Ник ясно представил себе эту картину. Отец жалуется Ангусу Макфарланду на свою жизнь, скулит и выпрашивает подачки. А еще живо ощутил стыд за мертвецки пьяного отца. Хотя хуже всего даже не это. Вводя Грейс в свою семью, Ник подвергает ее серьезной опасности. Когда отец трезв, он просто безобидный неудачник, который жалуется на свою жизнь, но стоит ему напиться, и он принимается раздавать тумаки направо и налево, нимало не смущаясь, кому и за что.

Они с Грейс с самого начала задумали пожениться и уехать. Потому-то Нику и в голову не приходило, что она станет членом его семьи. Он этого не хотел. Как мог он признаться любимой, что живет в постоянном страхе перед отцовскими побоями? Ник никогда не был уверен, будет у них ужин или нет. Он платил по счетам из тех скудных средств, что ему удавалось заработать по субботам и воскресеньям, потому что отец пропивал зарплату, когда она у него вообще бывала. Разве мог он рассказать Грейс, что их дом частенько оставляют без электричества? Мог ли он объяснить, почему у них нет телефона? Мог ли пересилить стыд и открыть ей, как он в самом деле жил все эти годы? Она-то думает, что у него все замечательно…

Нет, не мог.

— Ладно, Грейс. — Он шагнул, отдаляясь от нее. — Мне пора.

Грейс улыбнулась.

— Ладно. Увидимся.

— Да, увидимся. — Ник посмотрел в пол. Он должен был набраться смелости и сказать Грейс в лицо, что их свадьба была ошибкой. Не смог… Вместо этого вскочил на мотоцикл и уехал домой. Матери он сказал, что на самом деле они с Грейс не женаты. И если отец, проспавшись, не поверит, пусть позвонит на ранчо Макфарландов. Ник написал Грейс записку о том, что уезжает, а хлопоты по разводу берет на себя. Конверт он бросил в почтовый ящик ранчо. И в тот же день умчался в Калифорнию.

Один. Ему всегда казалось, что он будет один.

Ник открыл дверь в палату Грейс.

— Привет, — поздоровался он, переступив порог.

Грейс полулежала в кровати и листала журнал. Ник заметил, что ее прическа почти не изменилась за последние десять лет: пышные волосы ниспадали до плеч, концы слегка завивались внутрь, образуя изящную линию. Именно такой Грейс была на школьной фотографии старших классов; Ник все еще носил фото в бумажнике.

— Привет, — ответила она.

— Как самочувствие? — весело спросил Ник, подходя к ней.

— Меня точно грузовик переехал.

Ник не удержался от улыбки. Он рад был, что она не потеряла чувства юмора. Качество, которое так нравилось ему в ней.

— Вижу, ты идешь на поправку. Вчера врач предупредил, что, проснувшись, ты обнаружишь синяки и ссадины, происхождение которых будет тебе непонятно. Похоже, ты кое-что вспомнила.

— А что в сумке?

— Ночная сорочка, зубная щетка и твои духи, — ответил Ник. Он обнаружил их в чемоданчике, переданном шерифом. Там лежали еще пара джинсов, свитер, две футболки и деловой костюм.

— Как здорово! — воскликнула счастливая Грейс. — Говорят, запах благотворнее всего действует на память. Если это духи, которыми я обычно пользуюсь, стоит мне лишь вдохнуть их аромат, и я тут же все вспомню.

Грейс потянулась за сумкой, и Нику стало не по себе. Едва она все вспомнит, от ее симпатии к нему не останется и следа. Он уже смирился с мыслью, что она разгневается на него, — так ему и надо. Но ужасно не хотелось расставаться с ней так скоро. Ник подавил в себе желание сделать что-нибудь, чтобы она не нашла духи. Вместо этого он сам вытащил флакончик и слегка нажал на крышечку.

Грейс закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она улыбнулась, почувствовав цветочный аромат, но Ник уже понял, что духи не помогли.

Зато, как на беду, помогли ему. Аромат унес его к их единственной брачной ночи. Грейс надела тогда восхитительную белую сорочку и подушилась этими же духами.

Ник вдохнул еще.

…Они сняли номер в маленьком отеле в Вегасе. Ник пропустил Грейс в душ первую. Он помнил, как старался изо всех сил изобразить беспечность. Но в душе жутко нервничал. Его терзали обычные для всех мужчин страхи. К тому же масла в огонь подливало и то, что это Грейс… сама Грейс. Она была первой девушкой, которую он заинтересовал как мужчина, кто испробовал на нем свои женские чары, дав ему понять, что он не лишен привлекательности. До сих пор все шло хорошо. С каждой встречей ее чувство к нему росло. Они становились все ближе друг другу. И Ник чувствовал себя настоящим мужчиной.

Та ночь должна была оказаться последней проверкой их чувств.

Ник места себе не находил от волнения и неуверенности. Но вот Грейс вышла из ванной, воздушное существо в белой, легчайшей, как облако, сорочке, и желание одержало верх. Они упали на кровать, и он прижался к ее шее, вдохнув чудесный аромат. Недавние треволнения показались ему сущим пустяком. Оба не были искушенными в делах любовных, но недостаток опыта восполнили чувства. Господи, как он любил ее!

Нику показалось тогда, что они созданы друг для друга…

— Что-то не так?

Вопрос Грейс пробудил Ника от мечтаний. Он смутился.

— Извини. Ты что-то сказала?

Грейс уставилась на него.

— Я так ничего и не вспомнила.

— Доктор предупредил, тебе не следует пытаться вспомнить и ты не должна ожидать слишком быстрых результатов.

Грейс вздохнула.

— Легко сказать. Ты помнишь меня. А вот я — нет.

— Тебе неуютно со мной?

— Нет. — Она помолчала, заглянув ему в глаза. — Просто мне не по себе оттого, что ты знаешь обо мне, в то время как я даже имени твоего не помню.

Ника тронула печать в ее голосе. Он присел на край кровати, стараясь быть к ней поближе.

— Что бы ты хотела узнать? — мягко спросил он Грейс.

— Все. — Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Хорошо. — Ник взял ее руку и сжал в ладонях. — Меня зовут Ник Спинелли. Мы познакомились в школе, в девятом классе.

Грейс устроилась поудобнее, откинувшись на подушку. Она улыбнулась, но продолжала в упор смотреть на Ника, как будто оценивая его слова, проверяя, правдив ли он. Ника же ее взгляд ничуть не беспокоил. Он многое мог порассказать ей, ни разу при этом не солгав.

— Я был этаким сорвиголовой, а ты — дочкой самого Ангуса Макфарланда. Тебе завидовали все девчонки, любой парень не прочь был приударить за тобой, потому что Ангус богат.

— Верю тебе на слово.

— Но я женился на тебе не из-за денег, — быстро добавил Ник. — Я выбрал тебя потому, что ты красивая и умная и рядом с тобой я чувствовал себя совсем по-другому.

— По-другому? Это как?

— Дело в том, Грейс, что рядом с тобой я почувствовал себя мужчиной.

— Вот как, — произнесла она и вдруг прильнула к нему.

Итак, Грейс начала доверять ему. Он почувствовал, что она нуждается в поддержке, и обнял ее, обхватив за плечи. Он ей нужен. Только это сейчас и имело для него значение.

— Расскажи мне еще что-нибудь.

— Итак, — Ник поудобнее устроился на кровати, — я был чем-то вроде сорвиголовы, все меня побаивались. Я сам того добивался — был новенький в школе и хотел заявить о себе.

— И как, сработало?

— Еще бы! Все три года, что я учился в школе, большинство одноклассников предпочитали переходишь на другую сторону улицы, едва завидев меня. Никому не хотелось попасться мне под горячую руку.

— Ты наверняка все это выдумал, — улыбнулась она.

— Нисколько. — Ник перекрестился для пущей убедительности. — Грейс, ты пойми, я был еще мальчишкой. В том возрасте лучше, когда тебя боятся, а не любят.

— Как тогда мы вообще сошлись? — задала она следующий вопрос.

Ник пожал плечами.

— Ты не очень-то поверила мне.

— А я, оказывается, упряма. — Грейс задорно улыбнулась.

— Нет, не упряма, но что сама себе на уме — это точно.

— Хорошо, — одобрительно кивнула Грейс, поудобнее устраиваясь рядом с ним. — Ну, а что еще?

Ник на мгновение задумался.

— Что еще… Одно время ты пробовала заправлять делами на ранчо. Несмотря на протесты Ангуса, ты отправлялась на выезды вместе с братьями, Кэлом и Райаном Келли. Райан — еще один ребенок, воспитанный Ангусом, — пояснил Ник. — Ты была без ума от езды верхом и любила природу. Но тут захромала учеба, и через две недели тебя снова видели в библиотеке зарывшейся в учебники.

— У меня такое чувство, что где-то в этих рассказах скрываешься и ты.

Ник улыбнулся. Может, с памятью у нее и нелады, но только не с интуицией.

— Тебя не проведешь. Пока все занимались делами на ранчо, ты потихонечку сбегала. У нас было три условленных местечка, мы встречались в каком-нибудь из них — все зависело от того, где в это время находились твои. Мы пропадали… — Пропадали от любви, про себя добавил Ник. Они часами валялись на пледе и целовались не переставая. Целовались, обнимались, доводили друг друга ласками до исступления.

— Пропадали? — не понимая, переспросила Грейс. — В смысле часами просиживали там?

Ник заерзал. Вот уж чего ему не следовало бы вспоминать сейчас. У него нет прав даже на то, чтобы мечтать о поцелуе. Ведь на самом деле они даже не муж и жена. К тому же он подло бросил ее. Если бы не провал в памяти, она бы не сидела здесь с ним, не заводила бы дразнящих разговоров о поцелуях.

— Не только.

— Тогда чем же мы занимались?

— Ну так, всякими вещами…

— Всякими? Это какими же?

— Ну, такими… чем обычно все подростки занимаются, стоит только родителям отвернуться.

— Ник, я тебя не понимаю.

Господи, помоги ему! Придется сказать, а сказав — представить, а представив — пережить заново, хотя и в мыслях. Отчаявшись, Ник вздохнул.

— Грейс, мы просто лежали на пледе в тени деревьев, целовались и обнимались.

— Вот как, — вспыхнула от смущения Грейс. Ее противоречивые чувства к Нику сводили ее с ума. Едва только увидев его, Грейс тут же испытала чувство всепоглощающей любви, несмотря на то, что совсем его не знала.

Но Грейс недоумевала, почему муж до сих пор не поцеловал ее. Ни при встрече, ни при прощании. Не поцеловал от радости, что видит ее, что она жива-здорова после серьезной аварии. Казалось, будь на то его воля, он вообще не касался бы ее. Но почему?

Грейс сидела прижавшись к Нику. Она подняла голову. В ту же самую секунду он посмотрел на нее. Их взгляды пересеклись. Грейс знала, что недавние мысли отразились у нее на лице. Но то, о чем думал он… Она увидела в его глазах жестокую борьбу. Может, страх за нее сражается с надеждой на лучшее? Или страстное желание борется с беспокойством о ее здоровье?

Ник поднялся с кровати. Обрывая воспоминания о прошлом, он сказал, что на сегодня хватит с нее рассказов. Пора ей отдохнуть. Он решил поиграть с Грейс в несложную карточную игру рамми. Ник попросил поставить в палату Грейс телевизор, а затем они вместе выбрали ей блюда на следующий день. Он даже обсудил меню с врачом, когда тот пришел проведать Грейс. Весь день он провел с ней, но заметно было, что он держится от Грейс на расстоянии, сохраняет дистанцию. Ник даже близко не подходил к ее постели.

Оставалось каких-нибудь десять минут до окончания часов посещения. Грейс глаз не сводила с Ника, а он места себе не находил: все бродил по палате, как будто что-то было не так. Грейс предположила два варианта. Либо он обеспокоен ее состоянием, волнуется, как бы она не вспомнила что-то неприятное, связанное с ним, ее мужем, и… умирает от желания поцеловать ее после столь долгой разлуки. Либо случилось что-то ужасное.

Пять минут. Ник снял со спинки стула свой кожаный пиджак. Он старался вести себя непринужденно. Глянул на часы. Грейс готова была поклясться, что заметила капельки пота на его верхней губе.

Три минуты. Он неловко вдевает руки в рукава пальто. Заметно нервничая, заводит разговор о том, как лежат ее подушки и что надо бы переговорить с ночными сиделками.

Минута. Ник направился к двери.

У Грейс кольнуло сердце.

— Ники, — позвала она, не подозревая, что точно так звала его десять лет назад. — Разве ты не поцелуешь меня?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Все решило имя, произнесенное ею.

Ника бросило в жар. Он мог поклясться, что они снова у реки, у одного из трех их условных мест. Ему снова восемнадцать. На него нахлынули воспоминания, но не об отце и связанных с ним неприятностях, а о том хорошем, что у них с Грейс было.

Он обернулся и сказал то, что повторял про себя весь день:

— Я не хочу причинить тебе боль.

Грейс улыбнулась.

— Мне будет больнее, если ты уйдешь, не поцеловав меня.

Ее слова проникли Нику прямо в сердце. Он запомнил Грейс как юную, живую, иногда чуть нерешительную, но всегда открытую и тонко чувствующую, потому что она доверяла ему. Себя он помнил таким же юным, еще более живым и еще более сомневающимся, потому что уж очень она верила в него. Ник вдруг понял, что все осталось по-прежнему.

— Иди ко мне, — позвала Грейс, протянув руки ему навстречу.

Здравый смысл боролся в нем со здоровым чувством любопытства и естественным желанием. Если он поцелует ее, он впустит в свою жизнь столько проблем, что и подумать страшно. Если не поцелует, она перестанет ему доверять. К тому же он просто-напросто обидит ее…

А он даже мысли такой не допускал. Хватило уже и одного раза.

Ник собрался с духом и подошел к Грейс. Та встретила его нежным взглядом, в котором теплилась надежда, и это придало Нику решимости. Он склонился к ней. Если, поцеловав ее, он сделает ей больно, его душа непременно будет гореть в аду. Но только если его поцелуй не принесет Грейс радости. Едва к ней вернется память, она тут же вспомнит, как он оставил ее, и тогда этот робкий поцелуй вмиг забудется. И если суждено ему быть проклятым за что-либо, так это за то, что он бросил ее на следующий день после свадьбы.

Ник склонился к Грейс, трепещущей в ожидании его объятий. Он чувствовал тепло ее тела. Ник коснулся губ Грейс, и ресницы девушки, задрожав, плавно опустились. Она раскрыла губы, и его закружил вихрь чувств, уносивший от призывов разума.

— Спокойной ночи, Грейс. — Ник выпрямился.

Довольная Грейс откинулась на подушку.

— Спокойной ночи, Ник.

На следующее утро, когда Ник вошел в палату, Грейс знала наверняка, что любит его. Она готова была поклясться, что не просто любит Ника Спинелли, а обожает его. Надежный и честный, поразительно красивый и мужественный, но в то же время удивительно ранимый, Ник Спинелли выглядел совершенным. Нельзя было не влюбиться в него.

Когда он появился на пороге и они посмотрели друг другу в глаза, Грейс готова была поспорить, что Ник отвечает ей взаимностью.

Но Ник не поцеловал ее, войдя, и семена сомнений, брошенные ранее, начали прорастать. Он подошел к Грейс, и она коснулась его руки. Но Ник отпрянул, будто от ядовитой змеи. Он хотел было убрать ей волосы со лба, но вовремя спохватился.

— Можно спросить тебя?

Ник стоял у окна. Он выглядел как человек, только что избежавший смертельной опасности. Заслышав голос Грейс, Ник резко обернулся.

— Конечно. Все, что захочешь.

— Почему ты не на работе?

Услышав такой невинный вопрос, Ник расслабился.

— Я свободен на полтора месяца.

— Ух ты! У тебя отпуск?

— Да нет. Просто пока нет никаких заданий.

Грейс приподняла брови в удивлении.

— Заданий? Кто же ты, уж не шпион ли?

Ник развеселился.

— Ну нет, какой там шпион. Если я скажу, чем занимаюсь, моя работа вряд ли покажется тебе захватывающей.

— Ты меня заинтриговал.

Ник набрался смелости и выдохнул:

— Я убийца компаний.

— Убийца компаний? — переспросила Грейс, ничего не понимая. — Ты убиваешь компании?

— Нет, обычно я лишь увольняю руководство, заменяя его новыми людьми.

Грейс откинулась на подушку и вздохнула печально.

— Ты прав, тут нет ничего захватывающего. Скорее, то, что ты делаешь, безжалостно.

— Так оно и есть. Потому мне и требуется продолжительный отдых после каждого задания.

Грейс подумала, что Ник самый нежный, самый чувствительный мужчина в мире. Она спросила:

— Но как же тебя угораздило заняться этим?

Ник знал, почему пошел на такую работу.

Он был одинок. Ему не составляло труда обучиться за короткий срок чему угодно. У него светлая голова. Он мог внедриться в компанию и через две недели рассказать о всех ее слабых местах. Он мог сказать, кто из сотрудников действительно работает, а кто только делает вид. Мог сказать, чья работа приносит плоды, а чья нет. Многие на его месте смогли бы сделать то же самое. Но нужен был одиночка, человек такого склада, как он, чтобы беспристрастно решать, что оставлять, а от чего избавляться, тем самым сохраняя компанию ее владельцам.

Не было ничего такого в том, чтобы сказать все это Грейс. Но тогда бы возник вопрос, как, и почему он стал одинок.

И потому Ник скрыл от Грейс правду.

— Я работал в одной компании, которая была на грани разорения. И я знал об этом. Члены совета директоров, работавшие непосредственно в компании, не имели достаточно смелости признать очевидное. Но остальные сознавали, что необходимы решительные меры. Я был главным бухгалтером…

— Так ты бухгалтер! — в изумлении выдохнула Грейс. — Прямо как я.

Ник не хотел заострять на этом ее внимание и ограничился легким кивком.

— Я был главным бухгалтером, и потому один из членов совета директоров поговорил со мной с глазу на глаз. Я дал ему собственную оценку ситуации. Так оно и оказалось на самом деле.

— Значит, ты спас компанию от разорения. Но почему же они не назначили тебя президентом?

Он не мог сказать ей, как ему нравилось возвращать к жизни то, что уже погибало. И как после всего сделанного трудно вернуться в компанию. Подобные мысли были слишком личными, чтобы делить их с Грейс.

С тех пор как они поцеловались, Ник понял: если он хочет расстаться потом с этой женщиной, ему придется рассказывать ей побольше правды и поменьше идти на поводу у эмоций. Грейс так влекла его к себе, что он едва не терял рассудок, находясь с ней в одной комнате. Если он раскроет ей свои самые тайные, глубокие чувства, он так привяжется к ней, что уже Никогда не сможет ее забыть.

Ник решил рассказывать ей лишь то, что происходило на самом деле.

— Член совета директоров, что беседовал со мной, был также директором нескольких крупных компаний. Случилось это шесть лет назад. Как раз в то время везде шли сокращения. И я понял, что гораздо выгоднее будет переходить из компании в компанию, некоторое время работая среди сотрудников и затем отчитываясь перед владельцем о настоящем положении дел в компании. Дела пошли до того успешно, что тот человек стал постоянно снабжать меня работой. Как-то раз я позвонил ему и сказал, что отныне собираюсь сам искать себе заказчиков. И назвал приличный гонорар за следующее задание, если он хочет, чтобы я работал на него.

Грейс захохотала.

— И что?

— Джордж Нойман повел себя прямо как твой отчим, Ангус. Он и глазом не моргнул. Лишь сказал, что сразу оценил меня по достоинству, и тут же назвал имя управляющего очередной компании, которую я должен был «обработать». Я позвонил тому управляющему и, сославшись на рекомендации Джорджа Ноймана, получил работу. И пошло. С той лишь разницей, что теперь, по прошествии двух лет, я получаю за свой труд намного больше.

Грейс какое-то время вглядывалась в его лицо.

— Значит, теперь богат и ты.

— Не стоит много думать над этим, — ответил ей Ник.

На самом деле Ник устал от нужды, смертельно устал. Когда он обнаружил в себе определенные способности, он использовал их. Хотя ему и не по силам тягаться с Ангусом Макфарландом, он все же обеспечил себе неплохой достаток.