— Клянусь честью! — с яростью выкрикнул барон и с такой силой стукнул кубком по столу, что красное вино выплеснулось на скатерть и на пол. — Ты не имеешь права, девчонка, разговаривать со мной или с твоей кузиной столь неподобающе оскорбительным образом!

— Ах, отец! — с трудом произнесла Эвелина, покатываясь со смеху. — До чего же это забавно! Неужели ты ничего не понял? Да она влюблена в него! Изабель… — приступ смеха одолел красавицу с новой силой, — Изабель влюбилась в сэра Джастина! Как, по-твоему, он не придет в ужас от такого известия, а? Можешь представить себе его лицо, когда он узнает, что такая… такая уродливая крыса по уши влюблена в него?

Сэр Майлз был настолько поражен неповиновением Изабель, что не обратил внимания на шутки своей дочери.

— Ты глубоко ошибаешься, — обратился он к Изабель, — если считаешь, что я когда-нибудь разрешу тебе выйти замуж. Поэтому лучше побереги силы, девочка, и подчиняйся мне беспрекословно. Мысли твои должны быть заняты исключительно деньгами и цифрами, но никак не холостыми мужчинами. Если тебе дорога жизнь твоего брата — да и твоя собственная, — ты поймешь, что я имею в виду.

Но Изабель ничего уже не могла понять. Проклятый характер снова одержал верх, и она дала волю гневу, который накапливался в ее душе уже много дней — с тех самых пор, как сэр Джастин впервые появился в доме сэра Майлза и оказался втянутым в коварную игру. Каждый день, когда сэр Джастин приходил и горячо упрашивал Эвелину стать его женой — чтобы услышать в ответ на его предложение жестокую ложь, — каждый такой день добавлял новую каплю возмущения в душе Изабель. Уже четыре долгих года она живет на положении невольницы в доме своего дяди и трудится целыми днями, не покладая рук. Теперь же каждое оскорбление, каждая новая угроза, каждая несправедливость обжигали ее каленым железом. Не отрывая глаз от лица дяди, Изабель подняла руку, и ее длинные, привыкшие к работе пальцы гневно смяли дорогое перо, так что оно пришло в полную негодность. И девушка швырнула его на раскрытую тетрадь.

Даже Эвелина оборвала смех.

Последовавшее молчание, казалось, длилось бесконечно, но сэр Майлз, наконец, заговорил:

— Ты поступила необдуманно, Изабель, и мне придется наказать тебя. Ты будешь сидеть в подземелье без еды и питья до тех пор, пока не закончишь все расчеты. Если работа не будет завершена к завтрашнему утру, когда у меня назначена встреча с моим банкиром, я вынужден буду отправить сэру Хоутону распоряжение относительно Сенета…

— Но он не имеет к этому делу никакого отношения! — гневно воскликнула Изабель, делая шаг по направлению к сэру Майлзу.

— Ошибаешься, моя дорогая, — спокойно отвечал дядя. — Имеет, и самое непосредственное. Тебя отведут в подземелье, и ты закончишь все подсчеты до рассвета, — он резко указал пальцем на раскрытую тетрадь, — иначе я велю вернуть Сенета в Лондон, где ему придется прилежно трудиться, отрабатывая свой хлеб. Я придумаю для него занятие погрязнее и потяжелее, можешь мне поверить на слово.

— Отправь его в Белую Башню, [Белая Башня — одно из первоначальных названий современного Тауэра, построенного епископом Гундольфом в 1078 г.] отец, — голос Эвелины звучал как мурлыканье сытой кошки. — Пусть они оба поработают на очистке выгребных ям. Или нет, лучше предложи его в батраки кому-нибудь из своих арендаторов.

Представив, что ее горячо любимый младший брат от зари до зари занят столь тяжким и отвратительным делом, как чистка помоек и отхожих мест, Изабель стала понемногу остывать. Вполне вероятно, дядя так и поступит, чтобы принудить ее к повиновению. Ведь он жесток и коварен. Изабель слишком долго прожила в его доме, чтобы легкомысленно относиться даже к намеку на угрозу подобной расправы.

Проглотив брань и обвинения, что готовы были сорваться с ее языка, Изабель отступила назад и медленно опустилась на стул. Ухмылка на физиономии барона подтвердила, что он отлично понял: Изабель покорилась. От стыда девушка еще ниже склонила голову.

* * *

— Вот так-то лучше, девочка моя. Будь послушна. Я распоряжусь, чтобы в подземелье принесли новое перо, а также побольше свечей и чернил, и ты ни в чем не будешь испытывать нужды. Когда закончишь работу, — он явно наслаждался эффектом, который произвели на Изабель его слова, — и я одобрю твои подсчеты, тебя выпустят.

Глава третья

Было уже довольно поздно, когда один из слуг отворил дверь, выпустил Изабель и провел ее, освещая дорогу, тускло горевшей сальной свечой, по темным коридорам в крохотную каморку, что служила девушке спальней. Изабель смертельно устала, проголодалась и озябла, спина ее ныла от долгого сидения в сыром помещении над бесконечными расчетами. Еле живая от усталости, девушка стала готовиться ко сну. Через несколько минут она сняла одежду и надела свою единственную ночную сорочку, расплела косы, тщательно расчесала волосы и сполоснула лицо и руки холодной водой. Укладываясь на тонкий тюфяк, она чуть слышно пробормотала молитву, всего один раз перекрестилась и, старательно отгоняя от себя беспокойные мысли о Сенете, уснула.

Сон ее был столь глубок, что в первое мгновение ей показалось, будто голос снится ей, ведь это был тот самый сон, что преследовал ее почти каждую ночь с того самого дня, когда она впервые увидела сэра Джастина Болдвина. Но обычно во сне сэр Джастин никогда не заговаривал с ней, теперь же, когда он в четвертый раз прошептал: «Леди Изабель!» — затуманенное усталостью и сном сознание девушки с усилием отметило, что все это происходит наяву. Но противиться было поздно. Ладонь сэра Джастина легла на рот Изабель. Тут она окончательно проснулась и, широко открыв глаза, увидела, что он сидит с ней рядом на ее постели. Возглас испуга, вырвавшийся у нее, был почти не слышен.

— Не кричите, — тихо, но уверенно предостерег он ее. — Я не желаю вам ничего плохого, и мне бы не хотелось делать вам больно. Ведите себя спокойно, и все будет хорошо.

— Но что же?.. — воскликнула она, как только он убрал ладонь с ее лица.

— Тиш-ше! — приказал он. В следующую минуту, засунув какую-то тряпку ей в рот, он, несмотря на отчаянное сопротивление, крепко стянул повязку, удерживавшую кляп.

Изабель попыталась, было ударить его, но, к своему величайшему изумлению и полному отчаянию, обнаружила, что руки ее уже связаны, как, впрочем, и ноги. Она снова закричала, но на этот раз крик ее вообще не был слышен. Сэр Джастин обхватил ее голову ладонями, надежно удерживая на месте, и низко склонился над ней, глядя ей прямо в глаза.

— Миледи! — терпеливо проговорил он. — Пожалуйста, ведите себя спокойнее. У вас нет причин так расстраиваться, но, если вы не прекратите, мне придется оглушить вас, хотя, даю честное слово, мне это будет весьма неприятно. Я уже сожалею, что обстоятельства принудили меня связать вас. Доверьтесь мне, и тогда, клянусь честью, все будет хорошо. — Затем, подхватив ее на руки, он подошел к единственному окошку, из которого уже свисала прочная веревка. Внезапно сэр Джастин остановился, глядя на Изабель сверху вниз, задумчивое выражение его лица резко контрастировало с безумным страхом, охватившим Изабель. — Я хотел сказать вам об этом раньше, — заявил сэр Джастин, — да позабыл. Крис считает, что в голове у меня гуляет ветер. — Присев на подоконник, он положил девушку на свое колено и осторожно перекинул ногу вниз. — Я собирался сказать вам это каждый день весь этот месяц, но мне просто не представлялось удобного случая. Вы очень красивы.

Изабель всегда была разумной и спокойной девушкой. Всегда. Даже в те минуты, когда не могла справиться со своим неукротимым характером. Истинная англичанка, с неодобрением качал головой ее отец. Благодарение Господу, что это так, шептала слова благодарственной молитвы ее мать. И вот сейчас, когда сэр Джастин назвал ее красивой, вся рассудительность Изабель в мгновение ока улетучилась, словно ее никогда и не бывало. Его слова совсем оглушили ее. Сэр Джастин тем временем, взвалив девушку на плечо, спустился с нею вниз, с высоты огромного особняка ее дяди. Лишь спустя несколько минут Изабель сообразила, что ей следовало хотя бы попытаться помешать ему.

Сэр Кристиан Роузенли — человек, которого Изабель даже в мыслях не представляла себе способным на столь отчаянное дело, как похищение, — поджидал их на земле.

— Ты что-то сильно замешкался, — быстро шепнул сэр Кристиан, выходя из тени, он вел в поводу двух оседланных лошадей. — Я уже начал беспокоиться, что тебя обнаружили.

— Ее там не было, — ответил сэр Джастин, передал Изабель другу и вскочил в седло. — Я, признаюсь, решил, что ты не запомнил, где ее комната, или что сэр Майлз устыдился, показывая тебе дом и признаваясь, что его родная племянница живет в такой отвратительной комнатушке. Я уже было собрался обыскивать особняк, когда она, наконец, появилась. Мне пришлось спрятаться и ждать, пока она приготовится ко сну и уснет.

— Сейчас мне уже не нужны объяснения, — заявил сэр Кристиан, поднимая Изабель и передавая ее сэру Джастину. — Да хранит нас Господь. Если сержант у городских ворот заинтересуется нами, нас прогонят кнутом по улицам Лондона, а затем четвертуют. Давай выбираться отсюда, да как можно быстрей!

— Согласен, нам уже пора, — подтвердил сэр Джастин, не обращая ни малейшего внимания на то, что Изабель, извиваясь всем телом, пробовала освободиться. Он крепко прижал ее к себе, накинув на нее свой плащ. Одной рукой он удерживал свою пленницу, а другой уверенно направлял лошадь по булыжной мостовой перед особняком сэра Майлза. — Постарайтесь поспать, — посоветовал он девушке, когда они свернули на одну из улиц. Изабель поняла, что они направляются к воротам Бишопгейтс. — Страже у городских ворот щедро уплачено, и они пропустят нас, не задавая лишних вопросов, так что бесполезно пытаться поднять шум. Ведь вы так устали… — Рука, в которой он держал поводья, на мгновение нежно коснулась холодной щеки девушки. — Поспите, если сможете, леди Изабель. Наше путешествие будет долгим и утомительным, но вам ничто не угрожает. Клянусь, с вами не случится ничего плохого.

Должно быть, он слышал ее стоны, и, хотя лошади пошли быстрее, Изабель заметила в темноте, как в улыбке сверкнули его белые зубы.

— Поспите, — повторил он. — Сейчас это лучшее, что вы можете сделать.

Примерно через час, отчаянно стараясь не уснуть, Изабель поняла, что сэр Джастин говорил чистую правду. Как он и обещал, стража у ворот Бишопгейтс, не проявив ненужного любопытства, пропустила их, и всадники поскакали на север. Пожалуй, она действительно ничего не сможет изменить до тех пор, пока они не доберутся до неизвестной ей цели. Тело Изабель отчаянно молило об отдыхе. Совсем скоро ей, видимо, предстоит узнать, зачем ее похитили, и что собирается делать с ней сэр Джастин. Лучше ей к этому моменту быть отдохнувшей и здравомыслящей, как обычно, а не полуживой от усталости.

Расслабиться и задремать оказалось намного проще, чем она ожидала. Близость сэра Джастина согревала Изабель, а сильные руки надежно поддерживали. Лошади шли рысью, не слишком быстро и ровно. Девушка уже находилась где-то на грани сна и реальности, когда сэр Джастин снял повязку, удерживавшую кляп у нее во рту. Его пальцы нежно гладили щеки Изабель, чтобы снять онемение, а затем сэр Джастин поудобнее устроил голову Изабель на своем плече.

— Ну, как, она уснула? — послышался из темноты голос сэра Кристиана.

— Да, — подтвердил сэр Джастин, и Изабель, полувздохнув, полузевнув, с радостью погрузилась в дремоту. — Она спит.

Проснулась Изабель оттого, что чьи-то руки осторожно снимали ее с седла. В первое мгновение ощущение было такое, как если б она тонула, и девушка отчаянно барахталась, пытаясь спасти свою жизнь.

— Я держу вас, — раздался спокойный голос сэра Джастина где-то возле ее уха. — Тише, тише, миледи. Не бойтесь. Я держу вас.

Его руки обхватили ее, и Изабель, все еще одурманенная тяжелым сном, подчинилась. Голова девушки склонилась на его плечо, и она почувствовала, что пронизывающий холод темной ночи сменился теплым и сухим воздухом какого-то слабо освещенного помещения.

— Где мы? — сонно пробормотала Изабель.

— В одном из монастырей, в Кембридже, — ответил сэр Джастин. — Я отнесу вас в комнату, где вы сможете хорошенько, с удобствами отдохнуть. Вам нечего бояться.

— Но я не хочу спать, — сказала она, с усилием моргая. — Я хочу знать, что вы собираетесь со мной делать.

— Делать с вами? — повторил он ее слова, и Изабель показалось, что в его тоне прозвучало изумление. Сэр Джастин внимательно посмотрел на девушку сверху вниз, а затем перевел взгляд на человека в темном одеянии, который приближался к ним со свечой в руке.

— Это вы — сэр Джастин Болдвин? — поинтересовался монах, лицо которого было скрыто складками капюшона.

— Да.

— Все готово. Следуйте за мной.

— Отец мой! — вскричала Изабель.

Монах обернулся.

— Да, слушаю, дочь моя.

— Этот человек похитил меня из дома против моей воли. Заклинаю вас, помогите мне!

Монах сочувственно кивнул.

— Да, мы поможем тебе, дочь моя, если таковым будет твое желание. Утром ты станешь свободной и сможешь, если пожелаешь, покинуть эту обитель — либо с сэром Джастином, либо без него. Пока ты здесь, с тобой не случится ничего дурного. Клянусь тебе в этом святыми обетами, которые я принес Господу нашему. — Он повернулся и зашагал прочь.

Сэр Джастин, по-прежнему сжимая в объятиях Изабель, следовал за монахом по длинному коридору, а затем вверх, по пролетам лестницы, пока они не пришли, наконец, в довольно большую и чистую, хорошо обставленную комнату, освещенную мерцающим светом очага и толстой свечи. Здесь было тепло и, пожалуй, даже уютно. Усадив Изабель на удобный стул возле камина, сэр Джастин опустился на колени и, достав небольшой кинжал, разрезал веревки на руках и ногах девушки.

— Мне очень жаль, — начал, было, он, взял ее запястья в свои ладони и стал растирать ее занемевшие руки. Однако Изабель резко отшатнулась.

— Оставьте меня в покое, сэр Джастин! — Судя по тону, девушка была весьма невысокого мнения об этом человеке, считавшемся одним из благороднейших рыцарей королевства. Обращаясь к монаху, стоявшему у двери, она заявила: — Зачем меня привезли сюда? Мой дядя, барон Херселл, будет более чем возмущен, когда узнает, как со мной обошлись этой ночью!

Монах еще раз кивнул и взялся за ручку двери.

— Вино на столе, и я немедленно распоряжусь, чтобы вам принесли поесть. Отец Хьюго сейчас на молитве в часовне, однако, он скоро придет, чтобы приветствовать вас.

Монах вышел, плотно притворив за собой дверь.

Изабель обратила исполненный негодования взгляд на Джастина, который все еще стоял перед ней на коленях.

— Что все это значит? Да не прикасайтесь же вы ко мне! — Она попыталась отдернуть ноги, но его горячие руки крепко держали ее.

— Миледи, — произнес Джастин, и Изабель еще больше возмутилась, услышав его ровный голос, — будьте добры, успокойтесь. Поверьте, я привез вас в такую даль, да еще в монастырь, вовсе не для того, чтобы изнасиловать или как-либо еще обидеть. Если бы мне хотелось поступить с вами именно таким образом, я нашел бы более подходящее для таких целей место. — Изабель снова попыталась освободить ноги, и сэр Джастин со вздохом сказал: — Мне очень жаль, что я вынужден был связать вас. Мне казалось, что так я не дам вам случайно нанести себе увечье. Но посмотрите, — его взгляд обратился к ее обнаженной коже, которую только что нежно растирали его руки, — от веревки всегда остаются следы. Если бы только я мог избавить вас от боли, клянусь, я, не раздумывая, сделал бы это.

Слезы набежали на глаза Изабель. Ей никогда не нравилось плакать. И еще больше не нравилось чувствовать себя брошенной на произвол судьбы в открытом море. Ей казалось, будто она изо всех сил пытается уцепиться за скользкий, ненадежный утес, но все время срывается обратно в бездну.

Ею так долго помыкали, как ничего не значащей пешкой, что Изабель привыкла считать себя именно таковой, а потому отвечала:

— Сэр Джастин, поверьте, из меня выйдет не самая лучшая заложница. Мой дядя не отдаст вам Эвелину в жены ради того, чтобы освободить меня. Скорее всего, он будет даже рад от меня избавиться.

Джастин выпустил ее щиколотки и принялся снова растирать ее занемевшие запястья.

— Но вы нужны мне отнюдь не в качестве заложницы, — возразил он, — и мне вовсе не хочется, чтобы моей женой стала леди Эвелина.

Несмотря на все усилия Изабель сохранить ледяное спокойствие, брови ее поползли вверх. Сэр Джастин улыбнулся.

— Никогда не думал, что мне придется просить руки женщины в не приличествующей такому случаю ситуации, но, поскольку я уже стою на коленях у ваших ног, полагаю, что именно так мне и следует поступить. Леди Изабель, согласитесь ли вы стать моей женой и обвенчаться со мной?

Девушка уставилась на него, словно оглушенная тяжелым ударом по голове.

Джастин ждал бесконечно долгую минуту и только тогда в нетерпении поторопил ее:

— Миледи?

— О-об-в-венчаться? — заикаясь, вымолвила, наконец, она. — С вами?

— Вы удивлены, — сказал он. — Я прекрасно сознаю, сколь дико все это выглядит со стороны. Но, умоляю, дайте мне всего минуту на объяснение, и я уверен, вам все станет ясно.

Поднявшись на ноги, он пересек комнату, наполнил вином один из стоявших на столе кубков, а затем вернулся к Изабель и почти силой заставил ее взять кубок из его рук.

— Выпейте, — настоятельно посоветовал он и нагнулся, плотнее укутывая девушку плащом. — Ну, как, согреваетесь? После того как вы уснули, я бросил Крису в окно кое-что из вашей одежды, и он сложил все это в одну из седельных сумок. Уверен, он принесет ваши вещи, как только расседлает и накормит наших лошадей. Тогда вы сможете одеться потеплее.

— Вы… — начала, было, Изабель и замолчала.

Интересно, часто ли сэр Джастин Болдвин принимал участие в дерзких похищениях? Судя по всему, он позаботился обо всем. — Кажется, вы действительно все продумали. — И вдруг Изабель вспомнила, что этот мужчина спрятался в тени в ее спальне и наблюдал, как она готовится ко сну. Краска горячей волной залила ее лицо, когда она сообразила, что он видел ее — видел всю целиком. Трясущимися руками Изабель поднесла кубок к губам и сделала большой глоток, надеясь, что это придаст ей уверенности. Сейчас она скорее предпочла бы умереть, чем выглядеть в глазах этого человека полной идиоткой.

— Надеюсь, вы правы, — задумчиво согласился с ней Джастин. — К сожалению, мне в известной степени пришлось огорчить и напугать вас, но мы с Крисом попытались продумать все до мелочей, чтобы причинить вам как можно меньше неудобств. Понимаете, мне бы не хотелось, чтобы у вас появились лишние основания отвергнуть меня… и мое предложение. — У камина стоял второй стул, и Джастин опустился на него, устало, прикрыв глаза. — Наверное, вы знаете, что, если я не вступлю в брак в течение трех — вернее, уже двух — дней, я потеряю все, что у меня есть? Мои земли, мои владения — все. — Широко раскрыв глаза, он пристально смотрел на девушку. — Даже лошадей и слуг. Я непременно должен жениться, миледи, иначе все, ради чего я долгие годы трудился, будет навсегда для меня потеряно. Я не думаю о себе, но есть немало людей, которые зависят от меня, и мне бы не хотелось, чтобы мои неудачи отразились на их судьбе.