Говейн.
Она положила мозолистую ладонь ему на руку.
— Как я хотела уехать с тобой во Францию! А вот осталась и вышла замуж за мельника Джона.
Говейн отвел взгляд от ее влюбленных глаз. Он никогда не любил Мей, хотя в юности желал ее.
— Все это в прошлом, — грубовато ответил он. — Ты не знаешь, что стало с моей матерью?
— Не знаю. Леди Элен куда-то исчезла. Ходили слухи, что она была ведьмой, которая завлекла в свои сети лорда Уоррена, а после его смерти превратилась в ворона и улетела обратно в Уэльс. — Мей презрительно фыркнула. — Это Ранульф распускает такие бредни.
— Она, скорее всего, ушла в Малпас. — Говейн провел по мокрым от пота волосам. Он сильно устал. — Мне необходимо найти место, где мы сможем отдохнуть, прежде чем я решу, куда идти.
Мей улыбнулась:
— Я знаю, что тебе надо сделать. Присоединяйся к тем, кто убежал от Ранульфа.
— А кто они?
— Семьи, которые твой брат согнал с земли, когда стал хозяином; солдаты, отказавшиеся их убивать; браконьеры, охотящиеся в лесах, чтобы их дети не умерли зимой с голоду… Нас больше сотни, и мы прячемся в пещерах. Нам нужен сильный предводитель. — Она посмотрела на него знакомым взглядом — словно он по-прежнему был светом ее очей.
— Я не мятежник, — возразил Говейн, — и не стану сражаться против брата!
— У тебя нет выбора. Ранульф ненавидит тебя и не успокоится, пока не убьет.
Глава первая
— Я не смогу поехать в Ньюстедское аббатство? — Пораженная Элис Соммервиль опустилась на скамью в рабочей комнате матери.
Она даже не обратила внимания на резкий запах раскаленного металла. Ее мать увлекалась ювелирным ремеслом, и с детских лет Элис привыкла играть в уголке, пока та занималась любимым делом.
Леди Арианна, графиня Винчестерская, вздохнула и сжала испачканными пальцами золотой подсвечник.
— Подождем, пока поправится отец.
— Но его сломанная нога заживет не скоро. Пройдет несколько недель, прежде чем он сможет предпринять столь долгое путешествие. — Элис старалась говорить спокойно — ведь Соммервили никогда не бранятся и не хнычут. — Меня может сопровождать Вильям.
— Он в Шотландии, по делам отца. А Ричард отплыл вчера во Францию.
— Почему же мне никто ничего не сказал?
— Ты заперлась у себя в комнате.
— Что ж, поделом мне — нельзя пренебрегать семейными делами.
— Боюсь, дорогая, в этом мы похожи, — усмехнулась ее мать. — Ты уединяешься со своими травами и снадобьями, а я — с железками и пилками. — Она провела пальцем по изящной фигурке дельфина — ножке подсвечника.
Красивое лицо графини было испачкано, а из съехавшего набок льняного чепчика выбились каштановые с проседью волосы. Она унаследовала свой талант от отца-ювелира.
Ей повезло, что она вышла замуж за человека, который ценил Богом ей ниспосланный дар.
Если бы мне так повезло в жизни! — подумала Элис. Но мужа у меня никогда не будет, и все из-за этой необыкновенной чувствительности.
— Я должна поехать в Ньюстед. Уверена, что выход найти можно, — упрямо сказала она, зная, что родители никогда и ни в чем ей не отказывали.
— Я понимаю твое желание — сестры из аббатства поделятся с тобой полезными сведениями для твоих книг, но это слишком опасно.
Элис не уступала:
— Я закончила свои книги и хотела бы, чтобы сестры переписали их в нескольких экземплярах. — Из бархатной сумочки, лежавшей у нее на коленях, она вынула десять тонких, переплетенных в кожу тетрадок. Элис любовно погладила золотые буквы на обложке верхней: «Способы лечения. Сочинение леди Элис Соммервиль. Том первый».
Графиня вытерла ладони о юбку, не обращая внимания на то, что испачкала дорогую материю, протянула было руку, но остановилась.
— Нет, лучше сама переворачивай страницы.
В книгах аккуратным почерком были записаны накопленные Элис сведения о лекарственных растениях.
— В первых трех — рисунки трав. — Она переворачивала листки роскошного пергамента, с гордостью указывая на сделанные ею зарисовки растений, семян и цветов. — В следующих трех — рецепты снадобий. А в последних трех — старинные советы о лечении, они расположены по названиям болезней.
— Поразительно! — Голубые глаза Арианны, такие же, как у дочери, светились радостью. — А что в десятой книжке? Ты работала над ней так долго…
— Это было самое трудное! — Элис положила книгу поверх остальных, но не раскрыла, а крепко сжала пальцами в перчатках. — Это о магии. О том, как такие уроды, как я, лечат наложением рук.
— Ты не урод! — воскликнула Арианна и дотронулась до дочери.
Элис мгновенно отстранилась и сердито спросила:
— Разве это нормально — избегать ласки даже любимой матери?
— Нет, но это не означает, что ты… Ох, Элис! — Голос Арианны задрожал. Она посмотрела на перчатки, закрывавшие руки дочери.
Элис изнывала от желания броситься в нежные материнские объятия, но с тринадцати лет, когда она стала ощущать странные вещи, больше делать этого уже не могла. Плотные одежды защищали ее чувствительное тело, и даже случайное прикосновение к лицу или шее приносило ей страдания.
— Прости, мама, но я привыкла к тому, что я не такая, как все. Это помогает мне лечить. Я благодарна за свое умение.
— Если бы не твой дар целительницы, то у отца не срослась бы так ровно нога.
Элис вздрогнула, вспомнив тот ужасный день, когда отец отправился объезжать молодого боевого коня и его оруженосец прискакал обратно с криком: «У лорда Гарета понесла лошадь, и они упали в овраг!» Тут же снарядили отряд, который обнаружил всеми любимого хозяина Рэнсфорда распростертым на дне глубокой балки.
— Твой дар послан свыше, — заметила мать. — Но когда ты вправляла отцу кости, тебе пришлось тяжелее, чем ему.
— Не волнуйся, мама, — мягко заметила Элис, но под тонкими перчатками руки у нее болезненно заныли — она вспомнила перенесенные мучения. — Было очень больно дотрагиваться до такой раны, как у папы. Зато теперь он скоро сможет ходить. Лучше промучиться пару часов, чем увидеть отца… калекой.
Звон башенного колокола позвал на ужин. Арианна встала и стряхнула с юбки металлические опилки.
— Я знаю, как для тебя важно поехать в Ньюстед. И постараюсь найти выход.
Элис вскочила, с трудом удержавшись, чтобы не обнять мать.
— Может, когда отец увидит книги, он все поймет. Он ведь так гордится твоей ученостью, — добавила та.
Настроение у них улучшилось. Улыбаясь, мать и дочь спустились по лестнице.
— Вижу, вы обе в хорошем расположении духа! — Заметно прихрамывая, к ним подошел лорд Гарет. Несмотря на свои шестьдесят лет, это был еще энергичный красивый мужчина с загорелым лицом. Лорд тяжело опирался на трость, а в темно-карих глазах таилась боль, но с каждым днем он ходил все увереннее.
Элис рискнула коснуться его руки. Сквозь мягкий бархат камзола она почувствовала железные мускулы и… прилив такой всеобъемлющей любви, что едва не заплакала. Отдернув руку, она спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— Все лучше и лучше — благодаря тебе.
— Я так рада, папа, что мне это удалось.
— Да, это было нелегко. — Когда они дошли до большой залы, лорд Гарет сказал: — Надеюсь, ты не возражаешь, у нас сегодня гость. Лорд Ранульф де Креси просит принять его с прошением.
— Дела? — Арианна скорчила гримасу. — Гарет, ты еще не поправился и не можешь ездить верхом и улаживать ссоры.
— Он хочет, чтобы его всего лишь выслушали, и я обязан это сделать.
