Я отвернулась от заднего окна машины и увидела в висевшем над ветровым окном зеркальце свое отражение: покрасневшие глаза, в которых стояли слезы.

Глава третья

Наш автомобиль плавно катил по загородным узким дорогам. Мисс Фокс неподвижно застыла на переднем сиденье, по-моему, даже не моргала, глядя в лобовое стекло перед собой. Я же, несмотря на запрет, елозила на месте, размышляя над тем, почему мисс Фокс решила сесть не со мной, а на переднем сиденье. Может быть, я была настолько безразлична учительнице, что ей просто не хотелось разговаривать со мной? Ну, мне, между прочим, тоже этого не больно хотелось. Несколько раз она оборачивалась, чтобы взглянуть на меня, и я поспешно отводила взгляд в сторону и ждала, когда же мисс Фокс отвернется и я снова смогу погрузиться в свои мысли, глядя на проносящийся за окном машины мир.

А мир этот до краев был наполнен Скарлет. О ней мне напоминала каждая мелочь, каждая деталь проносившегося за стеклом пейзажа. Вон забор промелькнул. Скарлет всегда перемахивала через любой забор смело, с разбега, не раздумывая, я же осторожно, неуклюже перелезала через верх, чтобы потом мешком свалиться на землю. А вот кусты. Скарлет любила срывать с кустов листья, а затем рвать их на мелкие-мелкие кусочки. У нее была такая привычка. А еще Скарлет любила подолгу с улыбкой смотреть в небо, выискивая в плывущих по нему облаках фигуры или даже целые картины и показывать их мне. Я, в отличие от сестры, находить такие фигуры никогда не умела — наверное, потому, что у меня слабое воображение.

Хуже всего мне стало, когда я заметила двух игравших в саду девочек. Вполне возможно, они были сестрами. Вот тут воспоминания нахлынули на меня лавиной — теснились, стремительно сменяли друг друга, а потом вдруг отступили на задний план, оставив впереди лишь одно воспоминание. Это было воспоминание о том дне, когда Скарлет уезжала в Руквудскую школу…

...

Мы стояли на лужайке, каждая со своей дорожной сумкой в руке. Скарлет была уже в школьной форме, я в своем повседневном розовом платье.

Отец хотел, чтобы мы со Скарлет, как он говорил, «получили хорошее образование и стали настоящими леди». Но Скарлет выдержала вступительные экзамены и получила бюджетное место в престижной Руквудской школе, а меня туда не приняли, хотя я всегда училась лучше, чем сестра. В итоге было решено, что Скарлет отправится в Руквуд, а я к тетушке Фебе. На прощание отец помахал нам рукой, в которой держал стаканчик с виски. Наша мачеха вообще не вышла нас провожать, лишь поморщилась, поправила свой фартук и поспешила к своим родным сыновьям, нашим сводным братьям.

Возможно, отправить меня к тетушке Фебе казалось нашим родителям разумным решением, однако тетушка, что уж там скрывать, была, что называется, «женщиной со странностями» — очень рассеянной и слегка не в себе. О чем она думает и что она сделает в каждую следующую минуту, можно было лишь гадать.

А вот о чем думает Скарлет, пока мы стоим с ней на этой лужайке с дорожными сумками в руках, я отлично знала. Ей очень хотелось, чтобы мы вместе учились в одной школе, чтобы ни ей не быть одной, ни мне. Да, я знала, что именно об этом она думает, потому что и сама думала о том же. А потом я разревелась, как маленькая, размазывая по щекам слезы.

— Не переживай так сильно, Айви, — сказала Скарлет, беря меня за руку. — Я буду писать тебе. Каждую неделю. И ты тоже будешь мне писать. А потом я окончу школу, и мы с тобой обе станем красавицами-актрисами или прима-балеринами и еще больше прославимся потому, что мы близняшки. И тогда мы поедем с тобой в Америку, и все-все в мире захотят дружить с нами.

После этого я заплакала еще сильнее, потому что Скарлет все это говорила, как всегда, понарошку — как же мне будет не хватать смешной ерунды, которую постоянно придумывает моя сестра! При этом мы с ней обе знали, что мне никогда не стать знаменитой. И в Америку я не поеду, и меня любить все-все-все не будут, и в друзья ко мне набиваться тоже.

Если и ждала кого-то из нас подобная судьба, то не меня. Только Скарлет могла достаться такая судьба.

Я вытерла слезы и подтянула ноги на сиденье — осторожно, рискуя нарваться на строгое замечание мисс Фокс. Она ничего не заметила, и я калачиком свернулась на кожаных подушках, чтобы вновь с головой погрузиться в воспоминания. И они хлынули чередой.

...

Вот Скарлет сооружает из одеял крепость, чтобы защитить своих кукол от орды диких викингов. Орда диких викингов — это я. Хилая, нужно признать, орда.

А вот Скарлет оставляет знаки, по которым нужно искать пасхальные крашеные яйца, которые она спрятала у нас в саду. Если эти яйца первыми находили наши сводные братья, они тут же разбивали их.

Вот Скарлет сотню раз проводит по своим волосам расческой, после чего просит меня их заплести.

А вот Скарлет что-то записывает в своем дневнике, от усердия высунув язык.

Моя сестра всегда вела дневник, записывала в него каждое случившееся в ее жизни событие, даже самое незначительное. Лично я никогда не видела в этом особого смысла, но Скарлет любила повторять, что если не записывать того, что случается, то все эти события исчезнут, потеряются навсегда и о них больше никто не вспомнит.

А если я на это возражала и говорила, что сама буду обо всем помнить, Скарлет лишь смеялась в ответ.

Я начала нервно щипать строчку сиденья. Вот Скарлет на моем месте не стала бы ничего бояться. Бровью не повела бы и начала спокойно и настойчиво задавать вопросы, на которые хотела получить ответ. Но я не она, я Айви Грей, которая вопросов никогда не задает. Я Айви Грей, которая всегда делает то, что ей сказано.

— Прекрати немедленно! — шикнула на меня мисс Фокс. — И сядь нормально!

Я подняла голову, но мисс Фокс уже успела отвернуться.

Скарлет на моем месте не промолчала бы. Она, пожалуй, могла бы и сцену закатить, например, начала бы бить ногами по сиденью и раздирать его дурацкую строчку до последней нитки.

Но я Айви, и я сделала то, что мне приказали.

Вскоре дорога стала шире, по ее сторонам чаще замелькали дома. Я успела рассмотреть темноволосого мужчину, он что-то копал в своем садике, а сейчас остановился, чтобы вытереть вспотевший лоб носовым платком. Бородой он походил на моего отца, и я внезапно испытала укол совести, вспомнив о том, что уже несколько месяцев не говорила с ним. Как я предполагала, он работал в Лондоне не покладая рук и не зная выходных, поскольку жизнь в стране только-только начинала налаживаться после недавнего Великого экономического кризиса.

Нельзя сказать, что мы с отцом были так уж близки, нет. Когда мы жили одни, он часто бывал вспыльчивым, то и дело кричал на нас со Скарлет. А потом у нас в доме появилась мачеха, и отец очень сильно изменился. Скарлет, кажется, была только рада этому, и она так никогда и не смогла понять, почему отца, который постоянно кипит и кричит, я предпочитала отцу, который часами не произносит ни слова, с отсутствующим видом глядя перед собой.

Не было до нас со Скарлет дела и нашей мачехе — ей хватало забот с ее собственными тремя мальчишками-сорванцами. Вот тогда-то в голове отца и засела мысль отправить нас с сестрой учиться в школу-интернат.

Если бы ему до конца удалось осуществить эту затею! Если бы только при этом нам со Скарлет не пришлось разлучиться друг с другом!

Если бы…

Наша машина проехала сквозь громадные ворота, по обе стороны которых стояли массивные колонны, увенчанные фигурами грачей. Каменные птицы застыли в полете, широко раскинув крылья и выпустив в воздух острые когти.

К школе вела длинная подъездная дорожка, петлявшая среди деревьев, за которыми вдали блеснула полоска воды — наверное, это был пруд или озеро. Наконец машина остановилась, и я услышала, как хрустнул гравий под ногами нашего выбиравшегося наружу шофера.

— Внимательнее смотрите себе под ноги, мисс, — сказал он, открывая мою дверцу.

Я через силу улыбнулась ему и вылезла из машины вместе со своей сумкой.

Надо мной нависало огромное здание Руквудской школы, такое мрачное, что на его фоне меркла яркая зелень растущих вдоль подъездной дорожки деревьев. Стены школы были каменными, темно-серыми, почерневшими вверху от сажи, десятилетиями оседавшей на них из каминных труб. Высоко в небо поднимались украшавшие школьный фасад колонны, а вдоль края широкой шиферной крыши торчали, как на крепостной стене, каменные зубцы.

Да и вся школа в целом очень напоминала замок. Или тюрьму.

Если бы вы только знали, до чего мне хотелось немедленно развернуться и броситься бегом по подъездной дорожке назад, за ворота! Но я, конечно, взяла себя в руки и осталась на месте, зная, что убежать мне все равно не дадут. Поймают, а потом еще и накажут.

О, а вот и грачи. Живые. Они пролетели у меня над головой, их громкие крики смешивались с далекими возгласами игравших на лужайке девочек.

— Хватит стоять тут, разинув рот, — сказала мисс Фокс, глядя на меня как на случайно прилипшего к ее подошве слизняка. — Иди за мной, если у тебя, конечно, нет более интересных предложений.