Сюзанна Симмонс
Ложе из роз
Глава 1
— Вы верите в привидения, милорд?
— В привидения? — Майлс Маунтбэнк Сент-Олдфорд, четвертый маркиз Корк, повернулся в седле и воззрился на своего спутника.
— В призраков, тени, видения, бесплотных духов. В души дорогих усопших. В потусторонние существа, — пояснил тот.
— Потусторонние — по сравнению с чем? — Губы маркиза изогнулись в кривой усмешке.
— С земной юдолью, милорд.
Майлс осадил своего чистокровного Булл-Рока посреди проселочной дороги. Склонившись и потрепав шею гнедого жеребца, он с насмешливым изумлением поинтересовался:
— Неужели ты в очередной раз перечитал «Гамлета»?
— Нет, милорд, — в порыве актерского вдохновения спутник маркиза широко взмахнул одной рукой, другую прижал к груди, бросив на минуту поводья, и продекламировал в манере Теннисона:
— «… вижу я, как призрак в лунном свете кивает мне и манит на поляну…»
— Луны нет, — заметил Майлс. — Над горизонтом поднимается солнце.
— Как вам будет угодно, милорд.
Майлс указал на прогалину, окруженную деревьями.
— Но, полагаю, это та самая поляна, — произнес он, дабы отплатить за доверие той же монетой.
— Да, поляна.
Майлс поднял голову.
— И, по-видимому, светило, которое только что поднялось над лесом — луна.
— Это действительно луна.
Когда за добрый час да рассвета путники покинули постоялый двор, еще моросил дождь.
— Но манящего призрака я не вижу, — заметил Майлс.
— Вероятно, вам следует прибегнуть к помощи воображения, милорд.
Майлс издал короткий сдержанный смешок.
— Значит, посмотрите туда украдкой, милорд.
— Украдкой?
— Да, искоса, но пристально — вглядитесь, всмотритесь, наблюдайте! Смотрите внимательно, напрягите зрение.
Маркиз сардонически приподнял черную бровь. Всадник, сопровождающий его, сокрушенно вздохнул.
— Вероятно, не стоит смотреть, милорд.
Майлс был вынужден признаться, что его любопытство задето.
— Кстати, кто автор этих строк?
— Автор?
— Да, поэт. Сочинитель, писатель. Сладкозвучный певец.
— Александр Поп.
— Мне бы следовало догадаться, — произнес Майлс. — Фраза звучит так…
— В его манере?
— Совершенно верно. — Майлс задержал затянутые в перчатки руки на поводьях и спустя минуту поинтересовался: — Эти знания ты приобрел на уроках ораторского мастерства?
— Актерского, милорд.
Внезапно Майлсу вспомнилась шуточная песенка его детства — малая часть наследства, оставленного в Корк-Хаусе горничной, уроженкой Корнуэлла, которая сбежала с одним из слуг. Помимо всего прочего, она невольно приобщила Майлса к плотским наслаждениям. Через щель в двери классной комнаты ему удалось подсмотреть, как горничная «забавляется» с младшим дворецким — это зрелище оказалось чрезвычайно поучительным.
Майлс прочистил горло и процитировал:
— «От духов, упырей и длинноногих бестий, царящих в непроглядном мраке ночи, избави, Господи!»
— Так вы верите в существование сверхъестественных явлений? — настойчиво допытывался его камердинер.
— Почему ты спрашиваешь об этом?
— Из праздного любопытства.
Вполне возможно, признал Майлс. Гортенс Горацио Блант был любопытным малым.
— Значит, из праздного любопытства, Блант?
— Ну, отчасти из-за слухов, милорд.
— Слухов?
— Сплетен, пересудов, досужей болтовни, россказней, молвы и перешептываний.
Майлсом овладевало раздражение; он вновь пощелкал хлыстом по сапогу.
— Чьи это сплетни? О чем пересуды? Что за дьявольщину ты несешь?
— Как вам известно, я не всегда прислушиваюсь к сплетням. — Слабый румянец залил щеки и шею Бланта.
— Но, по-видимому, на сей раз ты не удержался, — пробормотал Майлс, продолжая путь. Сгущающиеся тучи вновь предвещали дождь.
— Я счел это своим долгом.
— В каком смысле?
— Я знал, что вам не по вкусу участвовать в походе вслепую.
— Это не поход. И, во всяком случае, я не собираюсь участвовать в нем вслепую, — возразил Майлс. Втайне он надеялся, что Берти [Принц Уэльский. — Здесь и далее примеч. ред.] не вынашивает очередной коварный замысел. Его кознями Майлс был сыт по горло. — Но причем тут привидения?
— Я спрашивал, верите вы в них или нет. — Блант выпрямился в седле.
— Да, спрашивал.
— И что же?
— Не будь ослом, Блант.
— Всеми силами стремлюсь не быть им, милорд.
— Будем считать наше пребывание в западной части страны… — проворчал Майлс.
— … Отпуском?
— Едва ли это отпуск. Я послан в Девон по срочному приказу королевы, — нахмурился Майлс.
— Это честь для любого воина.
— Бывшего воина.
— В самом деле, это честь для бывшего воина!
— Возможно, — с сомнением произнес Майлс. — Временами мне кажется, что это дело касается скорее его высочества, нежели королевы.
— Дело его высочества? — удивился Блант.
— А может, это замысловатая, но грубая шутка, — продолжал Майлс, развивая собственную теорию. — Берти нравится развлекаться за чужой счет — Немало знакомых Майлса оказались на краю финансовой пропасти благодаря дорогому удовольствию принимать у себя принца Уэльского или его свиту. Свора Мальборо была способна в буквальном смысле разорить кого угодно — Определенно его высочество обладает весьма своеобразным чувством юмора.
— Принцу Уэльскому необходимы развлечения.
— Полагаю, да, — губы Майлса иронически изогнулись. — Но расследование странных событий в аббатстве Грейстоун кажется мне чертовски бесполезным делом. Весь двор увлечен сверхъестественными явлениями, оккультизмом, ловит каждое упоминание о таинственных видениях. Да что там, только месяц назад леди Д. приглашала меня на спиритический сеанс, — Майлс пустил чистокровного жеребца быстрой рысью. — Боже милостивый, что за комедия! Привидения, духи, бледные тени умерших! Мстящие рыцари-крестоносцы с оружием на боевых конях! Что за чепуха! Совершенный вздор! Нелепость!
— Значит, вы тоже слышали, что в освященных стенах аббатства Грейстоун появляется призрак рыцаря?
Майлс искоса взглянул на камердинера, который был его постоянным спутником на протяжении двух кампаний, нескольких войн, бесчисленных сражений и бессчетных боев.
— Разумный человек верит половине того, что он читает и даже меньше, чем половине того, что слышит.
— Да, милорд, — послушно согласился Блант и с запинкой добавил. — Позволено ли мне будет спросить, милорд, каковы ваши гм… намерения? Что мы будем делать, очутившись на месте?
— Я, то есть мы проведем несколько дней, слоняясь вокруг аббатства, прежде чем сообщим, что там и в помине нет никаких потусторонних обитателей, и отправимся восвояси. Чем раньше, тем лучше.
Они въехали на холм, через который шла дорога, и теперь перед ними в голубоватой дымке летнего утра раскинулась зеленая долина, вдали виднелись черепичные крыши домов живописной деревушки, церковный шпиль, а чуть поодаль над долиной возвышалось в своем средневековом величии аббатство Грейстоун.
— Полегче, приятель, — пробормотал Майлс примирительным тоном, натягивая поводья.
Гнедой Булл-Рок, прямой потомок настоящего арабского скакуна Дарли, привезенного в Англию в 1730 году, поднял свою лоснящуюся голову и фыркнул. Майлс обозревал пейзаж.
— Все точь-в-точь, как я помню.
Блант насторожился.
— Как вы помните, милорд? Я и не знал, что вы бывали здесь раньше.
— В юности, — таинственно отозвался Майлс.
По-видимому, Блант нашел это замечание забавным.
— Вы и теперь едва ли достигли зрелого возраста, милорд.
— Я действительно был очень молод, когда в первый и в последний раз гостил в аббатстве Грейстоун. Прошло уже пятнадцать лет — целая вечность, — задумчиво продолжал Майлс.
— Значит, это было прежде, чем я поступил к вам на службу, милорд.
— Да.
Об этом периоде своей жизни Майлс предпочитал умалчивать. Его родители попали в свирепый шторм на море и погибли. Дед Майлса, третий маркиз Корк, был стар и немощен. А сам Майлс — тут он вздохнул при воспоминании о собственной юношеской глупости — был смазливым, не по возрасту бойким в общении с дамами, и совершенно бесстрашным. Однако это отсутствие страха было скорее развязностью, юношеской бравадой, чем смелостью. Смелость пришла к нему позднее, во время сражений.
В то лето все, начиная от больного деда до старой кормилицы, еще живущей в западном крыле Корк-Хауса, от конюха до последней служанки терялись, не зная, что делать с Майлсом.
Он был неуправляем.
— Это случилось в июне 1863 года, — рассказал он Бланту. — Понимая, что вскоре я унаследую его титул и владения, дед решил отправить меня сюда, провести лето у его давнего друга, эрла [Эрл — родовая знать в Англии в эпоху средневековья, соответствует графу]. — Майлс задумался на несколько минут, и его камердинер терпеливо ждал продолжения. — В пятнадцать лет меня не прельщала жизнь в аббатстве Грейстоун. Здесь не охотились, не играли в карты, не пили, не устраивали домашние вечеринки; здесь не было ни хорошеньких девчонок, ни других развлечений.
— Вряд ли можно ожидать, что жизнь в деревне полна развлечений. Насколько я понимаю, предполагалось скучное лето, — вставил Блант с совершенно невинным лицом.
— Верно. — Майлс мрачно рассмеялся. Несомненно, здесь по-прежнему царит скука. Томас Грей, эрл Грейстоунский, пришелся мне совсем не по вкусу. Он вечно читал огромные, пыльные книги из своей библиотеки или разглагольствовал об истории, философии и тому подобных вещах.
— Боже милостивый! — воскликнул Блант.
— Когда же Грей не читал и не обсуждал возвышенные материи, он уходил в сад и там подолгу стоял на четвереньках, копаясь в земле, будто простой поденщик.
— Не может быть!
— И, тем не менее, это правда. У эрла была милая молодая жена — на несколько лет моложе его, и ребенок, девочка — крошечное существо с удивительными светлыми волосами и нежной кожей.
— Леди Элисса.
— Вот именно, так ее и звали, — кивнул Майлс, потирая подбородок.
— И до сих пор зовут, милорд.
Эти слова заставили Майлса обернуться.
— Откуда у тебя такие сведения?
— Заполучить их было довольно легко, милорд, — Блант испустил глубокий вздох. — Не то что в прежние времена, когда нам приходилось ехать черт знает куда, чтобы добыть сведения для королевы и страны.
— Это не ответ, а отговорка.
— Изворачиваюсь понемногу, милорд.
— Помнишь время, когда нас отправили в Баварию?
— Разве можно забыть переход через Альпы? — вздохнул Блант.
— Или то секретное поручение, когда нам обоим пришлось переодеться цыганами и ползти через весь лес на животах? — с ностальгической ноткой в голосе продолжал Майлс.
— Это были старые добрые времена, милорд.
— В самом деле, Блант.
Путники двинулись дальше. Несколько минут спустя Майлс взглянул на свой черный сюртук и черные бриджи — их покрывали пятна бурой грязи, как и одежду Бланта. Несмотря на дождь — на службе своей стране им приходилось терпеть гораздо худшие неприятности, чем мелкий дождик и немного, грязи — они предпочли путешествовать верхом, а не в экипаже Нанятая повозка с багажом следовала за ними на значительном расстоянии.
— Как думаешь, что скажут люди, если мы появимся в аббатстве в таком виде?
— Мы ночевали под открытым небом и всеми звездами, как и повелел Бог поступать воинам. Я совершенно уверен — все дамы из аббатства Грейстоун будут рады видеть нас, милорд, несмотря на наш вид.
Майлс потянул поводья, и Булл-Рок встревоженно вздернул узкую темно-коричневую голову.
— Надеюсь, ты прав.
— Леди Элнсса страдает Она сочтет вас своим спасителем, защитником, странствующим рыцарем — и не только она, но и, несомненно, все жители этой долины.
Странно, но мысль о превращении в героя вышеупомянутой леди неожиданно понравилась Майлсу, хотя он и не понимал почему.
— Интересно, сколько лет сейчас леди Элиссе?
— Двадцать один, милорд.
Майлс отогнал назойливую муху.
— Гм… двадцать один… — Двадцать один год — это много. Об этом он не подумал. — Ей грозит опасность остаться старой девой.
— Она очень молода и красива, и отвергла больше поклонников, чем у нас есть пальцев на руках и ногах, — тут же сообщил камердинер.
— Леди так капризна?
— Леди просто разборчива.
— Вероятно, у нее непостоянный характер и она просто не знает, чего хочет, — предположил Майлс.
— Вряд ли причина в этом, милорд. После смерти своего отца и исчезновения дяди, который был наследником состояния брата, на плечи леди Элиссы, которой в то время исполнилось всего девятнадцать лет, легли все заботы об аббатстве Грейстоун.
— Ты неиссякаемый кладезь сведений, Блант.
— Благодарю вас, милорд.
— Итак, леди красива, умна и независима, — подытожил Майлс. — Опасное сочетание для женщины.
— Может быть, милорд.
— Женщины должны выходить замуж, чтобы спастись от беды.
— И леди Элисса — не исключение, — дерзко перебил Блант.
— Не заводи опять волынку про женитьбу! — предупредил Майлс, с упреком глядя на спутника.
Он считал себя разумным человеком, но с недавних пор одного упоминания о женитьбе было достаточно, чтобы превратить его в раздраженного бездумного сквернослова.
— Нельзя же вечно избегать этой темы, — возразил Блант, уставясь на проселочную дорогу, которая изгибалась перед ними, подобно черной бархатной ленте.
— Можно.
— Только если вы решили, что в один прекрасный день ваше фамильное поместье и титул достанутся чужому человеку.
— Ты решил не выбирать выражений? — осведомился Майлс.
— Я стараюсь так делать, милорд.
Внезапно Майлс обнаружил, что почти оправдывается:
— Я подумаю об этом. Когда-нибудь в другой раз.
— С годами вы не становитесь моложе, милорд.
— Всего минуту назад ты уверял, что старость мне еще не грозит. А теперь пытаешься убедить, что я уже одной ногой стою в могиле, — мрачно напомнил Майлс.
— Вам тридцать лет, милорд.
— Я прекрасно осведомлен о собственном возрасте, Блант.
— Даже два ваших лучших друга женаты.
— Подозреваю, ты говоришь о герцоге Дикинском и его младшем брате, лорде Джонатане.
— Вот именно, милорд.
Майлс задумался, сведя брови.
— Им очень повезло с женами.
— Не уверен, что вначале его светлость и лорд Джонатан так считали.
— Но какого черта…
— Я говорю только о том, что слышу, милорд.
Этот человек мог бы показаться назойливым, если бы не был так полезен.
— У тебя чуткие уши, Блант.
— Благодарю вас, милорд.
Майлс вздохнул и попытался прибегнуть к своей обычной тактике временного отступления.
— Возможно, я займусь этим в ближайшее время.
— Вам не следует откладывать это дело в долгий ящик, милорд, или же…
— Или же что?
— Или вам придется жениться на девушке, годящейся вам в дочери, чтобы иметь достойную жену.
— Достойную?
— Да, молодую даму соответствующего положения и воспитания, и…
— Что?
— Она должна быть высоконравственной особой.
— Естественно.
— Она должна быть безупречна.
— Конечно.
— Она должна быть непорочна.
— Непорочна? — удивился Майлс.
— Она должна быть девственницей, милорд.
Майлс усмехнулся.
— Все это, разумеется, неприменимо к вашим знакомым дамам, милорд.
— Черт побери!
По-видимому, Блант не обратил на этот возглас никакого внимания.
— Всем известна репутация женщин из окружения принца Уэльского и Мальборо.
— Все они замужем.
— В буквальном смысле, милорд. — Блант вздернул подбородок и неодобрительно фыркнул, — … да, все они замужем.
Оба прекрасно знали, что большинство мужчин и женщин в свите Мальборо меняют любовников из людей своего же крута одного за другим. Принцу Уэльскому, благодаря его высокому титулу, предоставлялось право первого выбора.
Блант выпрямился в седле во весь рост и завершил изложение собственной точки зрения:
— Вот потому нам следует поискать в другом месте, — он прокашлялся. — Скажем, леди Уинифред, старшая дочь герцога Б….
Майлс наградил своего спутника раздраженным взглядом.
— У нее плохие зубы.
— Тогда мисс У…
— Слишком стара.
— А леди Маргарет?
— Ей всего шестнадцать.
— Слишком молода, — заключил Блант. — Леди Энн?
— Длинна, как жердь.
— А ее сестра?
— Коротышка.
Блант шумно вздохнул.
— Мы пробыли вместе почти пятнадцать лет, милорд. Пришло время говорить начистоту. Я… мы… то есть все, кто служит вам, хотим увидеть хозяйку Корк-Хауса. Такое серьезное дело нельзя оставлять на волю случая. Вы должны жениться и произвести на свет следующего маркиза Корка, — провозгласил Блант чуть ли не со страстью.
— Постараюсь, Блант.
— Это должно произойти как можно скорее, милорд.
— После того, как мы разберемся с этим делом в аббатстве, я обещаю уделить вопросу женитьбы самое пристальное внимание.
— А я постараюсь быть настороже, милорд.
— Зачем?
— Чтобы не пропустить подходящую женщину.
Майлс состроил гримасу.
— Боже, нет ничего странного в том, что Лоуренс счел подобный план возмутительным, если не отвратительным.
— Прошу прощения, милорд?!
— Я просто подумал, что мне следовало проявить больше чуткости, когда герцог Дикинский искал себе достойную герцогиню.
— Вероятно, вам следует жениться на американке, как сделал он, милорд, — предложил Блант.
— Вот уж поистине безумие, — насмешливым тоном отозвался Майлс.
— Сейчас безумные времена, милорд, — заметил камердинер и надолго замолчал. — Вам не кажется, что у королевы, когда она посылала вас в аббатство Грейстоун, имелись скрытые мотивы?
— Я не задумывался над этим, — признался Майлс.
— Леди Элисса…
— При чем тут она?
— Она — настоящее сокровище, милорд.
— Сокровище? — повторил Майлс с недоверчивой, циничной усмешкой.
— Ангел, — добавил Блант. — Святая.
— Я не желаю брать в жены ни сокровище, ни ангела, ни чертову святую, — выпалил Майлс, скривив губы. Действительно, пора было прекратить этот разговор.
— Леди Элисса — в высшей степени достойная особа, милорд. Она происходит из древнего и знатного рода. Потомки Грея могут проследить свою родословную вплоть до крестоносцев и еще дальше!
— Значит, в ее жилах есть капля голубой крови.
— Не только капля, милорд.
Майлс подавил вздох.
— Итак, мы выяснили, что эта леди обладает безупречным происхождением.
— Верно. Более того, поскольку сама королева счастлива в браке, ей приятны счастливые браки своих приближенных.
— Не могу себе представить, что королеве вздумалось поиграть в купидона!
— Ее величество ценит романтику.
Это была сущая правда.
Когда спутники достигли внешней границы аббатства, Майлс осадил жеребца.
— Возьми его и отведи к воротам. Я привык пробираться внутрь через стену сада.
— Как вам угодно, милорд.
Майлс сбросил заляпанный грязью сюртук и протянул его Бланту.
— Передай леди и ее домашним, что я появлюсь сию же минуту.
Майлс схватился за виноградные плети и поставил носок сапога в трещину каменной стены. Таким способом он проникал в аббатство Грейстоун и выходил оттуда множество раз в то давно прошедшее лето. Схватив еще одну плеть, повыше, он отыскал другую трещину, и полез вверх по стене.
Будь проклята эта поездка! Он не охотник за призраками. Он — Майлс Сент-Олдфорд, маркиз Корк, опытный воин, светский человек, кутила, богатый аристократ и доверенное лицо принца Уэльского!
Усмешка самоосуждения появилась на красивом лице, слегка исказив его черты. Помимо всего прочего, он уже пресытился развлечениями и был весьма невысокого мнения о прекрасном поле.
Неужели Блант был прав? Неужели его встретят, как защитника прекрасной дамы, героя-завоевателя, рыцаря в сияющих доспехах? Разумеется, сам для себя он не стал бы выбирать эту роль. Однако это может быть интересно и даже забавно, решил Майлс, перебрасывая ногу через стену и спрыгивая на землю.
