— Врач сказал, что ближайшие дни будут решающими, — произнесла мама и сглотнула. — Будет понятно, нужна ли операция. Если внутренний отек будет нарастать, придется… придется уменьшить давление. То есть… вскрыть череп.

Натали взяла Марию за руку, а та продолжала говорить:

— Похоже, задет тот участок мозга, который отвечает за регулирование сна и бодрствования, поэтому даже если не произойдет ухудшения, пройдет еще некоторое время, прежде чем он придет в сознание. Я так поняла.

Она отвернулась.

Натали чувствовала странное онемение. Как будто ее отключили от всего этого, как будто она никогда не имела никакого отношения к данной ситуации.

— Понятно, — произнесла она. — Значит, остается только ждать.

Натали встала, посмотрела на Юханнеса, потом на его маму.

— Я пойду. Мне просто не хотелось оставлять Юханнеса одного, но теперь, когда вы здесь…

Мария крепко обняла ее.

— Спасибо. Спасибо тебе, милая.

— Если это все затянется, я могу снова приехать и посидеть с ним, — предложила Натали. — И обязательно сообщите мне, если он очнется. Когда он очнется. У медсестер есть мой номер.

Она направилась к выходу, но в дверях обернулась.

— Кстати, — добавила она, понижая голос, — полиция забрала на экспертизу его спортивный костюм. И маленький пакетик… полный десяток. Золотых десяток. Штук сто точно.

Мама Юханнеса озадаченно посмотрела на Натали.

— Монеты лежали у него в кармане в тот момент, когда его нашли.

Дом, который Майя Линде купила в Фенгерскуге, выглядел старым и большим. Когда-то он был построен для размещения механической мастерской. В тридцатые годы там производили велосипеды, а начиная с восьмидесятых, когда производство прекратилось, разные владельцы пытались обосновать жилые помещения, по крайней мере в части здания.

Дом производил впечатление традиционной избы, правда, необычайно вместительной и высокой: красное деревянное строение в два этажа с большими резными окнами и белой надписью на фасаде: «Механическая мастерская С. Харальдсона».

Майя сама себе удивлялась. Она никогда бы не подумала, что снова поселится в своих родных краях. Майя выросла в Омоле, в двадцати километрах отсюда. А теперь ее отец серьезно заболел, и Майя не захотела оставлять маму одну. К тому же ее близкая подруга переехала в Фенгерскуг, как это сделали многие художники за последние годы.

В то время как все больше людей покидало Венерланд — так Майя называла земли на границе Дальсланда и Вермланда на северо-западном берегу озера Венерн, — маленький поселок Фенгерскуг плыл против течения. Школа ремесленного мастерства располагалась там уже несколько десятилетий, но в последние годы появились новые учебные заведения, благодаря которым жизнь в округе била ключом — иногда сутки напролет. Два года назад открылась прогрессивная Школа свободных искусств. Рядом с ней появились студенческие общежития и гостевые ателье, благодаря чему каждые полгода сюда стали приезжать новые художники, не только из Швеции, но и со всего мира.

Постепенно художественные учебные заведения получили в свое распоряжение расположенную неподалеку заброшенную бумажную фабрику, таким образом появились большие площади для проведения выставок, театральных представлений и прочих перформансов — в том числе вечеринок. Одно кафе здесь было уже давно, а теперь открылся еще бар и небольшой ресторан. Все больше учителей — и учеников — перебирались сюда жить. А художники, которые, как она, давно покинули родные края, начали возвращаться обратно, покупать тут дома и создавать семьи.

Художественные школы привлекали посетителей круглый год. На Рождество устраивалась ярмарка различных художественных промыслов, летом — спектакли, на Пасху — мастер-классы, а между всеми этими мероприятиями — выставки. По последним опросам Художественная школа была третьим по туристической привлекательности объектом в муниципальном округе.

За окнами стемнело, в комнате было жарко. Отблески от свечей и огня в камине метались по стене. Майя пригласила на ужин свою подругу Эллен, директора новой художественной школы, а также Оскара, приезжего художника, который жил в Фенгерскуге чуть больше месяца. Майя встречала его пару раз в баре на бывшей фабрике, и идея этого ужина возникла благодаря тому, что Оскар помогал Майе с переездом. Теперь, когда все коробки были занесены, а ужин съеден, Оскар и Эллен полулежали каждый на своем диване, а Майя растянулась на большом старом персидском ковре.

— Вы когда-нибудь были на болотах? — спросила Майя, глядя в потолок.

Оскар и Эллен повернулись к ней.

— Нет, — ответила Эллен. — Это ты вспомнила о том, что там произошло?

— Я сегодня там была. Впервые за сорок лет.

— А правда, что пострадавший — из художественной школы? — спросил Оскар, многозначительно посмотрев на Эллен.

— Правда, — ответила Эллен. — Ужасно, когда все это так близко. Наверное, в понедельник устроим в школе собрание, а то уже столько странных слухов ходит. Ты ведь по этому поводу там была?

Майя кивнула.

— Хотя сейчас я подумала немного о другом. Там такая… не то чтобы волшебная, но какая-то сильная энергетика. Я немного поснимала. Просто для себя.

— Можно посмотреть? — поинтересовался Оскар.

— Пока это только эскизы. Может, потом, — сказала Майя. — А что, никто из учеников не ходил туда писать этюды?

— Насколько я знаю, нет. Кстати, это отличная идея, Майя, — одобрила Эллен. — У живописцев как раз в осеннем семестре подвисает один блок, можно было бы предложить какую-нибудь работу на тему природы.

В ту же минуту Майя пожалела, что заговорила о болоте. Меньше всего ей хотелось увидеть там толпы начинающих художников.

Вино вскоре кончилось, Эллен перешла к рассказу о том, как она по ошибке встретила своего будущего, а теперь уже бывшего мужа в Нью-Йорке.

— Точнее, это была ошибка со стороны Майи, — пояснила Эллен Оскару. — Мы с моим бывшим приехали к Майе в гости в Нью-Йорк в одно и то же время. Мы с ним тогда вообще не были знакомы. А Майя умудрилась пригласить его на ту же неделю, что и меня. А сама при этом оказалась жутко занята.

— Понятно. Ну и чем все закончилось? — поинтересовался Оскар.

— Короче говоря, у Майи на нас совсем не было времени, так что даже хорошо, что мы с ним оказались вместе, — сказала Эллен, бросая на Майю обиженный взгляд.

— Конечно, хорошо, — произнесла Майя.

— Поэтому мы целую неделю ходили по музеям и галереям, — продолжала Эллен, — а потом я переехала в его квартиру в Стокгольме. Родился сын. В результате мы прожили вместе десять лет. А закончилось все, когда я четыре месяца назад застала его с мужчиной у нас на даче. В принципе, можно было бы это пережить и идти дальше. Если бы не оказалось, что он действительно влюблен в того парня.

— А теперь что? — спросил Оскар.

— Может быть, все закончится тем, что я перееду сюда.

— Я не возражаю, — улыбнулась Майя. — Надо же мне загладить свою вину. Вместо квартплаты можешь пылесосить и мыть окна. Здесь столько окон.

— Тогда, может, и я сюда перееду. А то гостевое жилье такое тесное, — откликнулся Оскар.

— Шутки в сторону, — улыбнулась Майя. — Жить я все-таки хочу одна.

— А Ванья? — поинтересовалась Эллен. — Она где будет жить?

Конец ознакомительного фрагмента