— Ну, а я-то кем работаю?

Вопрос застал Ника врасплох, и ему стоило немалых усилий скрыть замешательство. У него не было времени на раздумья. И он, чтобы не вызвать у Грейс подозрений, ответил с улыбкой:

— А ты работаешь у меня.

Сама идея пришлась ему по душе. Они могли бы стать классной командой. Лучше не придумаешь. У него своя компания, в которой небольшой штат служащих и ограниченный круг заказчиков. Он может, не задумываясь, ответить на любой ее вопрос.

— И какой из меня работник?

— Ты отличный специалист, — ответил Ник, уверенный, что по-другому и быть не может. Еще в школе Грейс отличалась усидчивостью, прилежностью и неутомимостью в стремлении достичь совершенства. — Я постоянно в разъездах, и на мне висит ответственность за увольнения и назначения. А ты мне помогаешь.

Непонятно почему, но последнему Грейс не поверила. Вполне возможно, она работает у него в фирме, но вот его помощником она себя никак не представляет.

Не успела она и слова сказать, как дверь в палату открылась. На пороге появилась медсестра из диетологического отделения со столиком на колесиках.

— Добрый день, миссис Спинелли, — бодро приветствовала она Грейс. — Куда поставить поднос?

— Я возьму, — спохватился Ник, подскочив к медсестре. Он забрал поднос и поставил его на столик рядом с кроватью.

— Спасибо, — застенчиво улыбнулась девушка. — Вы уже выбрали меню на завтра?

— Вот. — Ник передал листок медсестре.

— Забавно, — усмехнулась Грейс, как только они вновь остались наедине. — Я нисколечко не помню тебя, зато точно знаю, что терпеть не могу морковь. — И с гримасой отвращения уставилась на поднос.

Ник расхохотался.

— А ведь ты и вправду не любишь морковь.

— Что же еще я не люблю? — спросила Грейс, тыча вилкой в тарелке в поисках чего-нибудь съедобного.

— Ну, например, ты не переносила близнецов Ружковски.

— Близнецов Ружковски?

— Ну да, эту рыжую, в конопушках парочку. Кстати, они выучились на врачей.

— Вот как, — хмыкнула Грейс, сознавая, что решительно ничего не припоминает и что на подносе сплошные несъедобности. В то же время что-то подсказывало ей, что она никогда не была разборчивой в еде. Но, видимо, имела свои кулинарные пристрастия.

— Да ты ничего не ешь, — укоризненно заметил Ник. — Просто возишь вилкой по тарелке.

— Тут и есть-то нечего.

Она и сама услышала, как грустно прозвучал ее голос. Поэтому не удивилась, когда Ник снова присел на краешек кровати.

— Я знаю, тебе очень тяжело, — произнес он, ища слова утешения. — Не представляю даже, каково это — ничего не помнить.

— А еще ты не представляешь, каково есть эту вот стряпню, — пошутила Грейс; она не хотела огорчать его.

Ник засмеялся, и она поняла, что шутка подействовала.

— Ты права. Я и впрямь не представляю, потому что обедаю и ужинаю в ресторане через дорогу напротив. Ну, вот что, — Ник схватил поднос и смахнул все в мусорное ведро у двери, — как ты смотришь на то, чтобы купить на улице что-нибудь съедобное?

— А тебе не сложно?

— Ну что ты. Всего каких-то двадцать минут.

На самом деле вышло тридцать пять, но для Грейс это не имело никакого значения. Ник вернулся и выложил перед ней бутерброд с начинкой из горячей индейки и картофельное пюре, щедро политое соусом. Грейс готова была расцеловать мужа. Ник, к еще большему ее удовольствию, поставил свою пластиковую тарелку рядом с ее, и они вместе принялись за обед.

Ник развлекал Грейс историями о хозяевах ресторана, рассказывал о компаниях, спасенных им от неминуемого разорения, и снова говорил о том времени, когда они учились в школе. Грейс жадно ловила каждое его слово. И в то же время от нее не ускользало то, что Ник говорил в основном о себе, своей компании, своей работе. Говорил об их далеком прошлом. Мог ответить на ее вопросы о теперешних событиях. Но вот недавнее прошлое он упорно замалчивал. Ник избегал любых разговоров об их семейной жизни в недавнем прошлом.

Борясь со слезами, Грейс положила вилку рядом с тарелкой. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что происходит. Достаточно вспомнить, как она чуть ли не умоляла его о поцелуе. Вдобавок он неохотно говорил об их совместной жизни. Вот она, горькая правда!

Похоже, он любил ее когда-то, но разлюбил и собирается даже подать на развод…

Так оно и есть, если только они уже не разведены.

Грейс перевела взгляд на его безымянный палец, где должно было быть обручальное кольцо. Кольца не было. Не было даже тоненькой, белесой полоски, что обычно остается от долгого ношения кольца. Грейс пронзила боль.

Они больше не муж и жена.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Хорошим аппетитом ты никогда не отличалась, — заметил Ник, убирая недоеденный обед и расчищая место под карты.

— Похоже, — рассеянно согласилась с ним Грейс. На самом деле причина крылась в другом — просто ей расхотелось есть после всех печальных догадок. Либо они уже разведены, либо бракоразводный процесс в самом разгаре.

И тут же Грейс осенила еще одна догадка, столь же очевидная. Ник все эти дни был так внимателен к ней. Он выполнял любое ее желание, любой каприз. Похоже, причина их разлада кроется не в нем. Он постоянно рядом, он принес ей одежду, духи, сбегал за обедом… Такой мужчина просто не способен стать зачинщиком развода. Значит, дело в ней. Видно, она настояла на разводе.

Ну вот, теперь еще и это. Мало ей было того, что она потеряла память, что муж разводится с ней. Ко всему прочему она совершила что-то, вынудив Ника порвать с ней. Она потеряла своего замечательного, чудесного, восхитительно красивого мужа. И все из-за того, что она стервозная дура.

Они играли в карты до половины восьмого. Затем Ник молча потянулся за пиджаком. Как и прежде, он был оживленным и счастливым, пока оставался с ней. Но едва лишь наступала пора расставания, он менялся. Теперь Грейс понимала, почему он дергался и нервничал. Он не хотел целовать ее на прощание, но понимал, что если не поцелует, то она заподозрит неладное.

Грейс затаила дыхание. Она боялась, что Ник уйдет, не поцеловав ее, и еще больше боялась, что поцелует. Она сидела на кровати в ожидании. Ник надел пиджак, одернул рукава и уверенной походкой направился к ней.

Сердце Грейс бешено колотилось. Когда он склонился над ней, они встретились взглядами. В темных омутах его глаз она увидела страстное желание. Кровь побежала по ее жилам еще быстрее. Грейс ничего не понимала. Глаза Ника говорили ей, как она желанна для него, отрицая все то, что она совсем недавно надумала.

Ник едва коснулся ее губ, но Грейс словно вкусила сладкого яда. И вдруг она поняла: она еще небезразлична Нику. Его чувства не похожи на чувства долга и обязанности. Потому он не решается поцеловать ее. Может, он уже попрощался с ней навсегда. И если чувства к ней сохранились у него, с каждым поцелуем он снова и снова говорил ей «Прощай!», бередя старые раны, проверяя на прочность решение, принятое им.

Ник выпрямился и, не говоря ни слова, направился к двери. Открыв ее, он было переступил через порог, но задержался и оглянулся. Его взгляд показался таким пронзительно печальным, что у Грейс защемило сердце от жалости к нему, как только что щемило от жалости к самой себе.

Отвернувшись, Ник вышел. Дверь за ним бесшумно затворилась. У Грейс даже не было уверенности, придет ли он снова.

Расстроенная, она пнула подушку. Что же такое надо было сделать, чтобы причинить ему такую боль?

* * *

На следующий день Ник пришел не с пустыми руками — принес новую ночную рубашку, новые тапочки и лосьон. Грейс поняла, что он купил все это, чтобы подбодрить ее. Будучи человеком совестливым, Ник попытался загладить свою вину перед женой, решив хоть чем-то порадовать ее.

— Спасибо, — вымолвила Грейс.

— Не за что, — откликнулся Ник. В это время дверь отворилась, и вошел доктор Ринджер.

— Утро доброе, — преувеличенно бодро приветствовал он их.

— Доброе утро, — настороженно отозвался Ник; он принялся взбивать подушки Грейс, делая вид, что все в порядке.

— Ну, как наша пациентка?

— Великолепно. — Ник не дал Грейс и рта раскрыть.

Доктор Ринджер рассмеялся.

— Ну-ка, сейчас проверим.

Он быстро осмотрел Грейс, задал кое-какие вопросы и присел на краешек кровати.

— И вы ничего не вспомнили? — осторожно спросил врач.

Грейс лишь качнула головой. Она и в самом деле ничего не помнила. Просто ей показалось, что муж все еще неравнодушен к ней, хотя и не желает больше иметь с ней ничего общего.

— Ну, разве только что не люблю морковь. Если это, конечно, считается…

— Считается, почему нет, — сказал доктор Ринджер. — Но вы меня еще больше обрадуете, если вспомните что-нибудь существенное, например вашу работу.

— Ник говорит, я бухгалтер.

— А вот это как раз не считается.

— Итак, ваш приговор? — тихо спросил Ник, заметно обеспокоенный.

Доктор Ринджер помолчал. Потом ответил:

— В принципе я могу отправить ее домой уже сейчас. Ее жизненные силы восстановлены, анализы показывают, что все в порядке. Одно настораживает: прошло три дня, а она так и не вспомнила ничего.

— Настораживает? Вас? — со смехом переспросила Грейс. — Уж кому настораживаться, так это мне.

— А вас очень беспокоит, что память до сих пор не вернулась к вам? — спросил ее доктор.

— Вовсе нет, — заверила его Грейс. — Никакого беспокойства и в помине нет. Так… немножечко нервничаю… и все.

— Ну, это понятно, — кивнул доктор Ринджер.

— Итак, доктор, что вы намерены предпринять? — спросил Ник.

Грейс посмотрела на него с укоризной. Как же не терпится ему услышать решение доктора. Грейс стало даже не по себе — такое впечатление, что он хочет поскорее сбыть ее с рук. Впервые после аварии она почувствовала, что Ник не хочет оставаться рядом с ней. Да, ему трудно давались поцелуи… но до сегодняшнего дня он и виду не показывал, будто она ему в тягость.

— Я не хочу пока ее выписывать, — медленно ответил доктор Ринджер. Обернувшись к Грейс, он продолжил: — По правде говоря, вы первая моя пациентка с сотрясением мозга, у которой не восстановилась память в течение первых суток после аварии. Я бы пока воздержался отпускать вас домой. Мне хочется воспользоваться случаем и провести кое-какие исследования. Как вы смотрите на то, чтобы побыть здесь еще несколько дней?

Грейс облизнула пересохшие губы. С одной стороны, ей не терпелось домой. Надоела больничная еда, не хватало своей кровати, своего душа. С другой стороны, она чувствовала, что Ник не останется с ней, когда ее выпишут. Она не знала, как он сможет оставить ее на произвол судьбы — одну, да еще с потерей памяти. Но почему-то не сомневалась: он с ней не останется. Мысль потерять его была невыносима.

— Думаю, мне и правда лучше побыть здесь еще немного, — согласилась Грейс, избегая смотреть Нику в глаза.

Доктор Ринджер похлопал ее по руке и вышел.

С минуту в палате царила мертвая тишина. За все это время Грейс ни разу не взглянула на Ника. Наконец она не смогла больше выносить эту зловещую тишину и взглянула на мужа. К своему удивлению, она заметила, что тот вздохнул с облегчением.

— Сыграем еще в карты? — спросил он.

Грейс улыбнулась. Да, их отношения явно дали трещину. Но все же он остается рядом, играет с ней в эти дурацкие карты, носит ей всякие вкусности и раз за разом отвечает на одни и те же вопросы, потому что она частенько забывает то, о чем спрашивала совсем недавно.

— Может, тебе нравится что-нибудь другое?

— Грейс, мне и в самом деле нравится играть в карты.

Грейс согласно кивнула.

— Тогда карты. Кроме рамми, я что-нибудь знаю?

Ник сел на стул рядом с ее кроватью, взял карты и начал тасовать.

— Ты играешь в хартс, пинокл [Пинокл — карточная игра наподобие безика.] и покер. — Он помолчал. Затем улыбнулся ей счастливой и беззаботной улыбкой. — Это братишки приучили тебя к картам.

— Ты, кажется, говорил, что у меня только один брат.

— Ну да, только Ангус взял на воспитание Райана Келли одновременно с тобой и Кэлом. И вот, поскольку Райан и Кэл росли вместе, как братья-близнецы, ты считала братом и Райана.

— Вот как, — смутилась Грейс. — Ты ведь уже говорил мне об этом, правда?

— Говорил. — Ник ласково провел пальцем по носу Грейс. — Но не стоит переживать. — Он принялся сдавать карты. — Мне совсем не сложно повторить.

И снова глянул на нее. В его улыбке она разглядела нежность, а в глазах — жгучие всполохи желания. Она еще может вернуть его. У нее получится. Достало бы только времени показать ему, что она изменилась. Дать ему понять, что она не только не знает, что наделала, но даже если бы и знала, искренне сожалела бы о своей ошибке, самой большой в жизни.

Они играли в карты до восьми, прерываясь только на обед и ужин, за которыми Ник выходил на улицу. Оба хохотали, подшучивали друг над другом, и ничто даже отдаленно не напоминало им о действительности.

На этот раз, когда Ник наконец поднялся надеть пиджак, он уже не нервничал так, как два дня назад, не выправлял старательно воротничок, не хлопал по карманам, проверяя, на месте ли ключи. На этот раз он уверенно скользнул в рукава пиджака, подошел к Грейс и поцеловал ее медленно и с чувством. Улыбнулся на прощание и вышел.

— Доброе утро.

Доктор Ринджер ждал его, опершись о стол.

— Доброе утро, доктор.

— Я хотел бы поговорить с вами.

Тон врача показался Нику чересчур серьезным, даже зловещим. У Ника что-то оборвалось внутри.

— О чем?

Врач поманил Ника за собой в маленькую комнатушку, подальше от медсестер. Он сел за круглый стол и подождал, пока сядет Ник. Затем сказал:

— Давайте начистоту. Я уверен, что Грейс уже можно выписывать. Но я оставил ее и даже дал понять, что ей придется полежать здесь немного дольше. Вчера у меня появилось ощущение, что вы не хотите забирать ее домой. И это меня сильно беспокоит.

Ник улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

— Ей еще рано возвращаться домой.

— Она боится, боится возвращаться туда, — возразил доктор Ринджер. — Я по глазам ее видел. — Он замолчал и внимательно посмотрел на Ника. — У нее есть какие-нибудь причины бояться возвращения домой, мистер Спинелли?

Ник в возмущении уставился на доктора.

— Нет, никаких. Мы не ругаемся, я к ней и пальцем никогда не прикасался. Если я правильно понял ваш намек.

— Я ни на что не намекаю, — возразил доктор. — И если Грейс нечего бояться, думаю, можно выписать ее сегодня же. Я провел исследования и пришел к выводу, что она ничего не вспомнит до тех пор, пока не очутится в знакомой обстановке. Чем скорее мы отпустим ее, тем быстрее к ней вернется память.

Ник покачал головой. Во-первых, он не хотел везти ее к себе, в свою пустую, спартанскую спальню. Во-вторых, он понимал, что в его доме память к ней не вернется: ничего знакомого в его доме Грейс не ожидает.

— Пусть она сама решит, — сказал Ник. — Я не хочу забирать ее домой против воли.

— Мистер Спинелли, ваша жена в отличной форме и, согласно страховке, не может дольше находиться у нас в клинике.

— Доктор Ринджер, — сухо улыбнулся Ник, — я вовсе не беден. А отец Грейс и того богаче. Если страховая компания отказывается платить за дальнейшее пребывание Грейс у вас, я с удовольствием сделаю это сам.

Доктор Ринджер усмехнулся.

— Вы не так меня поняли. Меня волнует не столько страховка, сколько сама Грейс. Я искренне полагаю, что Грейс нет смысла задерживаться в клинике.

— А я полагаю, что вы ошибаетесь. Вот вы говорите, что вчера заметили испуг в ее глазах. А вам не приходило в голову, что она чувствует себя пока еще неуверенно и боится оказаться далеко от клиники?

Доктор Ринджер задумался.

— Возможно.

— Именно так я и объясняю ее испуг. Кроме этого, ей нечего бояться. — По крайней мере так думал Ник. Конечно, если не принимать во внимание то, что он не имел ни малейшего понятия о ее настоящей жизни. Уверенность доктора в том, что Грейс чего-то боится, лишний раз убедила Ника в необходимости дождаться возвращения Ангуса и не отпускать ее одну. Но Нику подумалось и другое. Он представил, что у Грейс мог быть приятель, который бьет ее. Если так, Ник расправится с негодяем.

— В таком случае не возражаете, если я пообщаюсь с Грейс наедине? — спросил доктор Ника.

— Нет, конечно, нет. — Ник поднялся. — Я пока схожу за пончиками. Вернусь минут через двадцать.

Но дошел он только до двери. Внезапно нахлынувшие чувства заставили Ника обернуться к доктору.

— Доктор Ринджер, я люблю мою жену, — вырвалось у него, и он вдруг понял, что так оно и есть.

Грейс оторвалась от больничного меню и увидела доктора Ринджера.

— Доброе утро, — поздоровалась она, удивленная, что врач делает обход так рано. — Что-то вы рано сегодня.

— Да вот, решил опередить вашего мужа.

Хотя он и сказал это весело и непринужденно, у Грейс екнуло сердце.

— Зачем?

Доктор Ринджер присел на стул рядом с ее кроватью.

— Хочу поговорить с вами, а то он все время отвечает за вас.

— Иногда он любит покомандовать. — Грейс улыбнулась.

— Мягко сказано. Но я здесь не для того, чтобы обсуждать Ника. Я хочу поговорить о вас. И послушать, что мне скажете вы, а не Ник.

Грейс вздохнула.

— Я вам скажу, что ничего толком так и не вспомнила.

— Это я уже понял, Грейс. Говорите дальше. Пусть память не вернулась к вам, но должны же быть какие-то предчувствия, догадки, что ли…

Грейс тяжело вздохнула. Ей не хотелось признаваться в своей догадке. И в то же время она понимала: нехорошо утаивать что-либо от врача, желающего помочь ей.

— Ощущение. Нечто большее, чем просто интуитивная догадка. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Вдруг у меня возникло такое ощущение, будто я знаю кое-что.

— А именно?

Решив, что она уже достаточно рассказала, и не желая заходить дальше, Грейс ответила:

— По правде говоря, мне не хочется рассуждать на эту тему.

— Грейс, вы знаете, что можете поделиться со мной всем чем угодно.

Грейс согласно кивнула.

— Знаю, но речь идет всего лишь об ощущении, догадке, я не уверена ни в чем наверняка. Поэтому пока не хочу говорить.

— Тогда просто ответьте на мой вопрос. Вчера мне показалось, будто вы боитесь возвращаться домой. Связано ли это с вашим ощущением? Вы боитесь мужа?

Грейс вздохнула с облегчением.

— Господи, нет, что вы! Мой муж самый прекрасный человек на свете.

— Значит, вы не испытываете никаких страхов при мысли, что муж заберет вас из клиники?

— Никаких. — Она боялась лишь одного: а вдруг Ник не захочет отвезти ее к себе домой? Вдруг они уже разведены? Но этого она доктору Ринджеру сказать не могла.

— Тогда, полагаю, вам пора домой.

— Я не могу поехать домой, не могу!

Доктор уставился на Грейс в недоумении.

— Хорошо, вы не боитесь своего мужа, но в то же время не можете вернуться домой, да и он не горит желанием забрать вас отсюда. Так что же мне прикажете делать? Что мне думать?

— Я не имела в виду «не могу», — быстро поправилась Грейс. — Я лишь хотела сказать, что не хочу пока уезжать из больницы. Так как память ко мне еще не вернулась, мне может потребоваться медицинская помощь.

Врач покачал головой.

— Грейс, бывает, память так и не возвращается.

— Я знаю.

— Так вы боитесь именно этого?

— На самом деле, думаю, меня страшит то, что я могу вспомнить.