Сюзанна Энок

И вновь искушение

ТАЙНА БРИЛЛИАНТА

Глава 1


Июнь 1814 года


— Что-то вы не похожи на человека, которого придется скоро хоронить, тетушка Рейчел, — строго сказала Эванджелина Манроу, складывая руки на коленях. — Скорее вы будете танцевать с блистательным лордом Гири на ближайшем рауте.

— Ах, дитя мое! — сказала тетушка и театрально закашлялась. — Я слабею день ото дня. Я рада, что ты приехала повидаться со мной напоследок.

— Я приехала к вам с обычным визитом. — Эванджелина на мгновение нахмурилась, но тут же ее лицо разгладилось. Оно стало бы морщинистым, не проявляй она о нем должной заботы. — Это отнюдь не означает, что меня тяготит ваше общество.

— Ах, Джилли, Джилли, милая моя девочка! Ты не передашь мне один из шоколадных бисквитов? Я полагаю, что могу себе позволить откусить от одного из них.

Воспользовавшись серебряными щипцами, Эванджелина выбрала бисквит, отдав предпочтение самому пышному. Тем временем, снова покашляв, тетушка Рейчел спросила:

— Мама собирается принимать участие в очередном соревновании садовников?

— Она ничего не говорила. Зачем ей участвовать, если она побеждала три раза подряд?

— Четыре. Мама обидится, если ты забудешь одну из ее побед.

— В таком случае если она спросит о нашей последней беседе, пожалуйста, скажите ей, что я помню обо всех ее четырех победах.

Эванджелина была не склонна обсуждать призы и награды соревнующихся садоводов. Ее терзало любопытство. Тетя пригласила ее в Танди-Хаус на окраине Лондона и вот уже битый час говорила обо всем и в то же время ни о чем конкретно. Что бы ни послужило истинной причиной приглашения посетить ее почти на заре и к тому же за две недели до обычного визита, тетушка Рейчел, по всей видимости, скажет об этом позднее. Эванджелина не собиралась демонстрировать свое нетерпение.

Тетя покосилась на племянницу и пошевелилась среди груды пушистых подушек, которые могли того, и гляди поглотить ее целиком вместе со всей кроватью.

— Похоже, тебе присуще терпение Джоуба.

— Я знаю, что вы любите преподносить сюрпризы.

— Да, хотя я не думаю, что полностью осознала опасность затеянного мною предприятия.

— Опасность? — переспросила Эванджелина. — Уж не собрались ли вы снова в Индию?

— Упаси Бог! Сейчас мне не перенести подобного путешествия. Нет-нет, речь о другом. Я много размышляла в последнее время. Мне предстояло сделать выбор между тобой и твоими кузинами. — Видимо, вспомнив, что она на смертном одре, тетушка снова закашлялась. — Ты можешь поинтересоваться, почему я выбрала тебя.

— Не зная, для чего вы меня выбрали, я не могу высказать никаких суждений.

— Ага, — сдавленно засмеялась тетя Рейчел. — Вот именно!

Эванджелина удивленно посмотрела на нее:

— Прошу прощения?

— Твоя удивительная практичность при полном отсутствии воображения защитит тебя в любых непредвиденных обстоятельствах.

Эванджелина подумала, что имеет полное право обижаться. Она ценила в себе восприимчивость и чуткость, поэтому заявление тетушки трудно было считать комплиментом.

— Я верю в то, что мне подсказывают мои глаза, опыт и логика, — сдержанно сказала она.

— Да, я знаю. И в нынешних обстоятельствах твоя логика может оказаться самым ценным инструментом.

Учитывая возможный размах разыгрываемого тетушкой спектакля, Эванджелина подумала, что должна радоваться тому, что ее выделяют из огромной массы людей. К тому же слово «ценный» всегда звучит обнадеживающе.

— Должна признаться, во мне просыпается любопытство.

Тетушка Рейчел похлопала ладонью по смятым простыням.

— Ладно, ты сама напросилась. — Она сунула руку под подушку и извлекла украшенную орнаментом деревянную шкатулку размером с чайную чашку. — Вот, моя дорогая, это для тебя. — Она передала шкатулку Эванджелине.

Недоуменно переводя взгляд со шкатулки на тетю, Эванджелина взяла предмет в руки.

— Надеюсь, здесь не ногти носорога, как в прошлый раз?

— То был подарок на Рождество, а это — наследуемое имущество. Оно хранится в семье в течение длительного времени. Следующего владельца всегда выбирали очень тщательно. Открывай.

Эванджелина предпочла бы поначалу полюбоваться на красивую коробочку красного дерева, но не хотела раздражать тетушку и, отодвинув маленькую латунную защелку, приподняла крышку.

Вспышка осветила окна спальни, задрожавшие от раскатов грома.

— Милосердный Боже! Страсти, какие! — Рейчел Танди схватилась за грудь.

— После полуночи гроза не на шутку разбушевалась, — рассеянно проговорила Эванджелина, — потому-то я и опоздала к вам.

Она едва обратила внимание на то, что сказала в ответ тетушка Рейчел. Ее внимание приковало содержимое шкатулки. Тонкой работы золотая цепочка, отделанная прекрасно ограненными драгоценными камнями, словно гибкая хищная змея, обвивала то, что находилось внутри. А там находилась не менее изящная золотая оправа, удерживавшая большой голубоватый камень, сверкавший, словно звезда, в окружении тринадцати камешков поменьше.

— Это не страз? — спросила Эванджелина, и без того понимая, что таким блеском может обладать только настоящий бриллиант.

— Чистый бриллиант. Но сейчас, когда ты не можешь отвести от него глаз, я должна сказать тебе, что с ним связано кое-что еще.

Эванджелина осторожно вынула бриллиант из шкатулки, внутренность которой была обита бархатом.

— Что, еще и серьги? — с надеждой спросила она.

— Нет, не серьги. Проклятие.

— М-м-м… — Эванджелина приподняла ожерелье, едва дыша, давая ему возможность переливаться в свете свечей. — Это фамильная драгоценность? Центральная часть украшения, должно быть, весит не менее ста карат!

— Сто шестьдесят девять карат. Когда украшение перешло ко мне, легенда гласила, что бриллиант пришел из…

— Сто шестьдесят девять карат? Почему же я никогда не слышала о нем? Ведь это должно быть гордостью и радостью всей семьи!

— …из глубин Африки. Корабль разбился у мыса Доброй Надежды, и спаслись только два матроса. Тот, кто нашел бриллиант, заболел…

— У него есть название? — перебила ее Эванджелина. — Бриллиант, имеющий собственное имя, всегда более ценен.

— Я подхожу к этому. Он заболел тропической лихорадкой. На смертном одре он передал украшение своему компаньону, чтобы хоть один из них смог им воспользоваться. В тот же вечер лихорадка спала, и он стал поправляться. Встав снова на ноги, он попросил вернуть ему бриллиант, но его компаньон отказался. Мужчины ругались и дрались в течение нескольких дней, их дружбе пришел конец, а затем компаньона унесла разбушевавшаяся река. Вспомнив об их дружбе, первый мужчина побежал рядом с ним, пытаясь вытащить его на берег. Предчувствуя гибель, компаньон бросил бриллиант другу. В тот же миг от дерева отломилась ветка и упала в реку. Компаньон ухватился за нее и спасся. С того времени, постепенно осознав пагубную силу украшения, они пользовались им попеременно, пока не добрались до цивилизации и моряк, который первым нашел бриллиант, не укрыл его в надежном месте. Тот моряк — это твой прапрапрадедушка. За долгие годы твои предки огранили его и сделали для него оправу. И теперь он переходит к тебе.

Эванджелина покосилась на тетушку:

— Если вы, в самом деле, верите в этот вздор, то зачем вы дарите мне его вместе с проклятием?

— Я передаю тебе фамильную драгоценность и ответственность за нее. И настоятельно рекомендую спрятать этот бриллиант подальше, чтобы ты воспользовалась удачей, которую она приносит, и защитила себя от несчастий. Ах да, его называют «Соланум», что в переводе с латинского означает «паслен». Знаешь, это такое ядовитое растение. Насколько я понимаю, и бриллиант назвали так из-за его ядовитого характера.

Все это походило на сказку для детей перед сном. Поскольку Эванджелине было почти девятнадцать лет, и она не относилась к категории легковерных людей, она аккуратно сложила ожерелье в шкатулку, встала и поцеловала тетушку в щечку.

— Бриллиант «Соланум». А вы не думаете, что он получил это название потому, что имеет голубоватый оттенок, словно сумерки?

— Нет. Советую прислушаться к моим словам. Отсутствие страсти и воображения может тебя спасти, а может, и нет.

— Я абсолютно серьезна, — рассеянно произнесла Эванджелина. — Спасибо вам за такой замечательный подарок. Я буду обращаться с ним хорошо.

— Джилли…

— И не переживайте, тетя Рейчел. Вы поправитесь очень даже скоро.

Рейчел Танди смотрела вслед уходящей племяннице.

— Смею надеяться, что теперь так и будет, — пробормотала она. — О Господи! Бесс! Иди сюда и побыстрей распахни окно!

Эванджелина снова открыла шкатулку, когда карета въехала в Лондон. Она подняла ожерелье и залюбовалась его блеском.

— Какая красота! — воскликнула горничная, увидев ожерелье со своего сиденья. — Наверное, это самая красивая безделушка, которая когда-либо попадалась мне на глаза.

— Едва ли это можно назвать безделушкой, Доретта. Тетушка Рейчел сочла, что я более других достойна, ее получить. — Правда, тетушка использовала другие слова, но Эванджелина не собиралась повторять малоприятную фразу об отсутствии у нее воображения и о том, что украшение якобы проклято.

Восхищенно вздохнув, она вернула ожерелье в шкатулку и закрыла крышку.

В следующую секунду Эванджелина полетела на пол. Горничная, шкатулка, книга и ридикюль последовали за ней. Карета со скрипом накренилась в противоположную сторону, а затем, после резкого толчка, снова приземлилась на все четыре колеса.

— Мы с чем-то столкнулись! — испуганно закричала Доретта.

— Похоже, что так. — Эванджелина посмотрела на горничную, растянувшуюся возле сиденья: — Ты не ушиблась?

— Нет, мисс Манроу, кажется, нет.

— В таком случае помоги мне, пожалуйста, подняться на ноги.

Снаружи послышались сердитые мужские голоса, а также ржание и фырканье лошадей. Как только Доретта помогла ей подняться на ноги, Эванджелина толкнула рукой дверцу, которая распахнулась с неприятным скрипом.

Огромных размеров карета въехала в бок ее кареты, которая опасно накренилась. Испуганно и отчаянно ржали закусившие удила гнедые и вороные лошади.

— Боже милосердный! — пробормотала Эванджелина. Лесенка оказалась под корпусом кареты, поэтому Эванджелина соскочила на землю, преодолев высоту в два фута.

— Мейвинг! — окликнула она своего кучера полным раздражения голосом. — Перестань ругаться с этим идиотом и помоги лошадям!

То ли Мейвинг не услышал ее, то ли не хотел делать того, что она приказала. Так или иначе, он и другой кучер продолжали, что было сил орать друг на друга. Эванджелина обошла чужую карету, чтобы посмотреть на дверцу. Та оставалась закрытой.

— Эй, там, наверху! — крикнула она. — Проверьте, все ли в порядке с вашим пассажиром!

Никакого результата! Ругательства и оскорбления кучеров становились все витиеватее. Недовольно фыркнув, Эванджелина с трудом опустила громоздкую лесенку чужой кареты и поднялась по ней. Оконные занавески были спущены. Она схватилась за ручку кареты и дернула ее.

В мгновение ока крупный мужчина с голубыми глазами и черными волосами вывалился из открывшейся двери прямо на нее. Беспомощно ахнув, Эванджелина упала спиной на мостовую.

— Слезьте с меня немедленно! — завопила она. Мужчина пошевелился, но только для того, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с ее лицом. Затем он поцеловал ее нежно и крепко одновременно, и Эванджелина почувствовала вкус бренди на его губах.

Эванджелина замерла, пораженная тем, как умело его рот обращался с ее губами. Она мгновенно поняла, хотя и не была экспертом в этом вопросе, что мужчина — закоренелый грешник. Эванджелина сумела высвободить руку и ударить его по щеке.

Голубые глаза открылись. Их рты разъединились, в прищурившихся глазах отразилось удивление.

— Ты не Дейзи.

— Ценное открытие, — согласилась Эванджелина. — Немедленно слезьте с меня!

Незнакомец поднял голову и огляделся.

— Это не спальня.

Вокруг них собиралась толпа. Кажется, он хотел окончательно ее опозорить.

— Это середина улицы. Если вы не уберетесь с меня, я так пну вас ногой, что Дейзи, кто бы она ни была, никогда больше не пожелает даже посмотреть на вас.

— Гм… — Упершись ладонями в землю по обе стороны от ее плеч, он приподнялся. На мгновение их взгляды снова встретились, прежде чем он смог сесть. — Ты определенно не Дейзи.

Эванджелина поднялась на ноги как можно грациознее.

— Сейчас всего лишь десятый час утра, сэр, — сказала она, глядя на поднятое вверх лицо мужчины, на один глаз которого упала прядь черных волос. — Когда вы успели нализаться до такого состояния?

— Думаю, что я возвращаюсь домой. — Он нахмурился, опустил брови, и она снова обратила внимание на его чувственный рот. — Так что для меня это пока что предыдущий вечер. И потом, я лорд, а не сэр. Я не рыцарь.

— Кто бы сомневался! Рыцари должны вести себя благородно и великодушно. Они не набрасываются на женщин на улице.

— Я не вполне в этом уверен. — Мужчина со стоном ухватился за лесенку и с трудом встал на ноги. — О Господи!

— Я полагаю, вы не способны оказать какую-нибудь помощь, — сказала она. — Будьте любезны, отойдите от карет. — И она, повернувшись к нему спиной, прошествовала к Мейвингу и другому кучеру. — Джентльмены! — громко воскликнула она. — Вы немедленно замолчите. Мейвинг, распутай упряжки, подай карету назад, чтобы мы могли освободить наши колеса.

— Эппинг, — донесся из-за ее спины низкий мужской голос, — я не помню, чтобы просил тебя останавливаться где-нибудь. Освободи лошадей и отвези меня домой.

Его кучер тут же прекратил свой весьма эмоциональный спор.

— Но, милорд, это была не моя вина, и мы чуть не потеряли колесо. Я…

— Я не спрашиваю тебя о подробностях, — оборвал его мужчина. — Домой! Немедленно.

— Слушаюсь, милорд.

Ну что ж, прекрасно! Эванджелина обрадовалась. Этот субъект собирался немедленно выбраться из все более прибывающей толпы и отправиться восвояси. Многие мужчины, как она полагала, возвращались домой очень поздно и изрядно пьяными, и то, что он упал на нее, — всего лишь случайность.

Чья-то рука коснулась ее плеча, и Эванджелина обернулась. У него действительно красивые глаза, хотя они понравились бы ей гораздо больше, если бы не были столь воспаленными.

— Да?

— Надеюсь, вы не ушиблись?

— Ушиблась.

— Вы очень хорошо целуетесь.

Эванджелина растерялась. Она настолько была уверена, что он собирался извиниться за свое поведение, что в первую секунду даже не поняла смысла того, что он сказал.

— Это всего лишь ваше воображение, — пробормотала она, чувствуя, что у нее полыхают щеки. — Пожалуйста, не оскорбляйте меня своими ошибочными воспоминаниями о… о том, что вам подсказывает ваша ослабленная алкоголем память.

На его лице появилось подобие улыбки.

— Я способен оценить приятный поцелуй. Назовите мне ваше имя.

Мужчина был настолько пьян, что вряд ли запомнит имя. Сейчас, когда у нее выдался момент, чтобы собраться с мыслями, Эванджелина обратила внимание на то, что он одет в официальный вечерний наряд, хотя галстук выглядел так, словно его заново перевязывали, а жилет был, застегнут неправильно. Растрепанные волосы постоянно падали на глаза. Ему крайне необходимо было побриться, хотя Эванджелина вынуждена была признать, что выглядел он довольно… привлекательным.

— Могу сказать, что зовут меня не Дейзи.

— Да, я понял это почти сразу. Так как же вас зовут?

— Мисс Манроу, — сказала она, наконец. — А теперь, пожалуйста, забирайтесь в вашу карету, пока снова не упали.

Некоторое время он смотрел на нее оценивающим взглядом, затем криво усмехнулся:

— Вероятно, это хороший совет, мисс Манроу.

Не дожидаясь продолжения, Эванджелина повернулась к нему спиной, и Доретта помогла ей сесть в собственный экипаж. Он ведь не собирался флиртовать с ней? О Господи! Да, он красив, но он едва не раздавил ее, а потом был груб с ней. Уж она-то в отличие от него это запомнит.

— Давай, Мейвинг, гони! — сказала она, закрывая дверцу, чтобы больше не видеть пьяной улыбки.

Сев в карету, Эванджелина уставилась на шкатулку с новым ожерельем. Если бы она верила во всякий суеверный вздор, то предложила бы тете Рейчел забрать ее назад. И все же она наденет ожерелье сегодня вечером.


Глава 2


Находящийся под хорошим градусом Коннолл Спенсер Аддисон, он же маркиз Роли, смотрел, как карета мисс Манроу переехала чью-то сигару — вероятно, принадлежавшую ему, а также толстую книгу — вероятно, ему не принадлежавшую. Опершись рукой о колесо своей кареты, Коннолл присел на корточки и поднял том.

… — «Права женщин», — прочитал он, бегло перелистав страницы. — Нисколько не удивляюсь этому.

— Милорд?

— Нет-нет, ничего, Эппинг, — сказал он кучеру. — Отвези меня домой и, ради Бога, больше никого не сбивай. Ночь была поистине дьявольская, и я не хочу, чтобы снова перебивали мне сон.

— Да, милорд. — Кучер взобрался на козлы. Коннолл возвратился в сумрак кареты, бросил книгу на противоположное сиденье и приготовился погрузиться в сновидения, а также забыть о некоей девице, которая решила выйти замуж — к счастью, не за него. Черт бы побрал эту Дейзи Эггалгейт!

Внезапно Коннолл снова подался вперед — он поцеловал девчонку. Мисс Ман… Что-то вроде этого. Ну да, он поцеловал мисс Как-там-ее, и это очень плохо. Нельзя сказать, что неприятно, но плохо. Целовать любую мисс на публике — это всегда плохо.

Наконец он понял, что его карета перестала покачиваться и что привычный лондонский шум, похоже, стих. Голова буквально раскалывалась от боли.

— Проклятие! — пробормотал он и ударил по потолку кареты кулаком. — Эппинг, если мы заблудились, я вышвырну тебя с работы к чертовой матери.

Ни звука в ответ.

— Эппинг!

Нахмурившись, Коннолл встал и распахнул дверцу. Они и в самом деле остановились. Остановились настолько, что даже лошади исчезли из упряжки, а между колесами ковыляли гуси.

Он схватил книгу девицы. Спустившись на землю, обошел гусей и направился к входной двери дома. Дверь тотчас же распахнулась, едва он поднялся по лестнице.

— Добрый день, лорд Роли. «Стало быть, день!»

— Уинтерс, сколько я проспал в этой проклятой карете и на этом чертовом конюшенном дворе?

— Почти три часа, милорд. Эппинг сказал, что вы очень красноречиво попросили вас не беспокоить.

— Не беспокоить новым наездом на какой-нибудь экипаж, экий он болван! Я вовсе не имел в виду, чтобы меня бросили одного в запертой карете.

— Я сообщу ему о его ошибке, милорд.

Коннолл направился к лестнице, на ходу сбрасывая сюртук.

— Пришли мне Ходжеса. Я хочу принять ванну.

— Сию минуту, милорд.

Ему было крайне необходимо принять ванну, побриться, сменить одежду. Взглянув на книгу, которую все еще держал в руках, Коннолл покачал головой. Эта мисс обладала первоклассной каретой и читана прогрессивную литературу. И это все, что он знал о ней. И еще память сохранила пугающе умные карие глаза, нежный мягкий рот и вьющиеся белокурые с янтарным отливом волосы.