— Ты прав, — кивнул Эласдар. — Большинство мужчин клана Фрейзеров только-только становятся мужчинами. А ты как думал? После битвы при Лох-Лочи, что произошла девятнадцать лет назад, Шотландия потеряла почти всех Фрейзеров.

— Святой боже… — пробормотал Дункан. — Ну, конечно… Легенда о Фрейзерах… Женщины, овдовевшие после битвы и родившие мальчиков… Если верить легенде, этим мальчикам теперь лет восемнадцать-девятнадцать…

— Если верить? А что, у тебя есть сомнения? Ну так знай: легенда о Фрейзерах правдива до последнего слова. Раз уж речь зашла о легенде… Дункан, ты помнишь, что одна из вдов родила девочку?

Дункан наморщил лоб:

— Нет, как-то не припоминаю…

— Тогда смотри! Вон она, стоит посреди ручья! Моя двоюродная сестра, Элспет Фрейзер!

Только теперь Дункан понял, что парень в воде вовсе не был парнем. Повернувшись спиной к братьям, Элспет что-то снова выкрикнула на гэльском. Ветер унес ее голос, но, судя по тому, как начали бесноваться Макдональды, смысл оскорбления до них дошел.

Дункан с любопытством приглядывался к девушке. Ее густые волосы, сиявшие на солнце рыжим золотом, были той же длины, что и у братьев — и точно так же небрежно заплетены. Льняная рубаха и накидка из грубой шерсти могли принадлежать кому угодно, хоть мужчине, хоть женщине любого возраста. И только обнаженные ноги, стройные, с длинными, изящно очерченными мышцами выдавали девушку во всей ее юной красе.

На голос Кеннета девушка повернула голову, и Дункан был очарован ее грациозностью. Солнечные лучи заплясали в волосах, образуя золотистый ореол над головой, искорками вспыхнули в самой глубине переменчивых глаз цвета… горного озера, подумал Дункан. Или предгрозового неба.

Настоящая Будикка… Юная, прекрасная, золотоволосая воительница из кельтских мифов. Не в силах отвести глаз от девушки, Дункан все же дивился в душе тому, что столь нежное создание, почти дитя, не отступает перед явной опасностью.

В Эдинбурге он знал многих женщин, которые упали бы в обморок при одной только мысли о поведении Элспет; но знал и таких, кто одобрил бы бесстрашие девушки. Да хотя бы сама королева… Мария Шотландская и ее придворные дамы нередко появлялись на дворцовых празднествах в мужских нарядах. Дункан посмеивался над тем, что в последнее время женщины, особенно английские женщины, отстаивают равные права с мужчинами. И вот пожалуйста, в горах Шотландии, в глуши, как считают горожане, полное равенство для девочки столь же естественно, как и право носить мужскую одежду.

Похоже, откровенная угроза троих взбешенных врагов ее не смущала… Элспет не унималась, извергая проклятия на головы Макдональдов. Ветер подул в другую сторону, и теперь до Дункана отчетливо доносились ее слова:

— Даже и не думайте переходить реку, Макдональды! Воры! Ночные хищники! — Один из братьев, высокий, светловолосый, зычным голосом окликнул сестру, но та только отмахнулась: — Оставь меня, Магнус!

— Цыпленок среди щенят, — пробормотал Дункан.

Эласдар непонимающе уставился на него.

— У моих сестер был любимый цыпленок. Пушистый такой, желтенький. Сестры растили его вместе со щенками. Неплохая выросла курица, только все бегала за собаками, ела вместе с ними под столом и ночевала не на насесте, а в конуре. Совершенно было дикое существо, а уж несушка вообще никудышная. Но собаки ее принимали, и она сама считала себя одной из них. Вот я и говорю, — Дункан махнул рукой в сторону Элспет, — цыпленок среди щенят.

— И что же случилось с той курицей? — полюбопытствовал Эласдар.

— Ну что… — пожал плечами Дункан. — Столкнулась как-то с чужим псом и погибла в неравной борьбе.

Эласдар перевел глаза на Элспет.

— Ну-ка, Рори Макдональд, — кричала она, — посмотрим, какой ты храбрец! Попробуй перейти на нашу сторону! Получишь сполна и за украденный скот, и за то, что посмел напасть на старика Ангуса, родную кровь нашего Хью!

Магнус шагнул в ручей:

— Я сказал — довольно, малышка.

— Они избили Ангуса! — не понижая голоса, воскликнула Элспет. — И ты их вот так отпустишь?

— Когда захотим, тогда и перейдем! — заорал с другого берега один из Макдональдов. — А вот у тебя, ведьма, это не выйдет!

— Ведьмы не могут переходить ручьи! — вторил другой хриплый голос, обладатель которого вдруг поднял руку и театральным жестом заслонил ладонью глаза. — Берегитесь, ребята, у нее злой глаз!

— Прикуси свой поганый язык! — взвился от гнева Кеннет. Все трое стоявших на берегу Фрейзеров ринулись в воду, готовые защищать честь сестры.

— Глупцы! — выкрикнул Келлам. — Наша Элспет — Та, Которая Видит! Относитесь к ней с почтением или…

— С почтением? — кривляясь, повторил огненно-рыжий Макдональд. — К ведьме? С какой это стати? Для того мы и носим на беретах ветки рябины, чтобы защитить себя от сглаза всяких ведьм.

Элспет побелела от ярости.

— Сейчас вам понадобится защита от моего копья! — Она ринулась вперед, окатывая фонтанами брызг и себя, и не отстававших от нее братьев.

Не зная, что собираются сделать эти сумасшедшие Фрейзеры — то ли остановить сестру, то ли напасть вместе с ней на врагов, Дункан моментально спешился и тоже бросился к реке. Секунду спустя Эласдар оказался у него за спиной. Подобные стычки в Шотландии легко перерастали в кровавые бойни, уж Дункану-то об этом было хорошо известно.

От первого же шага в ледяной воде у него перехватило дыхание, даже несмотря на сапоги и плотную ткань штанов. Дункан уже был на расстоянии вытянутой руки от бесстрашной амазонки, когда она вдруг перестала выкрикивать угрозы в адрес Макдональдов. Макрей протиснулся между двумя братьями и выбросил руку вперед. Он и не думал церемониться. Сейчас главное — утащить эту воительницу обратно на берег…

Совершенно неожиданно, точно натолкнувшись на каменную стену, братья застыли на месте, и Дункан с ходу налетел на широкую спину одного из них. Не уступая в росте самому высокому из Фрейзеров, Дункан поверх плеча Магнуса глянул на Элспет.

Она стояла неподвижно, молча, и лишь прозрачные струи ручья негромко журчали, обвиваясь вокруг ее ног. Братья чуть отступили, но Элспет, казалось, не замечала ничего вокруг. Глаза ее были устремлены в небесную высь.

Дункан тоже поднял глаза, ожидая увидеть что-то необыкновенное. Ничего. Солнце, синева и несколько легких облачков на горизонте. Что, черт побери, происходит? Он оглянулся. На лице Эласдара, как в зеркале, отразилось торжественное ожидание, написанное и на лицах остальных Фрейзеров.

— Какого… — начал было Дункан.

— Помолчи, — коротко бросил Эласдар. Дункан повернул голову. Немигающий взгляд девушки был по-прежнему прикован к небу. Кристально-прозрачный взгляд, точно пронизанный серебристым светом звезд. На память Дункану пришла однажды виденная картина — изображение ангела с точно такими же голубыми, невинными глазами, широко распахнутыми, полными святой и чистой веры.

Какие там ангелы! Девчонка — сущий дьявол, разбойник в женском обличье. Дункан обвел взглядом застывших зрителей. Даже Макдональды умолкли и стояли истуканами, точно в ожидании явления Христа народу.

Лучшего момента, чтобы обуздать эту золотоволосую воительницу, и не придумаешь. Разве не для того послала его сюда королева Мария? Разве не должен он, королевский посланец, предотвращать подобные стычки? Дункан протиснулся наконец между двумя могучими Фрейзерами и поднял взгляд, лишь услышав странное бормотание рядом.

Элспет повернулась. Теперь она смотрела прямо на Дункана. Сверкающие на фоне побледневших щек, глаза ее, казалось, прожигали насквозь. На пушистых ресницах девушки повисли прозрачные капельки, а ладонь с длинными тонкими пальцами медленно потянулась к Дункану. Губы шевельнулись, но, чтобы услышать слова Элспет, ему пришлось напрячь слух.

— Ворон… — шепнула она. — Ворон ли ты, спустившийся на землю? Или один из эльфов?

Озадаченный, сбитый с толку странными вопросами, Дункан протянул руку — то ли для того, чтобы увести девушку на берег, как собирался вначале, то ли в ответ на ее осторожный жест… Он и сам бы не ответил.

Пальцы Эласдара вцепились в его плечо. Сбоку вынырнула рука еще одного Фрейзера — кажется, Келлама. Похоже, он тоже хотел остановить Дункана.

— Не дотрагивайся до нее! — прошипел Келлам.

Дункан уставился на Келлама. Во время ссоры Макдональды и Фрейзеры выкрикивали что-то такое о ведьмах и провидицах… Дункан тогда не принял эти слова в расчет. Мало ли что скажешь, чтобы оскорбить врага… Выходит, они всерьез?

— Если прикоснешься к Той, Которая Видит в момент ее видения, тебе явится то же, что и ей, — глухо пробормотал Келлам. — Убери руку!

Остальные Фрейзеры попятились от девушки. Эласдар потянул Дункана за плечо назад.

Тот не двинулся с места. Медленно, осторожно он повернул руку ладонью вверх. Впервые изведанное, непонятное, но мощное чувство перетекало в него, заполняло, накрывало с головой. Казалось, рука девушки притягивает его магнитом. В сердце жгутом закручивалась сладкая боль.

— Не трогай! — раздался чей-то свистящий шепот.

Дункан тонул в широко распахнутых серебристых глазах. Элспет долго смотрела в пространство поверх его плеча… а затем ее взгляд встретился со взглядом Дункана.

Их руки соприкоснулись. Сильные мужские пальцы обвились вокруг тонких женских… Какая нежная, хрупкая ладонь, мелькнула мысль у Дункана. Разве может эта беззащитная рука нести опасность?

И тут глаза его заволокло золотым маревом. Дункан моргнул. Еще раз. И еще. Призрачное облако переливалось, туманя взор, но не рассеивалось. Ни отвести взгляда, ни оторвать руки Дункан не мог.

— Смерть, — едва слышно сорвалось с губ девушки. — Твоя смерть станет моей… — Никто, кроме Дункана, не слышал этих слов.

Слипшиеся от слез ресницы опустились, закрыв невыносимую глубину глаз. Тело Элспет обмякло, и она лишилась чувств. Но едва колени коснулись воды, Дункан подхватил ее на руки, пристроил голову девушки к себе на плечо и шагнул к берегу. Ветер с гор мгновенно рассеял золотой туман у него перед глазами.

Услышав топот копыт, все Фрейзеры как по команде оглянулись.

Трое Макдональдов скакали прочь, стегая лошадей, точно сам дьявол наступал им на пятки.

ГЛАВА 3

— Хватит с меня этой гадости, Флора, — простонала Элспет, отводя от рта наполовину опустошенную деревянную чашку. Девушка сидела на широченной кровати, обложенная пуховыми подушками. — Голова раскалывается. Еще одна капля твоего отвара — и меня вывернет наизнанку. — Ее и впрямь сильно мутило, а в висках стучало, словно тысячи крошечных молоточков отбивали мучительный ритм. К счастью, в комнате было темно. Солнечного света она бы сейчас не вынесла; даже от тускло мерцающих в камине поленьев резало глаза. Элспет приложила дрожащие пальцы ко лбу.

— Ну-ну, — спокойно отозвалась Флора, погладив мясистой, жаркой ладонью плечо девушки. — Допивай. Это травяной отвар от головной боли и тошноты. И не волнуйся. Нужно будет — подставлю тазик. Мало ли я тебя в детстве лечила. — Она снова поднесла чашку к губам Элспет.

Сделав глоток, та скривилась:

— Горько же!

Внушительных размеров нога грозно притопнула; экономка выжидающе свела темные брови и чуть подтолкнула чашку. Жалобно вздохнув, Элспет проглотила отвар.

— Головные боли — крест всех ясновидящих, — с довольным видом объяснила Флора. — Беток Макгруер, как и ты, страдает каждый день. Представляешь? Вот бедняжка! Каждый день! — Голос экономки замка Гленран, зычный, мощный, под стать ее фигуре, эхом отдавался под высокими сводами комнаты. Убирая чашку на стол, Флора выразительно цокала языком.

Любовь Флоры к преувеличениям была известна всем вокруг. У Беток после видений действительно случались приступы головной боли, но уж далеко не каждый день. Элспет, улыбаясь, осторожно спустила ноги с кровати.

— Ах ты, птичка моя бедная, — запричитала Флора. — Полдня проспала, даже ужин пропустила…

В маленьком окошке спальни мерцало вечернее небо.

— Что, рыбы совсем не осталось? — с затаенной надеждой спросила Элспет.

— Не осталось, козочка моя, не осталось. — Шумно выдохнув, Флора склонилась над массивным деревянным сундуком в углу спальни. Толстая, с проседью, коса соскользнула с плеча на объемистый бюст экономки. — Ох и вкуснятина же эта форель, а с маслицем, да еще обжаренная в овсяной муке… Ребята навалились, точно неделю ничего не ели. Я и не знала, что рыба так им по вкусу придется. — Она вернулась к кровати. — Но тебе рыба-то сейчас и ни к чему. А вот немного каши будет в самый раз.

— Овсянка с молоком? — обрадовалась Элспет. От одной мысли о рыбе к горлу подкатывал тошнотворный ком. — Только попозже, ладно? — Она покачала головой и поморщилась. Перед глазами все поплыло.

— Хью и Келлам просили, как проснешься — сразу к ним. Если, конечно, будешь в силах, птичка моя. — Флора протянула ей чистую рубаху и аккуратно сложенный отрез шотландки.

Элспет кивнула, поднимаясь с кровати, чтобы сменить испачканную во время рыбалки и сильно измятую сорочку.

— Спасибо.

Флора расстелила на кровати клетчатый отрез, заложила ровными складками.

— Прекрасная накидка для молоденькой девушки, такая яркая и нарядная. — На белом фоне синие, зеленые и лиловые клетки выглядели особенно красиво.

— Беток соткала ее несколько лет назад. — Элспет любовно погладила мягкую пушистую ткань. — Помню, я еще ей помогала и напутала с рисунком. Вот здесь, видишь, лиловая клетка неровная.

— Вижу. Ничего страшного, она спрячется в складке. Все же я не понимаю, почему ты носишь только накидки. Девушке твоего возраста подобает носить платье… Хотя ты у нас всегда была сорванцом. Да оно и понятно, кругом-то одни ребята…

— А мне нравится их компания. И нравится носить накидки.

— О-ох… — тяжело вздохнула Флора. — Беда с тобой, девочка, уж больно ты строптивая. — Экономка пожала плечами. — Ладно уж, мы давно привыкли тебе не перечить. Все равно сделаешь всем наперекор. — Она повела бровью, бросив на свою любимицу смешливый взгляд.

Элспет расправила подол длинной льняной сорочки, подхватила обеими руками клетчатую ткань, ловко собрала на талии и подпоясала широким кожаным ремнем, затем перекинула свободный конец накидки через левое плечо и краешек заткнула за пояс. Осталось лишь сколоть накидку и рубашку брошкой на плече. Флора подала ей плоский бронзовый круг, украшенный крупным, до блеска отполированным осколком дымчатого кварца.

Прикалывая брошь, Элспет склонила голову и заметила, что боль в висках уменьшилась. Да и ноги уже почти не дрожали. Девушка переступила с ноги на ногу, чувствуя, как шершавые половицы приятно холодят босые ступни — летом она часто бегала босиком.

Флора взяла со стола деревянный гребень, молча протянула Элспет и застыла, Склонив голову набок, точно пыталась и никак не могла разрешить какую-то проблему. Услышав очередной тяжелый вздох, Элспет спрятала усмешку. Если на слова Флора всегда была бережлива, то на выразительные вздохи не скупилась.

— Твое видение… — В голосе экономки звучала тревога. — Раньше такого не бывало, чтоб ты от видений падала в обморок.

— Не бывало, но голова кружилась, и слабость во всем теле была.

— Ну да, ну да… Что ж… Беток говорит, обмороки у ясновидящих — не редкость. — Флора погрозила мясистым пальцем: — Сходи к Беток, и немедля!

— Схожу, — пообещала Элспет. — Ты же знаешь, я каждую неделю ее навещаю. — Она быстро перебирала пальцами, расплетая косу. — Что это за незнакомец появился на реке с Эласдаром?

— Дункан Макрей из Далси, родной брат жены Эласдара. Посланец королевы и Тайного совета. — Флора хохотнула. — А я-то раньше думала, что все длиннополые — седобородые старики! Ну, этому до старика далеко… Красавец! Да еще и с золотым колечком в ухе.

— Он здесь? — Элспет глянула наверх.

Флора кивнула:

— Привез бумагу от королевы Марии, насчет нашей вражды с Макдональдами. С ним сейчас Хью и Келлам. Макдональдам — вот кому бы слать письма, а не Фрейзерам! — Экономка воинственно подбоченилась.

Элспет присела на деревянный табурет у камина. Расчесывая подсвеченные красноватым огнем густые пряди, она думала о Дункане Макрее — человеке в плаще цвета воронова крыла… И волосы у него почти черные, лишь на солнце отливающие рыжиной. А в глазах плещется синь горных озер. Да, он красив… спокоен, уверен в себе… И ничего в нем нет сверхъестественного. Обычный человек. Посланец королевского совета. Дункан Макрей.

Он не побоялся дотронуться до провидицы, захваченной видением. Правда, в тот момент, когда его пальцы сплелись с ее, видение уже исчезло… Он ничего не увидел.

Прикосновение теплой мужской ладони было еще свежо в памяти Элспет. Сначала сильные пальцы железным обручем обвились вокруг ее запястья… Потом руки сошлись на ее талии… а прежде чем потерять сознание, Элспет ощутила под щекой биение его сердца. Снова пережив этот миг, девушка вспыхнула; жаркая волна поднялась от шеи к скулам, залила краской лицо.

Это он, Дункан Макрей, явился ей видением на холме. Мимолетной и загадочной картиной из близкого будущего. За один только день — два видения одного и того же человека, потрясшие ее яркостью образов.

Гребень запутался в густых волосах. Элспет высвободила несколько прядей, дрожащими пальцами провела гребнем вниз.

Ни одно видение не действовало на нее с такой силой. Потерять сознание… провести в забытьи много часов… и очнуться с дикой головной болью, дрожа, как тонкая осина на ветру!

Даже сейчас, спустя полдня, ее терзала неизбывная тоска, словно от страшной утраты. И сердце стыло под бременем смертельного страха, как молодая трава в утренней измороси.

Побежать бы прямо сейчас к Беток… Она многое знает о видениях. Уж Беток наверняка сумеет объяснить, что произошло. Но прежде… прежде нужно предупредить незнакомца. Сказать, чтобы возвращался в свой Эдинбург, уезжал подальше от гор Шотландии.

— Дункан Макрей… — слетел шепот с губ девушки.

Элспет слышала о маленьком клане Макреев, чьи земли лежали к северо-западу от замка Гленран. Фрейзеры и Макрей дружили издавна. Кто-то из прежних вождей ее клана даже приказал вырезать надпись на дубовой двери замка. За многие десятилетия буквы истерлись, но их все еще можно было прочитать: «Макрей, ступивший на этот порог, всегда найдет здесь кров и пищу».

Не так-то просто одному из Фрейзеров попросить Макрея покинуть замок Гленран. Учитывая традиционное гостеприимство горцев и старинную дружбу двух кланов, посланец короны вправе жить здесь сколь угодно долго.

Но он должен уехать! Должен.

— Что ты увидела там, на ручье? — спросила Флора.

Элспет вздрогнула от неожиданности. Она и забыла, что не одна в комнате. Внушительные объемы экономки были обманчивы; порой она выглядела устрашающе, да и нравом была под стать Зевсу-громовержцу, но при этом умела молчать, слушать… сочувствовать.

— Ребята, я знаю, ни о чем не спрашивали. Но ведь что-то тебя расстроило? Расскажи, дитя мое.

Элспет опустила руку с гребнем, отвела взгляд. Отвернуться от Флоры было легко; куда сложнее — совершенно невозможно! — оказалось избавиться от явившихся ей на ручье образов. Элспет зажмурилась, а страшные картины продолжали мелькать перед глазами.

Первыми явились вороны. Черные птицы смерти, парившие в вышине… Затем черный всадник на иссиня-черном коне. И снова вороны — в тот миг, когда, обернувшись, она увидела Макрея у себя за спиной.

А потом было самое страшное. Сквозь золотую дымку проступило заросшее, потемневшее, изможденное лицо королевского посланца. Воротник рубашки оторван… на глазах черная повязка. Элспет застонала, вновь переживая жуткие мгновения. Гребень выпал из ослабевших пальцев, глухо ударился о половицы.