С другой стороны, у него не было ни малейшего желания — или сил — искать мотель в этот поздний час.

— Так, значит, вы остаетесь?

Дэниел кивнул.

— На эту ночь, — сказал он. — Подожду до завтра и устроюсь в квартире Паркера.

Мария удовлетворенно улыбнулась. Все идет как раз по ее плану, решила она.

Пока Дэниел ходил к машине за чемоданом, Мария застилала одеялами и подушками большой диван, пытаясь сделать его удобным. Закончив, она поправила пасхальные корзины детей и придвинула их к стене.

— Спокойной ночи, — просто сказала она и вышла.

Мария погасила свет в холле и растворилась в сумраке лестницы, оставив после себя только ощущение тепла и уюта. Дэниел поставил чемодан на пол и подошел поближе к старинной фотографии, висящей на стене гостиной. Это был портрет его прабабки Зоэ-Клер Уэстбрук. Она выглядела очень чопорно и внушительно, как это обычно бывает на старинных фотографиях.

На секунду ему показалось, что она смотрит прямо на него — и что она сердится. Сердится, что он продает дом!

Дэниел фыркнул. Что за чертовщина! Как будто бы Зоэ-Клер знала, что он соберется продавать дом.

Он действительно позволил Марии Баррет и ее разговорам о прошлом и семейной истории повлиять на него. Она угрожала ему битой, заставила пить чай посреди ночи, изображать посланца Пасхального кролика и представлять, что его давно умершая прабабка посылает ему сообщения с фотографии!

И все это за каких-то несколько часов.

Что же может произойти с ним за две недели?

Глава 4

Глаза, которые Дэниел увидел, когда проснулся на следующее утро, были синими. Очень синими.

Глаз было шесть.

Он поморгал. Лорен и Аманда сидели, поджав ноги по-турецки, перед диваном. Малыш — Рори, догадался Дэниел — нетвердо стоял прямо перед лицом Дэниела; его глаза внимательно изучали его. Ребенок был прелестный, с нежными светлыми кудряшками, пухлыми щечками и такими же сверкающими, как у Марии, глазами.

У всех троих мордашки были измазаны шоколадом, и Дэниел догадался, что они уже добрались до своих пасхальных корзин. Девочки все еще были в ночных рубашках, на Рори не было ничего, кроме памперса.

Внезапно малыш своей пухленькой ручкой схватил Дэниела за волосы и дернул.

— Ай! — вырвалось у Дэниела. У карапуза отличная хватка!

Ребенок засмеялся, но не отпустил. Девочки тоже рассмеялись.

Мария примчалась со стороны кухни в тот момент, когда Дэниел, неудобно вывернув голову, пытался разжать пальцы ребенка. Она рванулась ему на помощь.

— Рори! Отпусти! — потребовала Мария. Высвободив его пальцы, она неодобрительно взглянула на всех троих детей. На секунду она привычно прикусила нижнюю губу. — Простите, что они разбудили вас, — сказала она Дэниелу. — Девочкам не терпелось получить их корзины. Я просила их не шуметь. — Она покачала головой. — Я не видела, что Рори пошел за ними.

Рори снова потянулся к Дэниелу, и Мария подхватила его на руки. Этот материнский жест ничуть не уменьшил желания Дэниела, которое мгновенно возникло, как только Мария оказалась в поле его зрения.

Потирая свою голову в том месте, где пострадал его скальп, Дэниел разглядывал Марию. Она была в том же пушистом синем халате. И выглядела все так же великолепно. Он был рад, что одеяло закрывает нижнюю часть его тела.

— Все в порядке, — произнес Дэниел, плотнее заворачиваясь в одеяло. Он взглянул на часы: — Все равно уже пора вставать.

Его ждали дела. Он должен найти агента по недвижимости, определить готовность дома к продаже, проанализировать будущее магазина…

— Но вы же в отпуске, — напомнила Мария. Удивленно подняв брови, она смотрела на Дэниела. Господи! Неужели этот человек не знает, как остановиться?

Нет, решила она. Наверняка не может. Казалось, он сейчас выскочит из постели и начнет просчитывать сделки по пути к столу с завтраком. Квентин был точно таким же — неспособным расслабиться, сделать перерыв.

И постоянный стресс убил его.

— Это деловой отпуск, — сказал Дэниел, усаживаясь. Дети все еще тихонько наблюдали за ним, а распростертый на диване, он чувствовал себя уязвимым.

Появление главы семьи Баррет выбило его из колеи. Не совсем представляя, как вернуться в норму, он решил, что лучше всего одеться и поскорее заняться делами.

— Похоже, вы придаете гораздо большее значение деловой его части, — сказала Мария с сожалением в голосе и покачала головой.

— Нужно переделать много дел, — просто ответил Дэниел.

Мария расценила это как намек, что ее собственная работа на этом закончилась. Заставить Дэниела отвлечься и нюхать розы в Грэнбери будет не так уж просто. У него определенно есть проблемы.

— Но вы должны хотя бы позавтракать, не правда ли? — с улыбкой предложила Мария. — Холди готовит черничные оладьи. — За ночь она так и не придумала новых способов убеждения Дэниела в ценности старого дома.

За неимением другого плана она решила проложить путь к сердцу Дэниела через его желудок. Она подумала, что горячая, вкусная домашняя еда в старинной кухне — это хорошее начало кампании по приобщению Дэниела к наследию предков.

— Черничные оладьи? — Воображению Дэниела предстала дымящаяся гора пышных оладий. Он обычно завтракал холодными хлопьями. Это было быстро, питательно и полезно. Черничные оладьи были неспешными, сладкими и непрактичными.

Немного похоже на Марию, неожиданно подумал он. Ему следовало упаковать свои вещи и отправляться прямиком в квартиру над магазином. Он мог бы позавтракать в кафе по дороге. Это было бы что-то остывшее, отдающее картонной упаковкой.

Нечто, совершенно не похожее на Марию.

— Пойдемте, дети. — Мария прервала его размышления, подталкивая детей в сторону кухни. — Нужно оставить Дэниела одного. — Она дошла до холла, девочки шли следом за ней. — Мы приготовим вам место, — сказала она.

Они исчезли в кухне, и теперь до него доносилось только отдаленное детское щебетание. Дэниел смотрел им вслед.

Место.

Это было всего лишь общепринятое выражение, простая фраза. Тем не менее почему же возможное «место» в окружении семьи Марии вызвало у него это непонятное ощущение тепла?

Вскоре Холди водрузила дымящееся блюдо черничных оладий в центр дубового кухонного стола.

— А Дэниел не придет? — спросила пожилая женщина, усаживаясь за стол напротив Марии. Обе девочки потянулись за оладьями, а Рори требовательно стучал кулачком по подставке у своего детского стульчика.

Место Дэниела оставалось пустым.

— Наверное, не придет, — сказала Мария, нарезая для Рори оладью на маленькие кусочки. Она положила их на его тарелку, и он тут же набил ими рот.

Мария уже рассказала Холди о разговоре с Дэниелом прошлой ночью и знала, как оптимистично восприняла это Холди. Первоначальное недоверие сменилось у старушки надеждой. Мария не хотела разочаровывать Холди или детей, хотя тревога ее не улеглась. Она не хотела давать семье несбыточную надежду.

Движение двери привлекло ее внимание. Дэниел вошел в кухню; его темные волосы были все еще мокрыми после короткого душа. Исчез растрепанный соня из гостиной. Только что проснувшийся, он выглядел более доступным. Даже похожим на обычного человека.

Сейчас, в своем темном в тонкую полоску костюме и красном галстуке, он снова был только деловым. Мария подумала: есть ли у него вообще другая одежда? Он надел костюм к завтраку, с ума сойти! Она почувствовала, что они все выглядят как-то по-детски неряшливо в ночных рубашках и халатах. А на малыше вообще только подгузник.

Хотя нет, на Рори теперь были еще и крошки от оладий. И шоколадная улыбка.

Мария представила, что Дэниела вырастил инструктор по строевой подготовке. Его родители, решила она, должны были быть полной противоположностью Паркеру. Совершенно не верилось, что они родственники. Она знала, что ее домашнее хозяйство не соответствует очевидной дисциплинированности Дэниела. Ей нравилось, когда в доме есть некоторая небрежность. Она достаточно хлебнула глупых правил разных людей, пока росла в приемных семьях.

— Доброе утро, — немного нерешительно сказала Мария, когда Дэниел на секунду задержался в дверях. Она занервничала под его взглядом, как школьница. Странная дрожь пробежала по ее жилам. Мария вдруг почувствовала досаду. Почему, черт возьми, этот мужчина так сексуален даже в скучном деловом костюме? — Присоединяйтесь к нам. — Она приложила усилия, чтобы голос прозвучал спокойно. Она могла — она должна была! — преодолеть это притяжение. Интересы ее семьи прежде всего.

— Доброе утро, Дэниел, — пропели Лорен и Аманда и захихикали.

Рори призывно застучал по своему столику. Холди немедленно вскочила и стала суетиться вокруг Дэниела, показывая ему место, накладывая оладьи с сиропом и колбаски. Дэниел едва узнал в ней ту самую женщину, которая прошлой ночью чуть не отправила его на тот свет с помощью огромной сковороды. Она принесла ему стакан свежевыжатого апельсинового сока и налила чашку кофе. Девочки угостили его конфетами из своих пасхальных корзин.

Мария поинтересовалась, хорошо ли он спал.

Дэниел почувствовал, что на него обрушился хаос, и знал наверняка, что совершил ошибку, придя завтракать с этой шумной компанией. Экономка положила ему столько еды, что ее хватило бы на целую страну; дети говорили так быстро, что он не мог почти ничего понять, но он смог уловить, что они благодарят его — его! — за пасхальные корзины, а Мария…

Впрочем, Марии не нужно было ничего делать — она поражала его одним своим видом.

— Я прекрасно выспался, — наконец смог вставить Дэниел, когда все замолчали. Он не упомянул, что у него ныла спина после ночи, проведенной на диване. При сложившихся обстоятельствах это было его наименьшей проблемой.

Он понятия не имел, как вести себя с Марией и ее семьей. Единственный ребенок у деловых, серьезных родителей, он чувствовал себя туристом в незнакомой стране. Потерявшимся туристом.

— Я бы хотел осмотреть магазин, — сказал Дэниел, возвращаясь на твердую почву бизнеса.

Дети, поглощенные своими оладьями, моментально замолкли. Рори быстро залепетал что-то невразумительное.

— Конечно, — согласилась Мария. — Я устрою вам экскурсию по магазину во второй половине дня, и вы сможете просмотреть книги…

— Во второй половине дня? — Дэниел озадаченно уставился на нее.

— Возможно, около трех, — продолжила Мария. Ее васильковые глаза невинно смотрели на него. — Вас что-то не устраивает?

Дэниел отложил вилку.

— Значит, почти весь день пропадет впустую! — О чем думает эта женщина? Неужели она до трех часов не собирается переодеваться из ночной рубашки и халата во что-то… не столь же… сбивающее с толку.

Самым большим желанием Дэниела было видеть Марию в какой-нибудь обычной одежде. Он не мог отделаться от тех фантазий, которые роились у него в голове, когда она сидела рядом с ним за столом в халате.

Это все его воображение виновато, что он находится в затруднении. Но он был уверен, что приятная, разумная поездка сможет помочь ему…

— Потратить впустую день? — Мария не могла представить, о чем говорит Дэниел. — Сегодня воскресенье.

— Сегодня Пасха, Дэниел, — добавила Лорен своим нежным голоском.

— Мы должны пойти в церковь, — объяснила Аманда.

За столом стало тихо. Все внимательно смотрели на Дэниела.

Он почувствовал себя преступником.

— Вы хотели работать сегодня утром? — спросила Мария.

— Ты же не сможешь пойти в церковь, Дэниел, — вставила Аманда с удивлением пятилетнего ребенка, говорящего об очевидных вещах. Ее круглые синие глаза расширились в искреннем недоумении.

— Ты пропустишь охоту за пасхальными яйцами, — пояснила Лорен. Она повернула голову, вилка застыла в воздухе. Липкий сироп падал на тарелку маленькими капельками.

Рори кинул кусочек оладьи. Он приземлился в сироп на тарелке Дэниела, подняв липкие брызги.

Взгляд Марии устремился на Дэниела. Он увидел радость в ее сверкающих глазах. Но где-то в их глубине пряталось беспокойство.

Он вспомнил, какой встревоженной она выглядела прошлой ночью, ее опущенные плечи, когда она стояла, прислонившись лбом к оконному стеклу. Он внезапно понял: она боится, что он отберет у нее все это. Дом или магазин не могли сравниться с этим — с ее семьей, собравшейся вместе за большим столом, счастливой и беззаботной.

Он не отвечает за сохранение этой идиллии, напомнил себе Дэниел. У него есть более важные заботы, например прибыль.

— А почему бы вам не пойти в церковь вместе с нами? — предложила Мария. Она не могла поверить, что Дэниел хочет прямо сейчас окунуться в дела. Она не была уверена, как лучше убедить Дэниела сохранить дом и магазин, но чувствовала, что начинать с бухгалтерских книг — не лучший способ. — А после службы будет пикник в парке и «яичная охота».

По крайней мере, решила Мария, он начнет встречаться с людьми. Людьми, которые знали Паркера. Грэнбери был дружелюбным городом. Если ей удастся просто ввести Дэниела в их круг, они примут его как блудного сына.

Каким, по ее мнению, он в действительности и был.

— А остаток дня мы посвятим делам, — пообещала Мария и улыбнулась.

Дэниел понял, что проиграл. Эта улыбка разила наповал.

— Договорились, — сказал он, и ее глаза удовлетворенно засияли.

Дэниел решил, что не будет слишком суровым испытанием провести немного времени с Марией вне бизнеса. Хороший управляющий должен быть общительным. Пикник мог бы быть удачной возможностью для него оценить управленческие способности Марии.

Он просто не мог поверить самому себе.

Дэниел отказался анализировать это решение. Вместо этого он откусил большой кусок вкуснейшей черничной оладьи.

Он вдруг понял, что совершенно не скучает по своим холодным хлопьям.

— Извините, вы племянник Паркера?

Дэниел обернулся на мягкий застенчивый голос и увидел невысокую женщину с морщинистым лицом, обрамленным седыми кудряшками, которая пристально смотрела на него. Его внимание переключилось на нее с наполненного людьми парка, где он пытался найти Марию. Лорен и Аманда утащили ее куда-то несколько минут назад, пока он разговаривал со священником, и он потерял их из виду.

Забавно, как быстро он привык все время видеть Марию рядом с собой, как это было все утро. Ему даже стало не хватать ее после минутной разлуки. А еще он начал ощущать нетерпение, желая поскорее покончить с Пасхой и заняться делами.

Он не видел смысла во всем этом.

— Внучатый племянник, — поправил он.

Похоже было, что все население города собралось на пасхальный пикник. Маленький парк, ограниченный с одной стороны извилистым ленивым ручейком, был переполнен.

Множество столов, ломящихся от кастрюль, тарелок и домашних угощений, стояло под тенью павильона в центре парка. Сейчас ленч уже был съеден, дети носились повсюду, а взрослые расположились в складных креслах под деревьями или стояли небольшими группами, ведя беседы. Сладкий весенний воздух был наполнен болтовней и смехом.

— Так замечательно встретить нового Уэстбрука, — продолжала женщина, стоявшая перед Дэниелом. — Мой покойный муж и я очень дружили с Паркером и Эммой.

Дэниел кивнул, все еще оглядывая парк. Весь этот восторженный прием, оказанный наследнику Паркера, казался ему незаслуженным. Стоило ему утром войти в церковь с Марией и детьми, как его просто засыпали сердечными приветствиями. Сознание того, что он собирается уехать и никогда не возвращаться, при таком гостеприимстве, заставляло его чувствовать себя мошенником.

Единственным удовольствием этого утра было сидеть рядом с Марией в церкви, наслаждаться мягким, нежным тембром ее голоса, выводящего рулады, вдыхать ее солнечный запах. Мысли, которые она, в своем романтическом персиковом платье с отложным воротником, возбуждала в нем, были отнюдь не безгрешны. Она и сама выглядела как персик на солнце — спелый, сочный, соблазнительный.

— Просто невозможно представить себе Грэнбери без Уэстбруков, — продолжала пожилая женщина, вырывая Дэниела из приятной задумчивости. — Я ведь выросла здесь и знала Паркера всю жизнь.

В толпе, прогуливающейся вдоль ручья, появилась Мария с Рори на руках. Лорен и Аманда бежали следом. Они остановились перед стайкой белых уток и стали бросать в воду кусочки хлеба. На Марии была широкополая шляпа в тон платью, украшенная шелковой розой и лентой. Дэниел видел, как Рори стянул с нее шляпу, и нежный ветерок подхватил ее золотые волосы, разбрасывая их по плечам, заставляя Дэниела представлять, что бы он почувствовал, прикасаясь губами к этим плечам…

У Дэниела пересохло во рту. Он увидел, как Мария ущипнула Рори за нос и забрала у него шляпу. Как может женщина одновременно быть такой соблазнительной и матерински-уютной?

— Семья Уэстбрук — такая важная часть истории Грэнбери. Вы должны этим гордиться.

Дэниел моргнул, пытаясь сосредоточиться на том, что говорит женщина. Гордиться? Историей Уэстбруков в Грэнбери?

— Я… да, конечно, — сказал Дэниел. То, как женщина смотрела на него, ее горящие глаза на маленьком лице обескуражили его. Он вдруг понял, что почти ничего не знает об истории Уэстбруков в Грэнбери.

Он вспомнил, что Мария прошлой ночью говорила о его семье почти то же самое. Он не мог понять такой очарованности прошлым.

К нему подбежала Лорен — маленькие ножки в изящных туфельках, пышное голубое кружевное платьице делало ее похожей на цветок. Мария с Амандой, в таком же, как у сестры, только розовом, платье, и Рори в матросском костюмчике и шапочке следовали за ней. Пожилая женщина, с которой разговаривал Дэниел, похлопала его по плечу и отошла.

— Ты отведешь меня на яичную охоту? — сразу же потребовала Лорен. — Холди ведет Рори, а мамочка — меня и Аманду. Но я хочу пойти с тобой.

Мария остановилась перед Дэниелом. Наблюдая за ним все утро, она видела, как легко город принял племянника Паркера. Паркер был любимым членом общины, так что Дэниел вошел в этот круг без всяких усилий. Это было очень хорошо, поскольку она не думала, что он станет пытаться сделать что-то, выходящее за рамки обычной вежливости. Однако он все-таки пришел в церковь и на пикник, а это было все, на что она рассчитывала в данный момент. Она заставила его почувствовать дружелюбие города.

Все складывалось удачно. Она заметила только, что Дэниел постоянно поглядывает на часы.

Он и сейчас смотрел на них.

— Вы ведь не против отвести Лорен? — подсказала Мария, когда Дэниел уже собирался с извинениями найти повод для отказа. — Это не займет много времени.

Она надеялась, что не совершает ошибку. Она хотела, чтобы Дэниел вписался в город, а не в ее семью. Но все, что она делала, было ради ее семьи, поэтому она должна была пойти на этот риск.

Лорен поднялась на цыпочки и потянулась к уху Дэниела.

— Я хочу пойти с тобой, потому что я знаю, что Пасхальный кролик сказал тебе, где спрятаны яйца, — произнесла она громким шепотом.

Дэниел не мог отказать ей, особенно когда она смотрела на него так доверительно, с такой надеждой. И его нетерпеливое желание поскорее перейти к деловой части дня вдруг уступило непривычному растущему чувству удовольствия от такой явной нужности ребенку. Он даже не мог заставить себя сказать, что на самом деле не знаком с Пасхальным кроликом.

Дэниел снова порадовался, что разорвал отношения с Соней. Он понятия не имел, будут у него когда-нибудь дети или нет, но восторженное сияние в глазах Лорен сказало ему, что он принял правильное решение, оставив себе эту возможность.