Просто стоявшая на коленях женщина в данный момент вполне соответствовала запросам графа Батерста, то есть являлась всего лишь случайной любовницей. И все же Изабелла, возмущенная до глубины души, наконец-то отошла от двери и быстро зашагала по коридору.

— Где вы были? — спросила появившаяся в гостиной Молли.

— Наслаждалась зрелищем. Видела Батерста, развлекавшегося с женщиной, — отрезала Изабелла; щеки ее по-прежнему пылали.

— О Боже… — пробормотала Молли. — Может, я могу чем-нибудь помочь?

— Сомневаюсь, — ответила Изабелла; — Если не возражаете, я предпочла бы побыть одна…

— О, конечно!..

Отвернувшись, Изабелла направилась в свою спальню и с шумом захлопнула дверь, словно подобная выходка могла хоть как-то умерить ее гнев. Немного успокоившись, она пришла к выводу, что вела себя довольно глупо. В конце концов, кто она такая и почему Батерст должен беречь себя для нее? Это же просто смешно. В Лондоне он считается самым неотразимым мужчиной, причем отнюдь не из-за очаровательного поведения за карточным столом. Хотя вполне возможно, что граф и впрямь ублажал какую-нибудь леди прямо на карточном столе.

Представив себе эту сцену, Изабелла невольно улыбнулась.

«Нет, с нелепыми девичьими грезами пора кончать», — подумала она.

Приняв такое решение, Изабелла разделась, накинула ночную рубашку и улеглась в постель с книгой в руках, но читать не смогла — неприятные сцены то и дело возникали перед глазами.

«Пожалуй, без одежды он еще красивее, — думала Изабелла. — У графа просто идеальное телосложение. Неудивительно, что женщины от него без ума».

Она закрыла глаза, и перед ней снова возник все тот же образ. «Странно, что я совершенно забываю о таких вещах, как его репутация распутника и его непостоянство, — думала девушка. — И еще более странно, что сейчас я уже завидую сегодняшней партнерше Дермотта, хотя всего лишь несколько минут назад проклинала ее».

Представив себя в постели рядом с графом, Изабелла заснула с улыбкой на устах.

Полчаса спустя в комнату Изабеллы вошла Молли. Потушив лампы, она подняла книгу, выпавшую из рук девушки. Затем, чуть отступив от кровати, долго смотрела на молодую красавицу, случайно попавшую в ее дом.

Правильно ли она поступает? Может, нужно просто найти Изабелле хорошего адвоката? Но сможет ли адвокат, даже самый лучший, защитить ее от хищных родственников? Молли не находила ответа на все вопросы.

«Возможно, к утру, — решила Молли, — мне удастся найти приемлемый ответ. Очевидно, придется еще раз поговорить с Изабеллой — ведь очень может быть, что бедняжка не так все понимает… А впрочем, пусть сама решает», — подытожила Молли.

Да, Изабелле самой предстояло сделать выбор.

Тихонько вздохнув, Молли вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.

Дермотт оставался с Кейт столько, сколько требовала вежливость, и доставил ей все необходимые удовольствия, руководствуясь, однако, не столько чувствами, сколько инстинктом. Но Кейт, кажется, этого не заметила, а если и заметила, то решила не обращать внимания. И все же Дермотт испытывал чувство вины — в данной ситуации чувство совершенно нелепое, как сказали бы его друзья. Явившись в гостиную Молли, он взглянул на закрытую дверь спальни Изабеллы и вполголоса проговорил:

— Я вернусь через неделю. Постарайся ее подготовить. Но в любом случае… по возвращении я намерен ее получить — подготовишь ты ее или нет.

Молли пристально взглянула на графа.

— Дермотт, я не собираюсь ее заставлять, — заявила она.

— А в чем, собственно, затруднения?

— К несчастью, она видела тебя несколько часов назад.

— Видела? — Лицо графа потемнело. — Зачем же ты ей позволила?..

— Я не имею к этому ни малейшего отношения. Ты сам оставил дверь приоткрытой.

— О Господи… — Дермотт взглянул на каминные часы. — Как долго она там простояла?

— Полагаю, не слишком долго. Думаю, что несколько минут.

— Очевидно, за это следует возблагодарить Господа.

— Я не знаю, что именно она видела, но она очень разозлилась.

Граф выругался вполголоса.

— Могу дать тебе совет, Дермотт. Изабелла — весьма своенравная особа. — Молли взглянула на графа поверх очков: — Учти, ты, возможно, взваливаешь на себя большее бремя, чем предполагаешь.

— Я не собираюсь ничего на себя взваливать. В конце концов, речь идет о неделе, не более того.

— И тем не менее ты совершенно очарован ею. — Сняв очки, Молли положила их на стол. — Это совсем на тебя не похоже.

— Возможно, на меня действует весна, — с усмешкой заметил граф.

— Возможно, действительно весна. — Молли внимательно посмотрела на собеседника, — Только я не очень-то в этом уверена. Похоже, Дермотт, ты просто не в силах владеть собой. На сей раз — не в силах.

— Давай не будем преувеличивать, Молли. Ведь речь идет о случайной связи. Это понимает Изабелла, понимаю я, понимаешь и ты. Подготовь ее для меня за эту неделю, и я щедро тебя вознагражу.

— Мне не нужны деньги.

— Неужели?! — изумился Дермотт. — Ты что, занялась благотворительностью?

— Изабелла мне симпатична, и я не собираюсь зарабатывать на ее несчастье.

— Молли, только подумай, сколько ты можешь выгадать…

— Я прекрасно все понимаю, Дермотт. Может, ты хочешь, чтобы я выставила ее на аукцион?

— Нет-нет!

— Неужели не хочешь?

— Не надо шутить со мной, Молли. Она моя. — Дермотт направился к двери. У порога, обернувшись, добавил: — Встретимся через неделю.

Глава 6

Почти всю следующую неделю Дермотт проработал в поле бок о бок со своими арендаторами, причем задал такой бешеный темп, что земледельцы гадали: не тронулся ли граф рассудком во время лондонских кутежей? Ночью, несмотря на усталость, он все равно не мог заснуть и поэтому напивался до бесчувствия. Но даже в таком состоянии никак не мог изгнать из памяти образ светловолосой девушки с ясными, как летнее небо, глазами — ее прекрасное лицо напоминало Дермотту о прежних безоблачных днях.

Спохватываясь, он говорил, себе, что все это — абсурд и нечего предаваться пустым мечтаниям, но тем не менее мир, который много лет был для него серым, казалось, вот-вот вновь заиграет яркими красками.

За день до отъезда в Лондон Дермотт поехал к матери.

Она жила отдельно, в расположенном на территории поместья небольшом помещичьем доме: воспоминания о днях, проведенных в главном особняке, были для нее слишком болезненными.

Дермотт всегда навещал мать, приезжая из Лондона, но на сей раз он очень нуждался в ее обществе. Да, нуждался, хотя сам не знал почему.

Он привез матери букет ее любимых махровых тюльпанов и редкого сорта грушу — подарок от садовника, прекрасно знавшего о ее пристрастии к этим фруктам.

Войдя в дом, граф отослал слуг и осторожно вошел в гостиную.

Мать сидела у камина. Подойдя к ней сзади, он поцеловал ее в щеку и, обняв, вручил подарки.

Обернувшись, она просияла.

— Я почувствовала запах твоего одеколона, мой дорогой, так что не стоило ко мне подкрадываться. Но все равно я обожаю сюрпризы. Хорошо, что ты сегодня приехал, — Положив цветы на колени, мать с улыбкой взглянула на прекрасную спелую грушу. — Этот Тиммс — просто чудо! Он всегда обо мне помнит.

— И всегда заставляет передавать вам какой-нибудь новый сорт груши, — усевшись напротив матери, сказал Дермотт. — Кажется, он говорил, что вот эта — из Персии.

— Разве мы там не были?

— Вы опять думаете о своем отце.

— Разве мы не были там с ним?

Дед Дермотта умер еще до его рождения, а путешествовал он еще тогда, когда не родилась его дочь.

— Он вам об этом рассказывал, и теперь вы вспоминаете его рассказы.

— Ты уверен?

— Ну, может, не совсем, — с улыбкой ответил сын. — Расскажите мне, что помните.

— Я помню руины дворца Дария и помню базары с их прекрасными ароматами и яркими красками.

В последние годы своего замужества мать Дермотта жила только прошлым — даже когда ее муж умер, она не смогла полностью оправиться от пережитых невзгод. В своем странном мире она, очевидно, чувствовала себя в безопасности.

— Этот дворец, по-моему, считался одним из чудес света, — сказал Дермотт. — Наверное, он и сейчас выглядит весьма внушительно?

— Особенно на рассвете. — Мать улыбнулась. — Больше всего мне нравилось смотреть на него на рассвете. У тебя ведь есть прекрасный конь по кличке Рассвет, не так ли? А как поживают твои серые?

Она всегда понимала, что Дермотт — ее сын. В ее странной реальности он являлся единственной ниточкой, прочно связывающей ее с настоящей жизнью.

— Серые набираются сил на пастбище, а Рассвет в прошлом месяце победил в Донкастере.

— Ты выиграл крупную сумму?

— Приличную. Достаточную для того, чтобы купить несколько новых бриллиантов, если пожелаете.

— Ну что ты, зачем мне бриллианты?! У меня есть все, что мне нужно. Ты лучше купи бриллианты какой-нибудь молодой особе. Ты ведь еще не женат?

Вернувшись в Англию, Дермотт рассказал матери о смерти своей жены и сына, но она ничего не знала об Индии, поэтому рассказ сына так и не отложился в ее памяти, в отличие от Персии, о которой она так много слышала в детстве.

— Нет, я не женат, — ответил Дермотт.

— Но ведь есть леди, которая для тебя кое-что значит? — В голосе матери зазвучали игривые нотки, а в голубых глазах появилось любопытство.

— Возможно, — пробормотал граф, невольно удивляясь своим словам.

— Тогда расскажи мне о ней. Привези ее сюда. Ты ведь знаешь, как я люблю тех, кого ты любишь.

— Пожалуй, до этого еще не дошло, мама. Но она мне очень нравится.

— Тогда она обязательно понравится и мне. Она ездит верхом?

В молодости мать Дермотта была страстной любительницей верховой езды.

— Не уверен. Она ведь из Сити.

— Из Сити? О Боже! Тогда она наверняка очень богата.

— Думаю, так оно и есть.

— Впрочем, сейчас нам не нужны ее деньги, не правда ли, дорогой? Так что ты можешь любить ее просто так. Это будет прекрасно! Не то что все эти браки по расчету. — Мать внезапно погрустнела, глаза ее погасли.

— У нее голубые глаза, как у вас, маман, — тотчас же заговорил Дермотт. — И прекрасные золотистые волосы — как у сказочной феи. В первый раз я даже принял ее за фею.

Лицо матери сразу просветлело.

— За сказочную фею? О, я обожаю сказки. Неужели она выглядит как королева Титания в пьесе «Сон в летнюю ночь»?

— Гораздо лучше.

Мать просияла:

— Тогда тебе очень повезло, дорогой. Скорее привози ее ко мне.

— Я должен сначала спросить, согласна ли она.

— Да-да, конечно. Скажи ей, что у тебя лучшие скаковые лошади в Глостершире, и она обязательно приедет. Даже девушки из Сити любят лошадей. — Мать Дермотта была совершенно убеждена в том, что все на свете обожают лошадей.

— Я непременно скажу ей об этом, маман.

До самого Лондона эта мысль не выходила у него из головы, хотя до сих пор Дермотт никогда не приглашал к себе в поместье ни одну женщину. Но на сей раз — граф и сам не знал почему — ему захотелось познакомить мисс Лесли со своей матерью. Может, он просто вспомнил лучшие времена, а возможно, никакого объяснения этому желанию просто не было — мало ли загадок в подлинном мире?

Ощущения, которые сейчас испытывал Дермотт, было трудно выразить словами, тем более что он слишком долго ограничивался исключительно скоротечными удовольствиями и теперь сомневался, сможет ли вообще распознать реальное чувство. Но в одном Дермотт был уверен: свою первую ночь с мисс Лесли он не захочет провести в борделе.

Кроме плотского влечения, он испытывал еще нечто большее, но что именно?

Впервые после смерти Дамаянти он с нетерпением ждал встречи с женщиной. «Впрочем, — предупредил себя Дермотт, — не следует возлагать слишком большие надежды на молодую леди, собиравшуюся хладнокровно расстаться с девственностью только затем, чтобы сохранить свое состояние».

Возможно, толковый юрист мог бы с не меньшим успехом достичь точно такого же результата.

По идее она должна быть холодной и расчетливой, но обладающая подобными качествами молодая особа совсем не походила на ту краснеющую молодую девушку, которую он встретил у Молли.

Впрочем, женщины прекрасно умеют притворяться — об этом граф знал по собственному опыту.

«Что ж, время покажет», — рассудил Дермотт. И если единственным результатом его связи с мисс Лесли будет удовлетворенная похоть, то так тому и быть. Тем не менее по прибытии в Лондон от тотчас же направил Молли записку. Мисс Лесли приглашалась к семи часам в Батерст-Хаус — лондонский дом Батерстов.

Прочитав записку, Молли весьма удивилась, однако сумела скрыть свое удивление.

— Очевидно, в собственном доме он чувствует себя уютнее, — держа в руках послание Дермотта, сообщила она Изабелле, хотя обе прекрасно знали, что в заведении миссис Крокер он проводит большую часть времени.

— Да, конечно, — кивнула Изабелла. По мере приближения роковой даты ее волнение все возрастало. А вся последняя неделя прошла в лихорадочной активности — ее с такой тщательностью купали, массировали и умащали благовониями, словно собирались отправить в гарем к турецкому султану.

— Вряд ли я смогу научить вас чему-то еще, — заметила Молли.

— Вы были очень добры ко мне, миссис Крокер. — Изабелла захлопнула книгу, которую весь последний час добросовестно пыталась читать.

— В половине седьмого Батерст пришлет свой экипаж.

— К этому времени я буду готова, — кивнула Изабелла.

— Мы обе говорим так, будто вы должны взойти на эшафот, — пробормотала Молли.

Изабелла попыталась улыбнуться:

— Ну что вы, миссис Крокер. Ведь сегодняшняя ночь обеспечит мне спокойную жизнь.

— Я напомню себе об этом, когда стану сомневаться, — пробормотала Молли.

— Пожалуйста, — подходя к ней, взмолилась Изабелла, — не надо переживать из-за того, что я собираюсь сделать. — Взяв Молли за руку, она ее пожала. — Я совершеннолетняя и нахожусь… в относительно здравом уме, — с улыбкой добавила она. — Я вполне способна сама нести ответственность за свои действия.

— Тем не менее я предупрежу Батерста, чтобы он хорошо с вами обращался, если не хочет испытать на себе мой гнев.

— Если то, что вы мне о нем рассказывали, правда, то в этом нет необходимости. Судя по всему, он самый нежный из любовников.

— Хотелось бы верить, — пробормотала Молли, заключая Изабеллу в объятия. — И все же будьте осторожнее, дорогая, — прошептала она. — Пусть он милый и нежный, но он все равно мужчина, а я вовсе не уверена, что им можно доверять. — Слегка похлопав Изабеллу по спине, Молли отступила на шаг и дружески ей улыбнулась. — Плюньте на всю подготовку и делайте то, что вам нравится! Все же Батерст — весьма опытный человек и вполне способен сам о себе позаботиться. А вот вам, моя милая, нужна всяческая помощь.

— Спасибо, мэм! — склонившись в реверансе, улыбнулась Изабелла. — Я буду подлинным воплощением эгоизма.

— Вот и прекрасно, — проворчала Молли. — Сейчас Мерсер принесет бутылку вина, это успокоит ваши нервы. А я помогу вам одеться.

Глава 7

Обычно он не нервничал. Трудно было даже себе представить, чтобы он повышал голос.

— Боже мой, куда запропастился камердинер? Чарлз, этот галстук никуда не годится, — крикнул Дермотт. — Черт побери, о чем вы думали, когда завязывали эту штуковину?

— Простите, милорд. — Чарлз вбежал в гардеробную с переброшенными через руку шестью новыми галстуками. — Смею надеяться, что следующий мне удастся завязать так, что вы останетесь довольны.

Но увы, Дермотт сейчас ничем не мог быть доволен. Потом, когда хозяин наконец был одет, а Чарлз смог спуститься вниз, .он в деталях рассказал всем слугам, как одевался граф:

— Представьте себе, он сменил три костюма; а галстук, который ему не понравился, — давил каблуками.

— Не иначе она и в самом деле редкая птица, — присвистнул ливрейный слуга. — На этот дом он никогда не обращал особого внимания, а тут кухарка часами все готовит и готовит, и вино заказали самое лучшее…

— И цветы! — с чувством добавила горничная. — Я никогда еще не видела столько цветов.

— Наверняка она просто Венера, — сказал другой слуга. — Или что-то вроде троянской Елены.

— Что ж, скоро увидим, — густым басом прогудел дворецкий. — Все по местам! — скомандовал он, критическим взглядом окинув своих подчиненных. — Через пятнадцать минут она уже должна прибыть, — И, поправив манжеты, направился к парадному входу.

Стоя у окна северной гостиной с бокалом бренди, третьим по счету, Дермотт рассеянно смотрел на улицу.

Чувствовал он себя как полководец перед боем. Сердце билось учащенно, нервы напряжены, а плечи бугрились под пиджаком — того и гляди, лопнет. Осушив последний бокал, он с облегчением почувствовал, как по телу разливается тепло — хоть одно знакомое ощущение в сплошном хаосе. Раздался бой часов, и Дермотт бросил взгляд на крылатую бронзовую богиню, попирающую ногами циферблат. Где же, черт возьми, эта мисс Лесли? Ведь уже семь.

Неужто передумала? Иди вообще Молли все переиграла?

А он попусту сломал привычный уклад жизни… Дермотт вдруг почувствовал пряный аромат цветов и, оглядевшись, увидел бесчисленное множество белых лилий, огромные букеты. «Как на похоронах», — подумал он.

— Шелби! — позвал Дермотт секретаря. Тот, видимо, стоял за дверью, так как появился мгновенно.

— Пусть горничные унесут часть этих проклятых цветов! — рявкнул Дермотт. — Они неприлично пахнут.

— Да, сэр. Может, вы хотите встретить свою гостью в какой-то другой комнате? Если убрать вазы, запах может остаться.

Спокойный голос Шелби напомнил Дермотту о его собственной грубости.

— Простите, Шелби. Теперь вы видите, что я совершенно разучился ухаживать за женщинами, — перевел он все в шутку. — Нет, эта комната вполне подходит. Пожалуйста, возьмите одну из них, — сказал он, подавая секретарю большую вазу цветов, — а я вынесу другую, и тогда обстановка будет не так сильно походить на…

— Похороны?

— Вот именно.

Они уже готовы были спуститься вниз, чтобы оставить там вазы, когда входная дверь распахнулась, и в ее проеме, как бы в раме из мрамора, показалась Изабелла.

Дермотт пробормотал что-то невнятное.

Она посмотрела вверх.

Дворецкий бросил взгляд туда же и с изумлением увидел своего хозяина с вазой лилий в руках.

— Это мне? — невинно поинтересовалась Изабелла.

— Если хотите, — усмехнулся Дермотт. — Но предупреждаю вас — они пахнут, — сказал он, спускаясь с лестницы.

— Я бы удивилась, если бы они не пахли. Вы не любите лилий?

— Люблю, но когда их не так много… — Спустившись с лестницы, он с поклоном протянул ей цветы: — К вашим услугам, миледи.

— Это приятно слышать, — сказала она вкрадчиво. Их взгляды встретились.

— Ваше желание для меня закон, — пробормотал Дермотт.

— Приятно вдвойне. Я с нетерпением жду вечера.

— И я тоже, мисс Лесли. — Передав вазу Поумрою, Дермотт уверенно взялся за завязки ее плаща. Развязывая бархатную ленточку, он тихо, только ей одной, сказал: — Я очень долго ждал.

— Молюсь, чтобы вы не были разочарованы. — Ее тон был почти игривым, и Дермотт на миг оторвал взгляд от узла.

— Этого не случится, — прошептал он и медленно снял плащ с ее плеч, словно разворачивая дорогой подарок.

Молодые лакеи невольно ахнули, но их вольность осталась безнаказанной, поскольку все смотрели на прелестную гостью. Белое кружевное платье Изабеллы, мягко облегая ее, подчеркивало безупречность девичьей фигуры, смелое декольте откровенно очерчивало контуры груди, а два небольших серебристых банта на плечах придавали ансамблю редкую элегантность.

— Примите мои комплименты, мисс Лесли, — прошептал Дермотт. — От вашей красоты у всех, кажется, перехватило дыхание.

Изабелла скромно потупила взгляд. А про себя отметила, что граф Батерст необыкновенно красив сегодня в элегантном фраке, с которым резко контрастировала безупречно белая, туго накрахмаленная рубашка, а галстук был скреплен огромным бриллиантом, несомненно индийским. От его высокой, стройной фигуры веяло мужественной силой.