Он натер ноги и в который раз пожалел, что взялся за эту работу. Если бы не аванс в четверть миллиона, уже переведенный Ферфаксом на его банковский счет, Бен поклялся бы, что с ним сыграли злую шутку. Впрочем, ему и сейчас хотелось уйти отсюда, сесть на первый самолет до Англии и вернуть старому маразматику его деньги.

«Но он не старый маразматик. Этот отчаявшийся человек борется за жизнь умирающей внучки».

И ее тоже зовут Рут. Бен знал, почему не бросает это дело.

Он сел на церковную скамью и попытался сосредоточиться. Рядом молились несколько прихожан. Бен снова открыл книгу Фулканелли, устало вздохнул и прикинул в уме, что ему удалось извлечь из текста. Введение к «Тайнам готических соборов» было написано позже одним из последователей Фулканелли. Там говорилось, что в 1926 году алхимик оставил парижскому ученику какие-то тайные рукописи — никто не знал, какие именно, — а затем бесследно исчез, будто растворился в воздухе. С тех пор, утверждал автор введения, многие пытались найти Фулканелли — в том числе и разведывательные службы.

«Все верно».

Те же сведения он нашел в Интернете. Иногда, в зависимости от направленности сайтов, встречались другие мнения — например, некоторые считали, что алхимика вовсе не существовало. Другие описывали его как персонаж, созданный неким тайным оккультным обществом или братством. Третьи заявляли, что Фулканелли был реальным человеком. Согласно одному источнику, алхимика видели в Нью-Йорке через несколько десятилетий после его таинственного исчезновения в Париже (хотя в ту пору его возраст должен был перевалить за сотню лет).

Бен не верил этим россказням. Ни одно из заявлений не имело фактического подтверждения. Если нет опубликованных фотографий алхимика, как можно доверять сообщениям о встрече в Нью-Йорке? Путаные данные чередовались с явной выдумкой. Однако весь массив так называемой информации объединяла общая деталь: он не нашел ни одного упоминания о манускрипте Фулканелли.


Тур по Нотр-Дам не принес никаких озарений. Тем не менее он заметил человека, который за ним следил почти с самого начала экскурсии. Парень работал грубо — пытался не попадаться на глаза, но вел себя уж слишком осторожно. Какое-то время он стоял в углу собора, робко оглядываясь через плечо. Затем пересел на скамью, пытаясь спрятать мясистое лицо за небольшим молитвенником. Если бы он улыбнулся и задал Бену какой-нибудь вопрос, это выглядело бы менее подозрительно.

Взгляд Бена скользил по декорациям собора. Тело было расслабленным, а стиль поведения соответствовал манерам обычного туриста. Несмотря на рассеянный вид, он внимательно следил за хвостом. Кто этот человек? И что все это значит? В подобных случаях Бен предпочитал действовать прямо и открыто — чтобы выяснить, кто и зачем выслеживал его, он спрашивал об этом напрямую. Но прежде требовалось выполнить два маневра — завести шпиона в тихое место и отрезать ему путь к отступлению. Потом он начнет прессинг и выжмет парня, как апельсин. Степень деликатности зависела целиком от оппонента, загнанного в угол. Дилетант вроде вот этого мог расколоться уже на первой стадии допроса.

Бен направился в глубь собора, почти к самому алтарю. Увидев спиральную лестницу, ведущую к башням, он неторопливо зашагал по ступеням. Прежде чем скрыться из виду, он быстро оглянулся и увидел, что соглядатай занервничал. Лестница вывела Бена в галерею второго уровня. Миновав узкий проход, он вышел на наружную площадку, залитую солнечным светом. Внизу простирались парижские крыши. Его окружали кошмарные горгульи — каменные демоны и гоблины, поставленные здесь средневековыми скульпторами, чтобы отогнать от церкви злых духов.

Переход, сооруженный со стороны фасада прямо над огромным окном-розеткой, соединял две высокие башни собора. Лишь решетчатый каменный бортик по пояс высотой отделял Бена от края площадки, за которым в двухстах футах ниже виднелась земля. Бен скрылся за статуей и стал ждать человека, следившего за ним. Через минуту тот появился у парапета. Когда он свернул от прохода к служебной лестнице, Бен вышел из-за статуи ухмылявшегося дьявола.

— Эй, приятель! — крикнул он, медленно приближаясь к мужчине.

Человек запаниковал. Его испуганный взгляд метался по сторонам в поисках спасения. Бен зажимал его в угол, преграждая путь к бегству.

— Почему ты следишь за мной? Что за дела?

Бен часто видел людей, находившихся под психологическим давлением, и знал, что все действуют по-разному. Одни сдаются на волю обстоятельств, другие пытаются бежать, третьи сопротивляются. Реакция этого парня оказалась неожиданно жесткой: его пальцы дернулись, затем рука скользнула под куртку, доставая нож. Это было оружие военного образца с черным обоюдоострым лезвием — дешевая копия десантного ножа марки «Ферберн-сайкс»; Бен сам использовал такой когда-то. Он уклонился от удара, перехватил запястье мужчины и ударил его сжатый кулак о колено. Лезвие зазвенело на каменных плитах. Продолжая удерживать запястье, Бен вывернул его. Он по личному опыту знал, насколько это болезненный прием.

— Почему ты следил за мной? — тихо и грозно повторил он. — Говори, пока я не применил силу.

Он не был готов к тому, что случилось дальше. При хорошем исполнении приема разорвать такой захват запястья невозможно, если противник не боится сломать себе руку. Ни один разумный человек не совершил бы того, что сделал этот тип. Он вырвался. Сначала казалось, что он просто проверял силу противника, но затем Бен почувствовал, как кости на запястье мужчины треснули, и, не имея точки опоры на мягкой руке, не смог ее удержать. Мужчина увильнул от нового захвата. Его глаза расширились от боли. На бровях появились капельки пота. Он что-то зашептал, а его рука болталась, как тряпка. Прежде чем Бен успел остановить его, человек шагнул к краю площадки и прыгнул через низкий бортик в зиявшее пустое пространство.

Мужчина все еще падал, а Бен уже бежал к ступеням каменной спиральной лестницы. К тому времени, когда тело, пролетев двести футов, нашло ужасный покой на пиках железной ограды рядом с группой туристов, Бен уже шагал по темным коридорам кафедрального собора. Пока туристы подняли крик, а прихожане выбегали из церкви наружу, чтобы посмотреть на страшное зрелище, Бен незаметно выскользнул из здания и слился с шумевшей толпой.

Когда первый жандарм появился на месте происшествия, он был уже в нескольких кварталах от собора.

9

Люк Симон опаздывал. Он переоделся в щеголеватый костюм и, на ходу завязывая галстук, побежал к своей машине. Его коллеги в полицейском участке гадали, куда на этот раз спешил инспектор.

Влившись в поток транспорта, Люк посмотрел на часы. Он заказал на восемь вечера столик в «Ги Савой». Добраться туда ему удалось в 20.33. Официант проводил его в зал. Ресторан был полон посетителей, шум голосов сливался с ненавязчивым джазом. Элен сидела за угловым столиком на две персоны. Ее блестящие черные волосы падали на лицо. Она раздраженно перелистывала журнал. Симон попросил официанта принести им шампанское и направился к ней.

— Позволь мне догадаться, — прошипела она, когда Люк сел напротив нее за круглый столик. — Тебе снова пришлось задержаться на работе.

— Я помчался сразу, как только смог вырваться. У нас кое-что случилось.

— Ну да! Как обычно! Даже в годовщину свадьбы работа на первом месте.

— Не сердись, малышка, — проворчал он, чувствуя, как между ними быстро возникает знакомое напряжение. — Маньяки и убийцы не уважают личные дела парижских полицейских.

Он мог бы уже привыкнуть к таким ссорам.

— А вот и шампанское, — провозгласил Люк, заставляя себя улыбнуться.

Пока официант откупоривал бутылку и наполнял бокалы искристым напитком, семейная пара хранила молчание. Наконец официант поместил бутылку в серебряное ведерко со льдом и удалился.

— За наш юбилей! — произнес Люк, со звоном чокнувшись бокалом о бокал Элен.

Она молча наблюдала за ним. Это не предвещало ничего хорошего.

— Вот, посмотри! — Он порылся в кармане, вытащил небольшой пакет и положил его на стол. — Это мой подарок. Открой его, дорогая!

Элен недовольно поморщилась, придвинула пакет к себе и неохотно развернула обертку длинными тонкими пальцами. Открыла украшенную вензелями коробочку и заглянула внутрь.

— Картье?

— Я знаю, что ты всегда хотела такие, — сказал он, разглядывая ее красивое лицо.

Она положила золотые часы обратно в коробочку и отодвинула на середину стола.

— Очень мило. Но они не для меня.

— О чем ты говоришь? Конечно для тебя.

Элен печально покачала головой.

— Отдашь их твоей следующей женщине.

Его лицо потемнело от злости.

— Что за вздор ты несешь?

Избегая его взгляда, Элен смотрела на свои холеные руки.

— Я хочу развестись. С меня хватит, Люк.

Наступила долгая пауза. Шампанское стояло нетронутым. Шипение пузырьков почти затихло.

— Я понимаю, что в последнее время у нас все шло кувырком. — Он пытался говорить спокойно. — Но я исправлюсь, Элен. Обещаю.

— Ты обещаешь уже четыре года, и ничего не меняется.

— Я… Я люблю тебя. Разве этого мало?

— У меня есть другой мужчина.

— Ты выбрала удачный момент, чтобы сообщить мне об этом.

— Прости. Я не хотела расстраивать тебя. Но мы с тобой почти не видимся. Нам нужен какой-то юбилей или праздник, чтобы просто посидеть и поговорить, как сейчас.

Он поморщился в приступе отчаяния.

— Значит, ты встречаешься с другим? Прекрасно. И кто этот жеребец?

Элен не ответила.

— Я спрашиваю… с кем… ты… трахаешься! — проревел он, при каждом слове ударяя кулаком по столу.

Его бокал опрокинулся, покатился по скатерти и разбился, ударившись об пол. Ресторан притих на мгновение. Все посетители повернулись и посмотрели на них.

— Давай, устрой мне скандал! — холодно прошептала она.

Официант подошел и застенчиво пригнулся к Симону. Тот грозно повернул к нему голову.

— Мсье, я должен попросить вас уважать других гостей…

— Пошел вон отсюда! — рявкнул Люк сквозь сжатые зубы. — Или я выброшу тебя в это чертово окно!

Официант повернулся на каблуках и отправился жаловаться метрдотелю.

— Видишь? — с упреком произнесла Элен. — Вот так всегда. Ты везде ведешь себя как в участке.

— Может, все-таки расскажешь, с кем ты крутишь задом, пока я работаю по горло в кровище и дерьме?

Люк знал, что такие разговоры лишь ухудшают ситуацию.

«Спокойно, — говорил он себе. — Оставайся спокойным».

— Ты с ним не знаком. Ведь ты имеешь дело только с полицейскими, убийцами, мошенниками и мертвецами.

— Это моя профессия, Элен.

Слезы покатились по ее щекам. Люк смотрел, как они скользили по идеальным контурам красивого лица.

— Да, это твоя профессия и твоя жизнь, — всхлипнув, прошептала она. — Но все, о чем ты говоришь и думаешь, связано со смертью.

— Ты знала, чем я занимаюсь, когда мы начали встречаться. Я полицейский, это моя работа. Так что же изменилось?

Он старался контролировать голос, но чувствовал, что гнев снова наполняет его грудь.

— Я изменилась, — ответила она. — Мне казалось, я буду нужной тебе. Я пыталась привыкнуть к бесконечному ожиданию. Но мне надоело бояться, что однажды тебя привезут домой в гробу. Это невыносимо, Люк. Я так больше не могу. Мне нужно снова почувствовать себя живой.

— И твой любовник наполняет тебя жизнью?

— С ним мне не кажется, что я умираю внутри, — со злостью ответила Элен. Она вытерла глаза. — Я просто хочу нормальной жизни.

Люк наклонился и взял ее руки в свои ладони.

— А если я откажусь от работы? Стану обычным человеком? Напишу заявление об уходе и найду себе новое занятие…

— Какое?

Он помолчал, понимая, что не может придумать никакой замены для своей профессии.

— Я не знаю, — признался Люк.

Элен покачала головой и выдернула пальцы из его ладоней.

— Ты прирожденный коп. Все остальное для тебя не годится. И ты будешь ненавидеть меня, если я заставлю тебя отказаться от любимого дела.

Он помолчал, обдумывая ее слова. В глубине души Люк знал, что Элен права. Он пренебрегал ею и теперь расплачивался за это.

— Тогда дай мне еще немного времени. Скажем, месяц. Мы уедем куда-нибудь! Куда угодно! Как насчет Вены? Ты всегда говорила, что хочешь съездить в Вену. Что скажешь, милая? Сходим в оперу. Покатаемся на гондолах. Я согласен на все.

— Гондолы в Венеции, — сухо ответила она.

— Хорошо, поедем в Венецию.

— Я думаю, немного поздно для этого, Люк. Даже если я скажу «да», что изменится? Месяц пройдет, и все начнется заново. То же, что и прежде.

— Неужели ты не дашь мне шанс? — тихо спросил он. — Я попробую измениться. Я найду силы, поверь.

— Слишком поздно, — глядя на бокал, ответила она. — Сегодня вечером, Люк, ты поедешь домой один.

10

Бен не ожидал, что попадет в такую дыру. При слове «лаборатория» он представлял себе просторное помещение, оснащенное современным научным оборудованием. Адрес он получил по телефону от ассистента Райдер. Но вид старого жилого здания в центральной части Парижа удивил его. Лифта не было, пришлось подниматься на третий этаж по лестнице с железными погнутыми перилами. Оказавшись на узкой площадке с двумя дверьми по каждую сторону, он поморщился от аммиачного запаха затхлой сырости. Бен взглянул на номер, нажал кнопку звонка, и через несколько мгновений худощавый болезненный юноша с курчавыми черными волосами открыл дверь и пропустил его в убого обставленную прихожую. Похоже, это была обычная двухкомнатная квартира.

Парень подошел к двери, помеченной буквами «ЛАБ», постучал, и женский голос с легким американским акцентом пригласил их войти. Бен переступил порог лаборатории, устроенной в бывшей спальне. Рабочие столы прогибались под весом дюжины компьютеров. Стопки книг и папок на стульях и полках угрожали рухнуть на пол. У дальней стены располагались консоли изношенного научного оборудования, раковина, стеллаж с пробирками и электронный микроскоп. На свободном пространстве едва умещался стол, за которым сидела молодая женщина, на вид чуть больше тридцати, в белом лабораторном халате. Темно-рыжие волосы, завязанные в конский хвост, придавали ей строгий и серьезный вид. Красивое лицо обходилось без макияжа, единственным украшением была пара простеньких сережек с жемчугом.

Приподняв голову, женщина встретила Бена приветливой улыбкой.

— Я ищу доктора Райдер, — сказал он.

— Вы нашли ее. — Она встала. — Пожалуйста, называйте меня Робертой.

Они пожали друг другу руки. Женщина следила за его реакцией, ожидая привычного иронического поднятия бровей и шутливого удивления: «Так вот они какие, академические дамы!» или: «Боже, ученые стали в наши дни такими симпатичными!» Такого рода комплименты, к великой своей досаде, Райдер слышала почти от каждого представителя сильного пола. Это стало стандартным тестом для мужчин, с которыми она знакомилась. Так же как их автоматическая реакция на сообщение о том, что она имеет черный пояс по карате стиля «шотокан»: «Ух ты! Похоже, мне нужно следить за руками». Идиоты!

Тем не менее, предложив гостю стул, она не заметила каких-либо эмоций на его лице. Интересно. Он не походил на типичных англичан, как она их себе представляла — ни розовых щек, ни пивного живота, ни безвкусной одежды, ни зачесанных прядок на лысине. Мужчина, сидевший напротив нее, отличался высоким ростом (что-то около шести футов) и звериной грацией в движениях. Джинсы, легкая куртка и черный джемпер подчеркивали стройность его мускулистой фигуры. Он был старше ее, но не намного, лет на пять-шесть. Сильный загар говорил о том, что этот человек недавно побывал в жарких странах, его густые белокурые волосы выгорели до белизны под палящим солнцем. За таким мужчиной можно пойти на край света. Однако, заглянув в его синие глаза, она увидела там холодную пустоту, эмоциональный вакуум, отчего ей стало немного не по себе.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, — произнес Бен.

— Мой помощник Мишель сказал, что вы из «Санди таймс».

— Верно. Я работаю над очерком для нашего журнального приложения.

— Чем же я могу помочь вам, мистер Хоуп?

— Бен.

— Хорошо, Бен. Что вы хотели узнать? Кстати, это Мишель Зарди. Мой друг и помощник.

Мишель зашел в лабораторию, чтобы забрать какую-то папку. Бен повернулся и приветствовал его на идеальном французском языке, чем еще раз удивил Роберту.

— Я собиралась выпить кофе, — сказала она. — Хотите чашечку?

— Спасибо, это было бы великолепно. Мне черный, без сахара. Вы не против, если я сделаю один звонок?

— Конечно, звоните… Мишель? Будешь кофе?

— Non, merci. Я выйду на минуту, куплю рыбу для Лютена.

Роберта засмеялась.

— Твой кот ест больше меня.

Пока она готовила кофе, Бен позвонил Лорио — книжному издателю, о котором упоминал профессор Роуз. Трубку никто не взял, и Бен продиктовал на автоответчик свой номер и небольшое сообщение. Мишель вышел из лаборатории, оставив их наедине.

— Значит, вы хотите поговорить со мной об алхимии? — отхлебнув горячего кофе, спросила Роберта. — Откуда вы узнали обо мне?

— Меня отослал к вам профессор Джонатан Роуз из Оксфордского университета. Он слышал о ваших исследованиях и считает, что вы можете дать мне интересную информацию. Если я сошлюсь на вас в статье, это прибавит доверия нашим читателям.

Естественно, последняя фраза была ложью.

— Вы можете не указывать моего имени, — мрачно усмехнувшись, ответила она. — А лучше вообще не упоминайте обо мне. В последнее время я стала парией для научного мира. Тем не менее, если вам нужна моя помощь, я постараюсь оправдать ваши надежды. Что вы хотите узнать?

Бен сдвинулся на край стула и наклонился вперед.

— Я хотел бы написать статью о алхимиках. Например, о Фулканелли, — произнес он притворно небрежным тоном. — Не могли бы вы рассказать мне, какими они были, что делали, какие чудеса могли сотворить?

— Вас интересует Фулканелли? — Она замолчала и внимательно посмотрела на него. — Как много вы знаете об алхимии, Бен?

— Очень мало, — искренне ответил он.

Роберта кивнула.

— Ладно. Тогда для начала позвольте мне прояснить одну вещь. Алхимия — это не только превращение простых металлов в золото.

— Неужели?

— Представьте себе. Я не хочу сказать, что это теоретически невозможно. По идее, разница между двумя химическими элементами может быть устранена манипуляциями с крохотными энергетическими частицами. Убираем электрон отсюда, добавляем его туда — и, теоретически, превращаем одну молекулу в любую другую. Но для меня алхимия является чем-то иным. Я воспринимаю трансформацию базовых металлов в золото как метафору.

— Метафору чего?

— Сами подумайте, Бен. Золото — самый стабильный и прочный металл. Оно никогда не ржавеет и не тускнеет. Предметы из чистого золота сохраняют идеальное состояние на протяжении тысячелетий. Сравните его с железом, ржавеющим до пыли за несколько веков. Теперь вообразите, что вы нашли технологию, которая может решить проблему разрушения и предотвратить износ материи.

— Какой материи?

— Любой. На фундаментальном уровне все в нашей Вселенной сделано из одного и того же вещества. Мне верится, что алхимики искали именно этот универсальный элемент, чтобы извлечь его из природных веществ, покорить и использовать для поддержания или восстановления идеальной гармонии материи. Я имею в виду любой вид материи, а не только металлы.