Полежав так немного, я повернула голову и посмотрела на Айви, раздумывая, не разбудить ли ее. Сестра мирно посапывала во сне, выпустив из рук недочитанную книгу. «Нет, не стану я ее будить», — решила я. Во-первых, я всю жизнь старалась оставаться в глазах сестры сильной и уверенной в себе, даже если не чувствовала ни силы, ни уверенности. А во-вторых, Айви, боюсь, могла бы просто не понять, из-за чего, собственно, я так переживаю. Она, конечно, любила балет, но совсем не так, как я.

Я мечтала стать знаменитой балериной. Для меня партия Авроры должна была стать выигрышным билетом, первой ступенькой к славе и успеху. И я никому не уступлю этот шанс!

Я должна стать лучшей.

Я должна найти способ обставить Пенни и получить эту роль.

Не знаю, сколько времени я еще пролежала, перемалывая раз за разом в голове одни и те же мысли, прежде чем незаметно для себя уснула. И сразу же погрузилась в кошмар.

Я оказалась на сцене, в ярком луче прожектора. Музыки не было, но я и без нее знала свой танец назубок. Шаг… поворот… прыжок… Мои движения легки и изящны!

Я продолжаю танцевать, но с каждой секундой меня все сильнее охватывает страх. Что-то идет не так, и я понимаю это. Такое ощущение, что из темноты зрительного зала за мной кто-то пристально следит недобрым взглядом. Затем краешком глаза я замечаю тень, она беззвучно и быстро скользит между рядами кресел. Исчезает на время — и появляется вновь.

Я обрываю танец, замираю на месте — и только сейчас замечаю, что театр полон. Зрители сидят с неподвижными, застывшими, как у манекенов, лицами. И никто из них не замечает скользящую между ними тень.

Я подношу ладонь козырьком ко лбу, чтобы прикрыть глаза от яркого света прожектора, и кричу:

— Кто здесь?

Тень не откликается, продолжает кружить, скользить, исчезать и появляться. Эта тень бестелесна, она словно соткана из дыма.

Я оглядываюсь по сторонам. Пытаюсь понять, где я остановилась, с какого места мне нужно продолжить свой танец. А потом со всех сторон на меня начинают шикать.

Это сидящие в зале манекены, догадываюсь я. Они шипят все громче, все злее, словно растревоженные в своем гнезде змеи.

— Нет! — пытаюсь объяснить я им. — Это не моя вина. Я хорошая балерина! Просто кто-то наблюдает за мной! Вон, вон там! Неужели вы сами не видите?

Шипение становится громче, еще громче, еще… Оно становится оглушительным…

— Нет! — кричу я, зажимая ладонями уши.

Из-за кресел вновь появляется тень и начинает подкрадываться ко мне.

И тут я теряю равновесие и падаю с края сцены вниз, в непроглядную темноту зрительного зала.

Глава третья. Айви

Есть одна вещь, которую моя сестра не переносит: Скарлет ненавидит, когда оказывается не в центре внимания.

В тот семестр, когда мисс Фокс заставила меня выдавать себя за якобы вернувшуюся в Руквудскую школу Скарлет, я старалась постоянно находиться в центре внимания, и это, доложу вам, стало для меня жутким испытанием. Изматывающее это занятие — стараться постоянно быть на виду. И даже опасное, когда имеешь дело с такими людьми, как Пенни.

Впрочем, если честно, то при этом я почерпнула для себя и кое-что полезное. Например, впервые в жизни начала чувствовать уверенность в себе, научилась самостоятельно принимать важные решения и даже сумела приобрести настоящую подругу. А самое главное — я перестала быть всего лишь зеркальным отражением своей сестры-близнеца.

Короче говоря, побыть какое-то время в центре внимания оказалось делом не только сложным и опасным, но и полезным тоже, однако задерживаться слишком надолго в этой роли мне бы не хотелось.

В тот момент, когда прозвучало объявление о просмотре, я уже поняла, что Скарлет непременно захочет получить главную роль в будущем спектакле. Для нее это был шанс утвердиться, доказать, что она чего-то стоит, — причем доказать не только всем ученицам, но и всем учителям, и родителям тоже. Более того, в тот же день во время уроков Скарлет лихорадочно делилась со мной своими мечтами о том, что этот спектакль увидит кто-нибудь из скаутов — людей, которые повсюду ищут юные таланты, — и ее пригласят в какую-нибудь знаменитую балетную школу. Ну а дальше все пойдет именно так, как она мечтала с детства: премьеры, зарубежные гастроли, горы цветов и портреты на первых полосах газет. Я о такой славе совершенно не мечтала, и мне, по правде сказать, было совершенно все равно, увидит ли кто-нибудь из скаутов наш балет или нет. Думаю, что на спектакли школьной самодеятельности они вряд ли захаживают.

— Точно тебе говорю, — не унималась Скарлет, — я в школе лучшая балерина, я, понимаешь? А Пенни мне не соперница, она мне в подметки не годится, курица конопатая.

— Рыжая и бесхвостая? — уточнила я.

— Нет, наглая и безмозглая! — нервно ответила Скарлет. — Кудахчет, сама не зная о чем. «Она не в форме»! Тьфу!

Что-то моя сестра очень уж разошлась. Вот и вчера ночью кричала во сне. Наверняка ей снился просмотр. Все это начинало тревожить меня, меньше всего мне хотелось, чтобы притихшая вражда между Скарлет и Пенни вспыхнула с новой силой.

— Я уверена, что если будет нужно, ты сможешь дополнительно позаниматься.

— Позаниматься? — переспросила Скарлет, останавливаясь как вкопанная возле двери кабинета английского языка и литературы.

— Все люди так поступают, когда им нужно набрать форму, — подтвердила я.

— Не нужны мне никакие дополнительные занятия! — фыркнула Скарлет. — Я и так с этой Пенни справлюсь, размажу ее, как масло по бутерброду.

Из двери класса выглянула наша преподавательница, мисс Шарлет.

— Прошу вас, не нужно никого размазывать, — сказала она. — Заходите лучше в класс, девочки. У нас сегодня большая радость — мы начнем с вами изучать замечательное произведение сэра Чарльза Диккенса «Оливер Твист»!

Я улыбнулась, а Скарлет с тихим стоном закатила глаза.

— Держись! — одними губами прошептала я ей. Увы, сестра была настолько поглощена мыслями о том, как бы ей посрамить Пенни, что все остальное ее не интересовало.

Короче говоря, в тот день Скарлет оставили после уроков, причем трижды. Она попыталась уговорить меня отбыть за нее хотя бы одно из этих наказаний, но отступилась, когда поняла, что я не забыла, чем обернулся для меня такой трюк в прошлом семестре. К счастью, теперь оставление после уроков грозило не поркой или чем-нибудь похуже, а лишь писаниной.

Возвращаясь после уроков в свою комнату, я проходила мимо бывшего кабинета мисс Фокс и увидела стоящую в его открытой двери миссис Найт. Она разговаривала со школьным сторожем, мужчиной средних лет с пышными усами и в комбинезоне.

— Нам действительно необходимо избавиться от всего этого, — сказала миссис Найт, указывая рукой на оставшиеся в кабинете фотографии и чучела собак. — Ужасная пошлятина, согласитесь.

— Выбросить-то их, конечно, можно, — ответил сторож, почесывая в затылке. — Но жалко. Может, лучше продать? Этому… актиквару.

— Антиквару, — машинально поправила его миссис Найт, а я, заглянув в кабинет, остановилась, прислушиваясь к зародившейся во мне, но все еще неясной мысли, и спросила:

— Вы говорите, что здесь после мисс Фокс еще ничего не трогали, мисс?

— А, привет, Айви, — рассеянно откликнулась миссис Найт. — Нет, ничего. Все осталось в точности так, как было.

— Ага, — нахмурилась я. — Но, простите, вот здесь, на столе, лежало чучело чихуа-хуа. — Я указала на все еще виднеющееся на пыльной столешнице пятно. — Я очень хорошо помню эту собаку. У нее в пасти еще торчали ручки.

— Тьфу, мерзость какая! — поморщился сторож.

— Вы ничего здесь не трогали, Гарольд? — удивленно спросила его миссис Найт.

— Да я вообще сюда не заходил… с тех пор, — покачал он головой. — Да и раньше тоже, можно сказать, не бывал. Один раз только, когда нужно было окно починить. И то та прежняя… ну, мисс Фокс, одним словом, все торопила меня. Давай, говорит, шевелись живее, а не то я тебя тростью… Да мне и самому задерживаться здесь не хотелось — уж больно неприятно смотреть на этих дохлых псин. Только и думаешь, как бы поскорее убраться от них куда подальше.

— Возможно, то чучело куда-нибудь переложили, — предположила миссис Найт. — Или полицейские забрали его с собой. Как вещественное доказательство, например.

Я кивнула, вспомнив полицейских, рывшихся — я своими глазами это видела — в вещах мисс Фокс.

— Да, очень может быть, — сказала я. — Благодарю вас, мисс.

— Не за что, — все так же машинально ответила она, а потом моргнула. Думаю, только в этот момент наша исполняющая обязанности директора школы вдруг поняла, что запросто болтает со своей ученицей о подобных вещах, и это весьма-таки странно. — Иди и готовься к ужину. Да, а где твоя сестра?

— Оставили после уроков, — ответила я и на секунду почувствовала себя одинокой.

— А, понятно, — кивнула миссис Найт.

И я поспешила прочь, оставив ее размышлять на пару со школьным сторожем о загадочной судьбе чучела чихуа-хуа из кабинета мисс Фокс.

Я шла по коридору, и объяснения миссис Найт насчет того чучела казались мне все более неубедительными. Если чучело чихуа-хуа исчезло, а чучела всех остальных собак на месте, это означает, что кто-то украл его, разве нет? И потом, зачем полицейским инспекторам могло понадобиться именно чучело чихуа-хуа? А теперь главный вопрос: кому вообще могло понадобиться это чучело?