Он проторчал в таверне до глубокой ночи. Опьяненный вином и выкуренными дурманящими травами, разум Тристана томился в сладостном невесомом забытьи. Он не думал о гибели младшего брата, которого, как оказалось, все-таки любил; не думал о дорогой сердцу женщине, которая чахла на глазах, нося под сердцем ребенка от другого его брата. Он ни о чем не переживал и блаженствовал от этого.
После очередной выпитой бутылки Тристан устроил дебош и избил троих мужчин. Хозяину трактира приходилось молча сносить его наглые выходки, потому что принц закрыл ему рот увесистым мешочком золота.
Он вернулся в замок, когда до рассвета оставалось всего несколько часов. Однако в коридоре на втором этаже было подозрительно шумно. Служанки сновали туда-сюда с тазами, наполненными водой, и подносами с какими-то микстурами.
Тристан сразу все понял и мигом отрезвел. В конце коридора он увидел Уилла, чьи глаза были заплаканными, а лицо бледным, как у покойника.
— Что происходит? — спросил Тристан, и тут из-за двери раздался истошный крик, от которого ему захотелось умереть на месте.
— Анна… она… у нее начались роды…
— Но ведь еще рано! Почему? — Уилл понуро опустил голову, и Тристана вдруг осенило. Он схватил его за грудки и с силой припечатал к стене. — Ты рассказал ей? Чертов идиот! Как ты мог?
— Я ничего ей не рассказывал! — Уилл высвободился из хватки брата и устало провел руками по вьющимся светлым волосам. — Она тайком вытащила записку из моего сюртука и прочла ее.
Тристан тяжело вздохнул и отошел к окну. Услышав очередной жалобный крик Анны, он начал молиться.
Впервые за всю жизнь.
Глава 7
Октябрь, 1135 г. со дня Разделения
Тристану казалось, что даже на поле боя солдаты не испытывали столько волнения и страха, сколько пережил он, в течение нескольких часов слушая беспрестанные крики и плач Джоанны. Весть о кончине Рэндалла отошла на второй план. Его ничто больше не волновало, кроме страданий любимой.
Слуги притащили в коридор два кресла, чтобы они с Уиллом могли сесть, но оба продолжали мерить шагами расстояние от двери Анны до лестницы.
Когда из комнаты донесся очередной душераздирающий крик, Уилл всхлипнул и, прислонившись лбом к стене, начал бить по ней кулаком.
— Чего ты здесь сопли распускаешь? — раздраженно рявкнул Тристан. — Иди к ней и будь рядом!
— Не положено ведь… По обычаям, мужчине нельзя присутствовать при родах жены…
Желание избить младшего брата с каждым проведенном в замке часом становилось все сильнее. Тристан поднялся с места и схватил Уилла за шкирку, потащив его к двери.
— Плевать бы я хотел на обычаи, если бы моя жена мучилась из-за родов. Ты нужен ей там. И не смей ныть при ней! — Тристан распахнул дверь и насильно затолкал в покои Уилла.
Он хотел увидеть Анну хотя бы на секунду, но ему помешала ширма, загораживающая кровать. Тристан закрыл дверь и устало привалился к стене. Выпитое вино и бурная ночь без сна давали о себе знать, и он с трудом терпел ужасную головную боль и тошноту. Крики Анны становились все громче и болезненнее, и ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем комнату огласил детский плач.
«Все закончилось, — с облегчением подумал Тристан. — Ее мучения закончились».
Спустя несколько минут из покоев вышел взъерошенный Уилл. Его лицо было бледнее полотна, а взгляд такой напуганный, будто на его глазах только что расчленили живого человека.
— Как леди Джоанна? — нетерпеливо спросил Тристан.
— Там… так много крови… и запах, и ребенок… — Уилл нес какую-то несвязную чушь, и Тристан тихо выругался.
«Много крови — это ведь нормально при родах?» — мысленно задался он вопросом, когда из покоев вышла повитуха с белым свертком в руках.
— Поздравляю с рождением наследника, Ваше Высочество! — тихо сказала она, и Уилл неумело взял его на руки.
Тристан только сейчас осознал, что даже не поинтересовался у брата, кто родился.
Значит, мальчик.
— Как себя чувствует леди Джоанна? — спросил он повитуху таким равнодушным тоном, словно вел беседу о погоде.
Женщина бросила на него напряженный взгляд. Ее передник был весь в крови, как будто она не роды принимала, а резала скот, и у Тристана появилось нехорошее предчувствие.
— Она хочет поговорить с вами наедине, Ваше Высочество.
— Со мной? — удивленно переспросил Тристан, чувствуя на себе взгляд Уилла.
— Да, с Вами, принц Тристан.
Тристан с колотящимся от волнения сердцем переступил через порог комнаты, и в нос ударил едкий запах пота и крови. Каждый шаг отдавался в груди свинцовой тяжестью. Когда он обошел ширму, его горло сдавил спазм.
Анна лежала на постели, укрытая чистым одеялом. Ее живот стал непривычно плоским, а ее лицо… Она выглядела как восковая кукла с зеленовато-желтой кожей и почти белыми губами, искусанными в кровь.
— Анна, — с болью прошептал он.
— Тристан… — Ее голос был слабее шелеста листвы.
Он на негнущихся ногах подошел к ней и отодвинул одеяло, чтобы сесть на кровать. Но то, что открылось его взору, повергло Тристана в ужас.
Вся простыня была испачкана кровью.
У него ушло несколько секунд, чтобы совладать с эмоциями и не показывать Анне страха за нее. Он осторожно присел на край кровати, стараясь не потревожить ее.
— Как ты себя чувствуешь? Без огромного живота ты выглядишь гораздо лучше, — сказал он в привычной язвительной манере, давясь собственным слезами.
— Чувствую… облегчение… — с трудом проговорила Анна.
— Я рад, что все закончилось. Ты родила настоящего воина, повитуха вынесла Уиллу такой огромный сверток. Я подумал, что там теленок, а не человеческий младенец.
Тристан сжал ледяную ладонь Анны, и она едва ощутимо стиснула его руку в ответ. Ему хотелось рыдать от осознания происходящего, но он отказывался в это верить. Чувствовал, как отчаяние и обреченность заполняют все пространство комнаты, лишая его кислорода.
— Ты был прав тогда…
— Насчет чего?
— Помнишь, ты говорил… — Анна тяжело сглотнула и закрыла глаза. Ее веки были воспаленными и красными. — Говорил, что я забуду про все муки, когда рожу ребенка и обязательно его полюблю. Так и случилось.
— Ну вот видишь, а ты переживала, что будешь ужасной матерью.
Ее губы тронула еле заметная улыбка.
— Он такой хорошенький.
Тристан отвернулся к окну, чтобы собрать остатки воли и самообладания и не расклеиться перед Анной.
— Это все потому, что он похож на тебя, — без тени стыда соврал Тристан. — Будь он похож на моего братца, был бы отвратительным, вечно плачущим, капризным младенцем.
Она усмехнулась. Вернее, еле слышно вздохнула, приподняв уголок губ.
— Ты его видел?
— Да, — снова соврал Тристан. — Твой сын очарователен.
Анна пристально посмотрела на него, и Тристану на мгновение показалось, что на него смотрит Рэндалл. Воспоминание о сводном брате отозвалось болью в груди.
— Позаботься о них, Тристан…
— Что?..
— Позаботься о них… о Уилле и маленьком Рэндалле. Уилл… он не справится с горем в одиночку, прошу, будь рядом.
Тристан упрямо покачал головой, сильнее сжимая ее руку.
— Анна, что ты такое говоришь?
По ее щекам покатились слезы, и она судорожно всхлипнула.
Тристан придвинулся ближе и прижался губами к ее щеке, стирая соленую влагу.
— Анна, крепись, ты обязательно пойдешь на поправку, вот увидишь.
Она покачала головой. Ее кожа была холодной и липкой от пота, но Тристан продолжал покрывать ее щеки и лоб нежными поцелуями, пытаясь насытиться приятным теплом, которое покидало ее тело с каждой секундой.
— Ты обещаешь мне, Тристан? — спросила Анна еще тише.
Он немного отстранился и обхватил ее лицо ладонями.
— Анна, пожалуйста, не надо.
— Обещай…
Тристан с трудом проглотил слезы и тихо ответил:
— Обещаю.
— Помнишь ту ночь в саду перед свадьбой?
— Помню. — У Тристана даже не хватало сил строить длинные предложения, а горло жгло от подступивших слез.
— Я просила тебя не прятать от людей красоту своей души… Обещай мне, что найдешь в себе силы справиться. Ты сможешь, ты сильный.
Тристан покачал головой, прикусив щеку. Ни черта он не сильный. Он готов был сейчас разрыдаться как малое дитя.
— Умоляю, обещай!
Еще больше слез покатилось из ее глаз.
— Хорошо, обещаю.
Анна с облегчением вздохнула и прикрыла глаза. На короткий миг Тристану показалось, что ей стало лучше, но потом она приподняла трясущуюся как при лихорадке руку, и он понял, что это была лишь его иллюзия. Она потянула за цепочку на шее и выудила из-под сорочки медальон. Тот самый медальон с выгравированными на нем ландышами, который он подарил ей на свадьбу.
— Пусть это останется у тебя в память обо мне. — Анна вложила медальон в его руку.
— Надеюсь, там не портрет Уилла? — спросил он, выдавив из себя ухмылку.
Она тоже слегка улыбнулась.
— Нет, посмотри.
Тристан открыл медальон и судорожно всхлипнул.
Засушенный бутон ландыша. Негласный символ их запретной любви.
Эта была последняя капля.
Он снова наклонился к Анне и прикоснулся к ее губам в трепетном, едва чувственном поцелуе.
— Я люблю тебя, Джоанна.