Еще слуга поставил перед Грегором блюдо с целой жареной рыбиной. Рыба была совершенно такая же, какие ел дома Грегор, только без глаз.

Когда-то они с отцом смотрели по телевизору передачу о рыбах, что живут на очень большой глубине, в глубоководных пещерах, куда никогда не проникает свет, — у этих рыб тоже не было глаз. Однако когда ученые взялись изучать этих рыб в лаборатории, рыбы чувствовали свет, и у них появлялись глаза. Не сразу, конечно, но буквально через пару поколений.

Под впечатлением от передачи отец тогда повел Грегора в Национальный музей естественной истории, посмотреть на безглазых рыб. После этого они туда зачастили. Отец вообще обожал науку, и иногда казалось, что он торопится все свои знания поскорее вложить в голову Грегора. Это было довольно утомительно, потому что любой самый простой вопрос мог повлечь за собой получасовую лекцию. Бабушка в шутку говорила: «Спроси своего папу, который час, — и он примется рассказывать тебе, как устроены часы».

Отцу ужасно нравилось все объяснять, а Грегору — его слушать. А еще Грегор любил вместе с отцом слушать в палатке шум дождя, а в кафешке возле дома делать из картофеля фри скелет динозавра…

Они так и не смогли понять, как это рыбы выращивают себе глаза. У отца, конечно, было несколько теорий, но он не мог объяснить, почему рыбам удалось так быстро измениться.

Грегор задумался о том, сколько времени понадобилось людям, чтобы их глаза стали фиолетовыми. И тут он вспомнил — и обратился к Викусу:

— Кажется, вы собирались рассказать, как люди попали в Подземье.

И пока Грегор, старательно сдерживая себя, чинно и аккуратно вкушал на удивление вкусную пищу, Викус поведал ему историю Регалии.

Трудно сказать определенно, но, кажется, первые люди переселились сюда из Англии в 1600 году.

— А привел их сюда Каменщик, некий Бартоломью из рода Сандвичей, — сообщил Викус, и Грегор с трудом удержался от улыбки. — Он обладал даром предвидения и мог предсказывать будущее. Подземье он увидел во сне, и посвятил свою жизнь поискам этой благословенной земли.

Сандвич с группой последователей приплыл на корабле в Нью-Йорк, где близко сошелся с племенем местных индейцев. Они знали о существовании Подземья и даже периодически спускались сюда для отправления ритуалов многие сотни лет. Но жить в Подземье они не собирались и они ничего не имели против того, что этот сумасшедший Сандвич решил тут поселиться.

— Сумасшедшим он, конечно, не был, — пояснил Викус. — Он просто знал, что однажды на земле не останется ни одного живого существа — выживут лишь те, кто переместился вниз, под землю.

Грегор подумал, что Викусу не мешало бы узнать правду — ведь наверху и по сей день живут миллиарды людей. Но вместо этого он спросил:

— И что же, люди просто собрали вещички и переехали?

— Ну что ты, конечно нет! Понадобилось пятьдесят лет, чтобы сюда перебрались восемьсот поселенцев, которые наглухо закрыли ворота Подземья. Прежде надо было убедиться, что люди смогут обеспечить себя пищей и выстроить стены для защиты. Рим не сразу строился, — улыбнулся Викус. — Это еще Фред Кларк Наземный сказал.

— А что с ним стало? — спросил Грегор, сосредоточенно жуя. Чаши перед ним уже основательно опустели.

— Он умер, — тихо сказала Соловет. — Не смог жить без вашего солнца.

Грегор опустил гриб на тарелку. Он взглянул на Босоножку, всю перемазанную в мягком протертом суфле, которое ей подали, — она сонно рисовала на столешнице узоры, водя пальчиками по пролитому соусу. «Наше солнце», — подумал Грегор. Оно, должно быть, уже зашло там, наверху. Если сейчас уже ночь, и время спать, значит, наверняка приходила полиция. А может, полицейские в этот момент все еще допрашивают маму. Если же они ушли — мама может делать сейчас только одно: сидеть на неосвещенной кухне за столом. И плакать.

Грегор вдруг понял, что больше не желает ничего слушать о Подземье. Он хотел лишь одного: поскорее выбраться отсюда.

ГЛАВА 7

Темнота почти физически давила Грегору на глаза, тяжелая, как вода. Прежде он никогда не оставался в кромешной темноте. Дома в окно его комнаты светили уличные фонари, на стенку падал свет фар проезжавших мимо автомобилей. А здесь, едва он погасил масляный светильник, стало так темно, будто он напрочь лишился зрения.

Грегору ужасно хотелось вновь зажечь лампу. Марет сказал ему, что в коридоре факелы будут гореть всю ночь, и Грегор может зажечь там свою лампу. Но он решил поберечь масло — без света он не сможет найти дорогу из Регалии.

Босоножка во сне засопела и теснее прижалась к брату. Грегор обнял ее. Им постелили отдельно, но Босоножка сразу к нему перебралась, как только они остались одни.

Говорить подземным, что им пора спать, не понадобилось. Все прекрасно видели, что у Босоножки слипались глаза, да и Грегор, должно быть, выглядел измученным.

На самом деле усталости он совсем не чувствовал. Адреналина в крови было столько, что он боялся, как бы люди вокруг не услышали стук его сердца, — оно буквально готово было выпрыгнуть из груди, когда они шли по длинному коридору в спальню. Да, меньше всего он хотел сейчас спать.

Перед сном им предложили еще раз искупаться. Для Босоножки это было необходимо, потому что, вдобавок к суфле, она измазала волосы в пудинге, поданном на десерт. Грегор тоже не возражал — в воде ему проще было обдумывать план побега.

К тому же у него появился повод, не вызвав подозрений, расспросить Далси о том, как устроен в Подземье водопровод.

— Откуда, например, вы берете горячую и холодную воду? — спросил он.

Она ответила, что воду качают из источников.

— А потом — она ведь не выливается обратно? — невинно уточнил он.

— Нет конечно, — продолжила объяснения Далси. — Грязная вода стекает в реку под дворцом, а та впадает в Водный путь.

Именно это ему и надо было знать. Река под дворцом — это путь к свободе. И хорошо, что река ведет к Водному пути, — Грегор не очень хорошо представлял себе, что это такое, но Викус упоминал, что там находятся два выхода в Наземье.

Босоножка во сне снова заворочалась, и Грегор погладил ее по головке. Она как будто и не вспоминала о доме — до того момента, когда надо было ложиться в постель. Тогда сестренка забеспокоилась и чуть не заплакала.

— Мама? — спросила она. — Лиззи?

Неужели только сегодня утром Лиззи села в автобус и уехала в лагерь? Ему показалось, прошло уже лет сто…

— Домой? Мама? — настаивала Босоножка. И хотя она очень устала, Грегору с трудом удалось ее уложить. По тому, как беспокойно она спала, он понимал, насколько она испугана и расстроена.

«Должно быть она видит гигантских говорящих тараканов и летучих мышей», — подумал Грегор.

Он потерял счет времени. Сколько прошло — час? Два? Вокруг царила абсолютная тишина — коридор за дверью словно вымер. Одно было ясно: сейчас самое подходящее время для того, что он задумал.

Грегор бережно высвободился от лежащей в его объятиях Босоножки и встал. В темноте он нащупал рюкзачок, что дала ему Далси. Засунуть в него спящую Босоножку в полной темноте было не так-то легко, это потребовало от него необыкновенной ловкости, но в конце концов он просто зажмурил глаза, чтобы включить остальные органы чувств. Дело пошло на лад. Босоножка поместилась в рюкзачке, Грегор перекинул его за спину, она во сне пробормотала: «Мама!» — и опустила голову ему на плечо.

— Скоро ты ее увидишь, малышка! — шепнул Грегор и принялся шарить по столу в поисках лампы. Босоножка, рюкзачок и лампа — вот все, что ему нужно.

Грегор крадучись вышел в коридор. Здесь действительно горели факелы, и не было видно ни души. Подземные не поставили охрану к дверям спальни, видимо, они не предполагали, что наземные могут сбежать: во-первых, с ними обращались как с гостями, а во-вторых — ну куда им, собственно, деваться?

«Вниз по реке, — с мрачной решимостью подумал он, — куда бы она ни вела».

Он на цыпочках шел по коридору, стараясь ступать как можно тише и не создавать лишнего шума. К счастью, Босоножка крепко спала. Если она вдруг проснется до того, как они покинут дворец, ничего у него не получится.

Спальня была расположена довольно близко от ванной, и Грегор шел на звук падающей воды. План у него был предельно прост. Река течет под дворцом. Он хотел, слушая воду, добраться до самого нижнего этажа и найти то место, где она стекала в реку.

План-то был прост, да осуществить его оказалось нелегко. Несколько часов Грегор плутал по дворцу. Ванные комнаты отнюдь не всегда располагались близко к лестницам, и порой ему приходилось возвращаться назад, чтобы сориентироваться по звуку журчащей воды. Дважды он прятался в каких-то залах, пережидая, пока мимо пройдет немногочисленная стража, делавшая ночной обход.

Наконец шум воды усилился, и Грегор понял, что они добрались до самого нижнего уровня. На слух он определил, где вода шумит сильнее, и выскользнул за дверь.

И опешил. На какое-то мгновение он даже готов был отказаться от своего плана.

Когда Далси сказала «река», он представил себе реку, что лениво катит свои воды через Нью-Йорк. Но река Подземья выглядела совсем, совсем иначе. Она была не так уж широка, но зато неслась с такой бешеной скоростью, что всю ее поверхность покрывала пена. Возможно, она была не очень глубока, зато легко поднимала и катила огромные камни, словно пустые консервные банки. Не удивительно, что подземные не ставят здесь охрану. Эта река опаснее целой армии.

«И все-таки по ней можно плыть — раз у них есть лодки!» — подумал Грегор, заметив полдюжины легких суденышек, висевших над стремниной на канатах. Они были похожи на те каноэ, какие он видел в лагере.

Ну почему, почему он не в лагере, как все нормальные дети?!

Стараясь не думать о превратностях судьбы, он зажег свою лампу от факела, горевшего на причале. Потом, подумав, прихватил и факел. Там, куда он направлялся, свет так же важен, как воздух. Лампу он тут же задул, чтобы не расходовать напрасно масло.

Осторожно забравшись в одну из лодок, он осмотрел ее и тут же вставил факел в явно предназначенное для этого специальное отверстие.

«Но как же спустить ее на воду?» — задумался он. Лодка крепилась двумя канатами к колесу на доке. «Ладно, справимся», — подбодрил себя Грегор и толкнул колесо. Оно со скрипом повернулось, и лодка упала на воду, а Грегор, не удержав равновесия, пошатнулся и уселся на дно.

Течение тут же подхватило лодку и понесло с огромной скоростью, завертев, как сухой лист. Грегор вцепился в края суденышка и напряженно всматривался в темноту. Вдруг он услышал голоса и оглянулся. Два Подземных что-то отчаянно кричали ему вслед и махали руками, но река бешено ревела, и разобрать, что они говорят, было невозможно. А вскоре река сделала поворот — и пристань исчезла из виду.

Что же теперь будет? За ними бросятся в погоню?

Наверняка. Правда, у него есть преимущество — он их здорово опередил. Как далеко, хотелось бы знать, до этого таинственного Водного пути? И что им делать, когда они до него доберутся?

Возможно, Грегор размышлял бы об этом дольше, если бы не опасности, которые подстерегали их на пути. Ему необходимо было управлять суденышком, которое то и дело норовило налететь на острые скалы, торчавшие из воды. На дне лодки он обнаружил весло и отталкивался им от внезапно возникавших на пути камней.

Прохлада Подземья была особенно приятной по сравнению с удушающей жарой у них в квартире. Однако вода, капли которой с дикой скоростью летели в лицо, была ледяной, и кожа у него покрылась мурашками.

— Грегор!

Ему показалось, или кто-то окликнул его по имени?

Показалось? Да нет — вот опять прозвучало его имя. Видно, Подземные бросились в погоню и были уже близко. Но он не мог обернуться и посмотреть назад: за это пришлось бы заплатить жизнью.

Река снова повернула, и Грегор вдруг обнаружил, что стал лучше видеть. Перед ним раскинулась огромная пещера, кристаллы на ее стенах многократно отражали свет его факела, сверкая, как бриллианты.

Впереди Грегор увидел песчаный берег, а за ним — тоннель, ведущий в непроницаемую темноту. Не раздумывая, Грегор оттолкнулся от скалы и направил лодку к пляжу. Оставаться на реке не имело смысла, подземные буквально дышали ему в затылок. Только бы добраться до берега и спрятаться в тоннеле! Там можно будет переждать, а когда преследователи проплывут мимо, снова вернуться к реке.

Лодка со стуком ткнулась в берег. Грегор еле удержался на ногах — он чуть не свалился ничком на дно. Босоножка что-то сонно пробормотала и хотела было захныкать, но он шепотом ее успокоил, одной рукой втаскивая лодку на песок, а в другой держа факел.

— Все хорошо, Босоножка. Ш-ш-ш. Спи.

— Пивет, мишка, — пролепетала она и снова уронила голову ему на плечо.

Вдалеке кто-то вновь позвал его по имени. Грегор решительно шагнул в открытую черную пасть тоннеля и вдруг уперся лбом во что-то мягкое, теплое и шерстистое. Он отступил назад и выронил факел.

В тоннеле он увидел то, от чего колени его бессильно подогнулись, и он осел на песок.

Морда огромной крысы расплылась в довольной улыбке.

ГЛАВА 8

— Ну, наконец-то, — лениво произнесла крыса. — По исходящей от тебя вони мы думали, ты постарше. Смотри-ка, Клыкастер, он еще и щенка принес.

Из-за плеча первой крысы высунулся длинный нос — их было двое.

— Какой лакомый кусочек, — сказал Клыкастер приторным голосом. — Я отдам тебе целого мальчишку, если этот маленький сладенький щеночек достанется мне, Лязг.

— Звучит заманчиво, но в нем больше костей, чем мяса, а она — просто деликатес, — ответил Лязг. — Меня раздирают сомнения, Клыкастер. Так, парень, ну-ка встань, дай нам оценить, насколько ты питательный.

Тараканы были уродливы, летучие мыши страшноваты, но крысы… они были просто ужасны. Сидя на задних лапах, они были ростом со взрослого мужчину, а их ноги, или лапы — или как их там называют, — бугрились мускулами. Но хуже всего были зубы — гигантские острые резцы, торчавшие из отвратительной разверстой пасти.

Нет, хуже всего было, конечно, то, что они собирались съесть Грегора и Босоножку!

Некоторые думают, что крысы людей не едят, но Грегор всегда знал, что это не так. Даже крысы обычного размера, которые живут наверху, могут напасть на беспомощного человека. Крысы нападают на детей, стариков, на тех, кто не может защититься. Все эти истории — о бездомном мужчине в парке… о мальчике, который лишился двух пальцев… Это все слишком ужасно — даже думать не хочется.

Грегор медленно встал и поднял повыше факел, который так и не выпустил из рук. Спиной — точнее, рюкзачком с Босоножкой он плотно прижался к стене пещеры.

Клыкастер повел носом:

— Этот ел рыбу на ужин. Грибы, крупа, немного зелени… Лязг, это довольно вкусно — ты будешь доволен!

— А малявка ела на ужин тушеную говядину… и еще сливки, — добавил Лязг. — Но не это важно — она сама еще совсем молочная!

Теперь Грегор понял, каким был дураком, обижаясь на разговоры о мытье. Если крысы в состоянии учуять ту малюсенькую горстку зелени, которую он получил на ужин много часов назад, значит, у них невероятный нюх.

Подземные не хотели обижать его, когда настаивали на том, чтобы он помылся. Они просто хотели спасти ему жизнь!

Теперь так же сильно, как совсем недавно хотел от них сбежать, он истово хотел, чтобы они поскорее его нашли. Надо остановить крыс, отвлечь их. Выиграть время.

Что там говорил Викус про тараканов? «Убийство не добавит тараканам времени». Может, под словом «время» подземные подразумевают жизнь?

Собираясь с мыслями, он слеша отряхнулся и попытался вмешаться в дружескую беседу крыс.

— Могу ли я прежде кое-что сказать? — спросил он.

К его удивлению, Клыкастер и Лязг рассмеялись.

— Он еще и разговаривает! — воскликнул Лязг. — Ну и дела! Обычно еда только визжит и хнычет! Ну-ка, скажи нам, Наземный, с чего это ты такой смелый?

— Да не такой уж я и смелый, — ответил Грегор. — Вы наверняка уже почуяли это.

Крысы снова засмеялись.

— Верно, твой пот пахнет страхом — сильным страхом! И все же ты осмелился обратиться к нам.

— Ну, я подумал, вам стоит получше узнать того, кого собираетесь съесть, — сказал Грегор.

— Он мне нравится! — восторженно взревел Клыкастер.

— Мне тоже, — вторил ему Лязг. — Люди обычно такие скучные, а этот забавный. Давай его оставим, Клыкастер, прошу тебя!

— Как ты себе это представляешь? Слишком долго придется объяснять… И потом, когда я смеюсь, у меня просыпается зверский аппетит, — сказал Клыкастер.

— И у меня, — добавил Лязг. — Но согласись — жалко вот так вот сразу съесть такую забавную еду.

— Ужасно жалко, — согласился Клыкастер. — Но у нас нет выхода. Итак, начнем?

И с этими словами крысы оскалили зубы и двинулись к Грегору.

Грегор опустил факел и начал махать им перед самыми крысиными мордами, рассыпал искры в воздухе. Он держал его перед собой обеими руками, как меч, и свет пламени ярко освещал его лицо.

Крысы вдруг замерли. Сначала Грегор подумал, что они испугались огня, но на самом деле здесь было что-то еще. Они выглядели озадаченными.

— Лязг, ты заметил? Ты тоже это заметил? — спросил Клыкастер, понизив голос.

— Я заметил, Клыкастер, — тихо ответил Лязг. — А ведь он еще совсем мальчишка. Ты думаешь, он будет…

— Не будет, если мы убьем его! — заревел Клыкастер и бросился на Грегора.

Первая летучая мышь налетела бесшумно, и ни Грегор, ни крысы ее не заметили. Она спикировала на Клыкастера в момент прыжка и отбросила его в сторону.

Клыкастер врезался в Лязга, и обе крысы покатились по земле. Моментально вскочив на лапы, они развернулись к напавшим на них мышам.

Грегор увидел Генри, Марета и Периту: верхом на своих мышах они зигзагами летали над крысами. Пространство под невысоким сводом грота было тесное, и им приходилось не только следить за тем, чтобы не сталкиваться друг с другом, но и уворачиваться от смертоносных крысиных когтей. Клыкастер и Лязг легко могли подпрыгнуть на три метра, а искристый свод пещеры был ненамного выше.

Люди пикировали сверху на крыс, размахивая мечами. Клыкастеру и Лязгу было вполне достаточно жутких зубов и когтей. Кровь заливала песок на дне пещеры, а Грегор даже не мог определить, чья это кровь.

— Беги! — отчаянно крикнул ему Генри, пролетая прямо перед ним. — Беги, Наземный!

Ему и самому хотелось бежать, очень хотелось, но он не мог. Прежде всего — он не понимал, куда. Лодка осталась там, на берегу, довольно далеко отсюда. А туннель… Нет, если уж кругом крысы, лучше встретиться с ними здесь, а не в туннеле.

Но главное — он прекрасно знал, что подземные оказались здесь из-за него. И он не мог просто взять и убежать, оставив их здесь лицом к лицу с этими кошмарными тварями.

Но что же делать?

В этот момент Лязг вцепился когтями в крыло летучей мыши Марета и резко рванул его вниз. Мышь стала вырываться, но Лязг держал крепко. Перита подлетела к Лязгу сзади и вонзила ему меч прямо в ухо. Тот взвыл от боли и выпустил крыло.

Но когда Перита стала набирать высоту, Клыкастер бросился на ее летучую мышь, оказавшуюся слишком близко к земле, вырвал из ее шеи клок шерсти и повалил на землю. Перита ударилась головой о каменную стену пещеры и потеряла сознание. Клыкастер, видя это, кинулся на нее и уже готовился сомкнуть зубы на ее шее.