Мой образ жизни уже никогда не будет прежним. Я нахмурился и скрестил руки на груди.
— Сын, я тоже скучаю по твоей маме. И всегда буду. Но мы обязаны двигаться вперёд, — папа расправил плечи. — Она бы этого хотела.
Всё внутри меня закипело. Он так издевается? Я только вчера вернулся домой, а он хочет, чтобы я уже забыл о маме и пошел веселиться на дне рождения двоюродной сестры? Этого не будет. Может, он и сбросил с плеч груз маминой смерти за прошедшие три месяца, но я — нет. И не думаю, что вообще когда-нибудь смогу.
Я вообще не должен был выжить. Я должен был умереть вместе с мамой. У меня не было времени на друзей: ни новых, ни старых. Я был слишком занят, пытаясь вылечить сломанное бедро. Слишком занят, пытаясь смириться с жизнью без мамы. Слишком занят, пытаясь понять, привиделась мне призрачная женщина прошлой ночью в спальне или нет. Потому что, если я действительно мог видеть умерших людей, у меня было гораздо больше проблем, чем я думал.
Глава третья
Я пришёл в школу пораньше, искренне надеясь, что мамин амулет под футболкой отведёт от меня излишнее внимание товарищей по команде: их обеспокоенные взгляды и восторженные ожидания первой в сезоне победы в духоболе. Седьмой класс только начался, а я уже чувствовал себя аутсайдером.
В такую рань школьные коридоры напоминали город-призрак, поэтому первым делом я, прихрамывая, направился в секретариат, чтобы отдать справку о том, что «Алекс Ленард может вернуться в школу», а после медленно побрёл к своему новому шкафчику, собираясь нанести на него сигилы. Конечно, на всех шкафчиках уже были выгравированы защитные знаки, но школа приветствовала, когда ученики добавляли к заводским свои собственные. Это обеспечивало ученикам не только дополнительную защиту, но и своеобразное повторение печатей, выученных в начальных классах.
Постепенно коридоры оживали, заполняясь детьми. Некоторые смотрели на меня исподтишка, другие откровенно пялились. Мои товарищи по команде бросились мне навстречу:
— Привет, Алекс! С возвращением! — Итан Квейк хлопнул меня по спине. — Надеюсь, ты скоро вернёшься в строй. Без тебя всё не то.
У меня внутри всё опустилось и замерло, а на лбу выступили капельки пота. Я прикрыл глаза и сделал несколько успокаивающих вдохов:
— Спасибо, — промямлил я. — Не уверен, что врачи разрешат мне играть в ближайшее время.
— Ну, это и понятно. Но ты всё равно приходи на тренировки, чтобы совсем не потерять форму.
Я кивнул, хотя и не собирался никуда ходить. Меньше всего мне сейчас хотелось приближаться к духоболу.
Мы с Томми стукнулись кулаками, и он направился в класс.
Несколько ребят неловко отбили мне «пять» и тоже разошлись. О, меня ждёт долгий день.
Прозвенел звонок, и я буквально рухнул за парту. Последний урок — история оккультизма. Учитель рассказывал о царе Соломоне, о том, как ангелы спустились к нему с небес и даровали знания о печатях. Иудаизм, мусульманство, христианство: царь Соломон фигурирует во всех религиозных книгах, и люди всех конфессий пользуются его печатями.
То, что мы уже проходили этот материал в начальных классах, радости мне не прибавляло. По крайней мере, мне повезло вернуться в школу в пятницу, а значит, у меня были все выходные впереди, чтобы прийти в себя от пристальных взглядов и бесконечных перешёптываний, преследующих меня повсюду, словно мушиный рой. Я перестал быть чемпионом школы по духоболу. Я стал просто Алексом, ребёнком, чья мама погибла в автокатастрофе. Увечным. Хорошо хоть, никто не видит мои шрамы.
— Взбодрись, чувак, — мой лучший друг, Джейсон Андерсон, улыбался, глядя на меня поверх учебника. К счастью, кое-что в моей жизни не изменилось.
Вопреки нашей с ним полной противоположности, мы с Джейсоном всегда держались вместе. Я — белый, он — чёрный. У меня волосы в вечном беспорядке, у него — аккуратно зачёсаны. Я хорошо учусь, и у меня много друзей, а Джейсон терпит школу и дружит только со мной. Вот так-то. Мы лучшие друзья с первого класса. Его семья тогда только переехала с Ямайки, и никто не хотел сидеть с ним за обедом. Все считали его акцент странным, а мне казалось, что он клёвый. Его мама всегда следила за тем, чтобы мы ели лучшие макароны с сыром на планете. Это было её фирменное блюдо. Джейсон всегда любил поесть и увлекался охотой. Мне же охота не нравилась, зато нравился спорт. А Джейсону спорт удавался. Он даже вступил в школьную духобольную команду за компанию со мной. Наверное, самое главное, что нас объединяло, — преданность. Мы всегда поддерживали друг друга. Несмотря ни на что.
Джейсон пригнулся поближе к парте и прошептал:
— Эй, обязательно приходи к нам на ужин на следующей неделе. Мама собирается наварить огромную кастрюлю макарон с сыром специально для тебя. Твой папа запретил ей принести их в больницу, потому что ты тогда не мог много есть. Он сказал, что ему придётся доедать их за тебя и он в итоге растолстеет, — он тихонько захихикал и улыбнулся своей заразительной сияющей улыбкой. — А ещё она сказала, что мы можем играть в видеоигры, сколько захотим. Ты же знаешь мою маму. Если ты не придёшь, она тебя выпорет.
Он подмигнул, и мне сразу полегчало. Пусть я и изменился, но Джейсон оставался прежним. Он был для меня больше, чем друг. Он был членом семьи.
— Думаешь, Граймс заставить тебя рассказывать, как ты провёл лето? — спросил он, и его карие глаза озорно блеснули.
Я покачал головой:
— Нет.
К счастью, она сжалилась надо мной и разрешила мне пропустить это задание.
— Ребята, кто не успел выступить вчера, смогут сделать это сегодня. — Мисс Граймс, наша крутая, похожая на панка учительница истории оккультизма, взяла в руки журнал, чтобы проверить, кто ещё не выходил к доске.
Я откинулся на спинку стула и прислонился головой к стене, чтобы немного подремать. Как хорошо, что меня посадили на последний ряд. Надеюсь, мисс Граймс ничего не заметит. А если заметит, Джейсон меня прикроет.
Ребята выходили к доске и рассказывали о своих каникулах, жалуясь на то, что мамы заставляли их каждый день носить футболки с сигилами для дополнительной защиты.
Не понимаю, почему многие родители продолжают тратить на это деньги. Моя мама на конференциях читала лекции о неэффективности одежды с сигилами. Кроме того, татуировки с Третьим пентаклем Юпитера, которые нам всем наносили вскоре после рождения, были почти непробиваемы… В большинстве случаев. После Великого освобождения в тысяча девятисотом году, когда группа британских и американских спиритуалистов пробила дыру между нашим миром и миром духов, люди стали серьёзнее относиться к защите. Но всё же, не перебарщивают ли они?
Великое освобождение не остановило учёных и изобретателей. Даже зная, что духи используют токи для передвижения, они не прекратили работать с электричеством. Именно тогда экстрасенсы стали важны для общества. Конечно, их продолжали обвинять во всех смертных грехах, но теперь людям пришлось признать, что без них контролировать призраков не получится.
Большинство людей — Нетронутые и не владеют экстрасенсорными способностями. Они просто хотят прожить свою жизнь подальше от всего сверхъестественного. Время от времени какой-нибудь ребёнок бунтует и, желая насолить родителям, стирает сигил с окна своей спальни. Но большинство на такое не решается. Несчастных случаев с призраками было достаточно, чтобы отпугнуть нас от этого, несмотря на обилие оберегов. Вскоре я потерял нить своих мыслей, то задрёмывая, то возвращаясь к реальности.
— Тётя подарила мне его на день рождения. Это набор охотника за привидениями! — Голос моей двоюродной сестры Ханны вырвал меня из полудрёмы. Господи, я и не подумал, что мы с ней можем пересечься на уроках.
Она стояла у доски вся в чёрном, в круглых очках с толстенными линзами, из-за которых казалось, будто её глаза выдаются вперёд. Наверное, так и выглядят Самозванцы.
Несколько девчонок в классе захихикали; я уже совсем проснулся и подался вперёд. Подождите-ка, она сказала «набор охотника за привидениями»? Неужели Ханна и правда Самозванка?
Самозванцы выдавали себя за экстрасенсов, и их ошибочные догадки иногда приводили к несчастным случаям, связанным с призраками. Из-за чего многие относились к ним не так дружелюбно, как можно было бы ожидать. В итоге исследователи паранормальных явлений, а попросту охотники за привидениями, всё же приносили пользу обществу, даже не имея врождённых способностей.
Когда я виделся с Ханной в последний раз — два года назад, ещё до развода её родителей, — сверхъестественное её совершенно не привлекало. Я даже помню, как тётя Труди сердилась на дочь за плохие оценки на уроках Защиты. Теперешняя Ханна одевалась в чёрное с ног до головы и отпустила чёлку, коричневые с пепельным отливом волосы полностью закрывали брови. Она открыла большой металлизированный футляр:
— Здесь есть всё необходимое для изучения паранормальных явлений.
Если она и услышала смешки, прокатившиеся по классу, то не придала им значения. Типичная Ханна. Её никогда не волновало, что о ней могут подумать.