Софи Уэстон

Полночное венчание

ПРОЛОГ

Журналистам приходилось несладко. Игнас находился в Андах на высоте четырнадцати тысяч футов над уровнем моря. Почти вертикально взбиравшаяся в гору дорога оказалась не под силу даже проверенному «лендроверу». Дождь продолжал лить, все вокруг было блекло-коричневого цвета.

— И что, черт побери, я должна здесь фотографировать? — процедила сквозь зубы корреспондент «Элеганс», ведущая в журнале раздел о звездах.

— Он пройдет через полчаса, — вдруг низким голосом проговорил кто-то у них за спиной.

Все резко обернулись. Перед ними стоял мужчина в шортах защитного цвета.

— Джек, — с видимым облегчением сказал сопровождающий журналистов офицер. — Леди и джентльмены, это доктор Джек Армор.

— О-о, — восхищенно протянула журналистка из «Элеганс».

Нетрудно было понять, что вызвало такую реакцию. Джек Армор был высок, его кожу покрывал темно-золотой загар. В отличие от укутанных в защитные одежды журналистов, на нем был лишь самый необходимый минимум ткани. Капли дождя стекали по его мускулистой груди, а мокрые волосы казались черными и блестели. Никакой обуви на его ногах не было.

— Доктор Армор — тот самый американский эксперт, о котором я вам говорил. Он и покажет вам все в районе реабилитационной зоны. Не стесняйтесь, задавайте ваши вопросы.

— С добрым утром, — усмехнулось греческое божество.

Двигаясь легко и быстро, словно родился в этих горах, он повел их выше, попутно давая полную информацию. Его мускулистым босым ногам, казалось, была нипочем вся эта грязь вперемешку с острыми камнями. Капли дождя стекали по его плечам, но он словно вовсе не замечал их, хотя его широкую грудь едва прикрывала открытая безрукавка.

Журналисты тяжело дышали.

— Прошу прощения за скорость, — обернувшись, сказал он. — Мне надо покончить с этим как можно скорее — я вылетаю в Париж сегодня вечером.

— Счастливчик, — вздохнул один из группы.

— Ненавижу этот город. Но там состоится встреча, которую я не могу пропустить.

Журналистка округлила глаза.

— Ненавидеть Париж? Столицу культуры, столицу влюбленных?

Джек Армор громко расхохотался в ответ на ее слова.

— Когда я буду в Париже, все мое время будет занято проблемами охраны природы. Мне будет не до красот города. И не до секса.

Журналистка слегка поджала накрашенные губки.

— А когда же вы… осматриваете достопримечательности?

Джек Армор долгим пристальным взглядом уперся в лицо журналистки.

— Человек, так заваленный работой, как я, не имеет времени для… осмотра красот города, — бросил он.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Холли осторожно вышла из лифта, стараясь не уронить коробки с продуктами. Она с трудом подавила в себе неприятное чувство, которое всегда охватывало ее в этих огромных безликих деловых зданиях. Они напоминали ей приходы к матери на работу в тот просторный лондонский офис.

Обычно Холли удавалось выбросить из памяти все это: мать, Лондон, всю прошлую жизнь. В конце концов, прошло уже больше восьми лет. А потом крушение на железной дороге унесло жизнь матери и вместе с нею весь привычный уклад жизни школьницы Холли. С той поры ее не оставляло чувство, что, где бы она ни оказалась, она везде была чужой, посторонней.

Зеркальные двери лифта отразили незнакомое лицо. В последнее время она с трудом узнавала сама себя. Длинные худые ноги. Когда-то каштановые кудри выгорели и при электрическом освещении казались золотыми. В бейсболке и подвернутых штанах Холли больше походила на мальчишку-подростка. Да она и была чем-то вроде мальчишки-рассыльного здесь, в Париже. Временно, конечно. Теперь Холли понимала, что мать всегда старалась подготовить ее к жизненным невзгодам.

Даже спустя восемь лет Холли явственно представляла огромные глаза матери, в которых всегда таилась глубокая грусть.

— Если сама о себе не позаботишься, никто за тебя это не сделает, — говорила она, прижимая к себе дочь. И вздыхая, добавляла иногда: — Прости меня.

Холли не понимала, за что она должна была прощать мать. Она никогда не знала своего отца и не могла даже предположить, что в завещании матери окажется письмо для него.

Но так случилось. И потрясенная, осиротевшая Холли неожиданно для себя оказалась в роскошном особняке в западном штате Америки. Там она усвоила еще одну истину, которую говорила ей мать: «Никогда не доверяй мужчинам, если не хочешь, чтобы тебе разбили сердце».

Холли мысленно заставила себя встряхнуться. Все теперь позади. Отец, которого она едва узнала, уже мертв. Сестра, ополчившаяся на само ее существование на свете, разделена с ней целым океаном и пятью годами разлуки.

И это означает, что Холли одинока. Зато она свободна.

Мысленно поздравив себя с такой удавшейся жизнью, она поудобнее взяла коробки и зашагала по длиннейшему коридору в направлении офиса Комитета по охране природы.

— Благодарю вас, джентльмены, — сказала Шер. — Ваши слова заставили нас о многом задуматься. — Это был явный знак замолчать.

Джек с усилием подавил протестующий возглас. Он не успел коснуться в своем докладе и половины проблем. Он предупредил, что расскажет о планах «Армор Дизастер Рекавери» за ланчем. Однако все это планировалось до несдержанной вспышки Рамона. Шер эмоциональности не терпела.

Он поднялся на ноги.

— Благодарю вас, мадам Шер.

Рамон Лопес изумленно, не веря своим ушам, воззрился на него.

— Но мы не можем просто уйти. Комитет…

— …получил наши бумаги, — спокойно закончил за него Джек и, стиснув спинку кресла Рамона, добавил: — И, разумеется, мы в любое время сможем ответить на все возникшие вопросы.

— Спасибо, доктор Армор, — сказала Шер. — Не сомневаюсь, что у нас возникнет немало вопросов. И нам очень поможет постоянная связь с вами.

Что-то бормоча сквозь зубы, Рамон взял у Джека кейс, и они вышли. Оказавшись за дверью, он испустил вопль.

— Черт! Ну почему я не могу держать рот закрытым!

Джек проверял, включен ли его мобильный телефон, и не поднял глаз на своего помощника.

— В следующий раз будешь умнее.

— Я не должен был терять терпение. Надо было продолжать спокойно их уговаривать. Как ты. Из-за этого мы потеряем все. Все.

— Забудь, — сердито сказал Джек. — Просто придется искать другие пути, не более того.

Рамон изумленно покачал головой:

— Тебя вообще что-нибудь может выбить из седла?

Джек рассмеялся.

— Любая неудача — это новая возможность, если ты правильно на нее посмотришь, — ответил он.

Рамон наконец улыбнулся.

— Это касается и той нью-йоркской журналистки, которая так хотела тебя сфотографировать? — съязвил он в ответ.

Сплетни о новой победе босса над Ритой Карузо уже заполняли почтовые ящики на сайте «Армор Рекавери».

— Жду не дождусь, чтобы на это посмотреть, — добавил Рамон, к которому возвращалось чувство юмора. — Ты ведь сам говорил, что нам нужна известность.

— Да, но не такого рода.

— «Осведомленность общественности относительно проблем загрязнения природы равна нулю», — процитировал Рамон.

Это был один из пунктов доклада, который они оставили для рассмотрения Комитета.

— «Журналисты прибыли после срочного сигнала тревоги. Но большинство людей умирает не сразу, а лишь спустя некоторое время после катастрофы. И мы должны приложить все усилия, чтобы это остановить». — Он улыбнулся. — Неужели нельзя ради этого попозировать перед камерой заинтересовавшейся тобой женщины?

Джек возвел глаза к небу. Точнее, к ярко освещенному потолку парижского коридора.

— Ладно, ладно, убедил. Отдам себя на растерзание бюрократам, если это поможет нашей работе. И буду позировать для роскошных картинок с лошадьми, — жестко сказал он.

Рамон даже испугался.

— С лошадьми?

— Карузо — фоторепортер в журнале «Элеганс». Их интересуют только моды, секс и сплетни. Признаться, я был очень удивлен, что они прислали кого-то и к нам.

— А откуда тебе известно, чем интересуется «Элеганс»? С каких пор ты читаешь что-либо, не относящееся к работе?

Наступила короткая пауза. Потом Джек ровным голосом сказал:

— Их любила читать Сюзанна.

От Холли, которая, словно циркачка, с трудом удерживала в равновесии гору коробок, не укрылась напряженная атмосфера в коридоре, где стояли эти двое: один маленький и взъерошенный, другой — высокий и холодно-сдержанный.

— Мне очень жаль, Джек. Я не подумал, — сказал по-английски невысокий.

Несколько секунд высокий медлил с ответом. Потом сказал:

— Посмотрим на все с положительной стороны. По крайней мере ты избавил нас еще от сорока восьми часов пребывания здесь.

Холли прижала одной рукой верхушку ненадежного сооружения из коробок и направилась к ним.

— Сорок восемь часов? — повторил с ужасом невысокий. — Ох, Джек, это не может так затянуться.

Подойдя ближе, Холли хорошенько разглядела высокого мужчину. Он был просто великолепен. Она нахмурилась. По ряду немаловажных причин великолепные мужчины ей были несимпатичны.

— Я понимаю, что разозлил их. Но сорок восемь часов?

Великолепный мужчина внезапно засмеялся.

— Нам теперь просто позарез нужен дружелюбный миллионер, который верит в предварительное планирование. Поскольку такового не имеется, этот Комитет по охране природы — единственное, что у нас есть.

Холли подошла к ним.

— Извините, — пробормотала она из-за своих коробок.

Она стояла за спиной Джека. Коробки покосились, зацепившись за сумку, висевшую у нее на поясе. Она поспешно поправила пирамиду. Из-за всей этой возни ее голос прозвучал слишком тихо. А может быть, они, увлеченные беседой, попросту ее не заметили.

— Если бы я не раздражил их… — начал маленький.

— С бюрократами все не так просто… Они…

— Извините, — повторила Холли.

— …постоянно занимаются играми… — Джек нетерпеливо обернулся. — Что такое?

Его глаза сверкнули, словно черные бриллианты. Холли замерла. Нет, «великолепный» — слабое определение. Выглянув из-за коробок, она вопросительно посмотрела на него.

— Могу я пройти?

Огонь черных глаз охватил ее, словно лесной пожар — сухое дерево. Несколько секунд Великолепный изучал ее пристальным взглядом. Холли всегда очень легко заводилась. И сейчас она моментально отбросила в сторону попытки казаться вежливой.

— Скорее!

К ее возмущению, он оказался проворнее. Он уже отодвигался в сторону, когда коробки наконец начали опасно крениться набок. Но прежде, чем они успели рухнуть, Джек обернулся и подхватил их.

Выжидательно посмотрел на нее сверху вниз.

— Спасибо, — придушенным голосом произнесла Холли.

Его губы слегка искривились.

— Не за что.

Эта мелочь, впрочем, не могла отвлечь его от основного разговора. Поверх коробок он обратился к своему собеседнику:

— Не вини себя, Рамон.

Рамон, кажется, вовсе не заметил появления Холли. Он хмуро и виновато поглядывал на Джека.

— Я должен был предоставить все решать тебе, Джек. Я все испортил.

Джек пожал плечами. Это движение, с бессильной яростью отметила Холли, даже не заставило шевельнуться гору коробок, которые он держал в руках.

— С каждым может случиться. — Он бросил на Холли быстрый взгляд. — Куда это должно отправиться?

— Внизу сказали, что офис в конце коридора. Они для какого-то человека по фамилии Армор, — обратилась она к его спине.

Мужчина по имени Рамон торопливо последовал за ним.

— Но ведь не могут же они продержать нас здесь еще двое суток? — сказал он таким тоном, как будто готов был вот-вот расплакаться.

— Могут попытаться.

Джек подошел к массивным двойным дверям в конце коридора и, толкнув их, без стука вошел. Секретаршу, отметила Холли, он тоже не удостоил объяснений. Бухнув коробки на ближайший стол, он спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Сюда?

Поднявшись со своего места, элегантно одетая дама поспешила к столу.

— О, мистер Армор. Я не поняла… Да, конечно, сюда…

Холли знала, кто это такая. Сеньора Мартинес уже делала заказы в «Ше Пьер». Она говорила на множестве языков, была сверхэлегантна, и смутить ее было практически невозможно.

Сейчас она, впрочем, сильно смутилась. Достаточно было одного небрежного взгляда черных глаз, и она затрепетала, словно школьница.

— Здесь сообщения… Директор спрашивал… Но я надеюсь, вы останетесь в Комитете…

Холли с интересом следила за происходящим. Видимо, Джек Великолепный — действительно фигура, подумала она.

Он весело объявил:

— Комитет, нас выкинул, Елена. — И улыбнулся.

Улыбка сработала. Сеньора Мартинес рассмеялась, порозовела и укоризненно покачала головой.

— Мистер Армор, я уверена, что ничего подобного они сделать не могли. Мне известно, что предложение вашей компании их очень впечатлило.

Холли не понравилось, что ее присутствия не замечают. А этот человек не удостоил ее ни единым взглядом с тех пор, как вошел в кабинет.

— Значит, это вы Армор? — сказала она, подходя к нему. — Обед на десятерых.

— Что?

Она молча протянула ему бланк заказа с адресом.

Он наконец поглядел на нее с досадливым нетерпением.

— Да?

Хуже всего было то, что Холли понимала: зрелище, которое видит перед собой Джек, не впечатляет. Белый жакет разносчика пиццы, не очень чистый после целого дня работы в самом центре Парижа. Бейсболка, прикрывающая взлохмаченные волосы.

— Мне нужна подпись получателя, — сказала Холли как можно спокойнее и добавила: — Сэр.

— Дитя мое, — возмущенно пророкотал он, — что я, по-вашему, буду делать с обедом на десятерых?

Холли начала терять терпение.

— Меня не волнует, что вы сделаете с этим обедом. Можете скормить его по кусочку голубям на площади. Но мне нужна моя подпись.

— Напротив. Вам нужна моя подпись. Ни один человек не получает ее, не потрудившись для этого как следует.

Сеньора Мартинес поспешила вмешаться.

— Произошло маленькое недоразумение. — Ее английский был безупречен. — Обед предназначался членам Комитета, с которыми встречался мистер Армор. Это я сделала заказ. — Она взяла листок и расписалась.

Холли едва взглянула на нее.

— Встреча с мистером Армором? — Она окинула его высокую фигуру оценивающим взглядом. — Боже, благослови Америку.

Сеньора Мартинес и Рамон обменялись встревоженными взглядами. Джек же, напротив, взглянул на нее с явным любопытством.

— Это почему же?

— Единственная нация в мире, — процитировала Холли слова своего хозяина, Пьера, — которая превращает еду во время переговоров в моральную обязанность.

Она лукавила: этот мужчина с внешностью греческого бога не выглядел человеком, для которого обед во время переговоров был обязательным.

Он пожал плечами:

— Получается, я — король заказов. Полагаю, вам лично пицца не нравится, — ехидно продолжал он. — Вы ее только доставляете клиентам.

Он был так уверен в себе, так спокоен, так самодоволен! Как ее брат, управляющий компанией отца. Такой же уверенный в своей правоте, в превосходстве над окружающими.

Холли в ярости вспыхнула. На одну крошечную долю секунды ею овладело желание запустить в него каким-нибудь тяжелым предметом, заставить его обернуться и посмотреть на нее, посмотреть как на человека, а не как на машину для доставки пиццы.

Но практичность пересилила. Холли усилием воли подавила в себе раздражение. Пьер никогда не простит ей потерю клиента. Он может даже уволить ее, а работа Холли нужна была позарез. Пора было выбираться из этого офиса, пока еще оставалось хоть немного терпения и выдержки.

Она почти вырвала из рук сеньоры Мартинес бланк с подписью и сунула его в свою холщовую сумку. Там уже валялась толстая пачка рекламных листовок клуба, где она работала по вечерам. Листовки надо было раздавать прохожим. Холли успела полностью забыть о них. Виновато вздохнув, она взглянула на часы, прижала к груди сумку и выбежала вон.

— Вам сообщение от Шер, мистер Армор. — Сеньора Мартинес протянула Джеку листок бумаги.

Он развернул листок и быстро пробежал глазами текст.

— У нас с тобой, — сухо обратился он к Рамону, — вечер свободен. Они не хотят, чтобы мы возвращались.

— Но вы в любом случае можете… — Елена растерянно указала рукой на принесенные Холли коробки.

Джек внезапно улыбнулся.

— Нет, благодарю. Для пикника сейчас нет настроения. Думаю, нашу порцию мы можем пожертвовать членам Комитета. — Он мягко похлопал Рамона по спине. — Не надо. Зато теперь мы можем пойти в клуб, поиграть…

— А как же Комитет, контракт?.. — слабо возразил Рамон.

Джек громко расхохотался.

— У Комитета имеется номер моего мобильного телефона, а контракт лежит у них на столе. Они могут позвонить в любой момент, когда пожелают его подписать. — С этими словами он вытеснил Рамона из кабинета и направился к лифтам. — Я три месяца провел за бумажной работой. Теперь хочу погулять, и как следует!

— В каком смысле — «погулять»? — поежился Рамон.

— Поесть, выпить, послушать музыку.

— Значит, званый ужин в «Комбайн Эдженсиз» ты хочешь пропустить? — сумрачно предрек Рамон. — Имей в виду, я тебе не компания.

На Джека это не произвело должного впечатления:

— Сходи на свидание.

— Разве я с кем-нибудь знаком здесь, в Париже?

— Ты очень впечатлил председательницу Комитета.

— Ну уж нет… — всерьез встревожился Рамон. Потом увидел улыбку Джека и расслабился: — Можешь сам назначить ей свидание.

Улыбка в какой-то момент исчезла из глаз Джека.

Черт возьми, подумал Рамон. Второй раз за полчаса так опростоволоситься! Чтобы скрыть смущение, он небрежно добавил:

— Та девчонка, что принесла пиццу, — ты бы мог взять у нее номер телефона. Тогда было бы с кем провести вечер.

Джек отрицательно качнул головой:

— Слишком воинственно настроенная. — Однако улыбнулся более живо. — Интересно, кто она такая на самом деле?

Они как раз выходили из лифта. Рамон с внезапным беспокойством обернулся на камеру наблюдения.

— Ты думаешь, ее специально подослали?

Джек расхохотался.

— Ну, ну. Остынь. Никто не станет подсылать соглядатая к людям, занимающимся охраной природы.

Джек с мрачной улыбкой обвел взглядом роскошный холл. Листья деревьев в огромных кадках слегка шевелились под ветерком из кондиционеров. В небольшом фонтанчике, стилизованном под барокко, журчала вода. Мраморные стены мягко блестели. Куда-то спешили люди, стуча каблуками но полу, их голоса терялись под высокими потолками холла.

Рамон передернул плечами:

— У меня всегда здесь голова идет кругом.

Тут он заметил, что Джек его не слушает: отбросив в сторону кейс, тот уже мчался через сияющий роскошный холл. В изумлении Рамон подобрал кейс и последовал за Джеком. Наконец он увидел, в чем дело.

Это была та самая разносчица пиццы. Она стояла, прижавшись спиной к мраморной стене. Бейсболки на ней уже не было. Над ней возвышался мужчина, что-то кричавший ей. Казалось, девушка не слышит его крика. Ее глаза были полны ужаса.

Рамону нередко приходилось сталкиваться с таким выражением лица. Джеку тоже. И у Рамона не возникло сомнений насчет того, как Джек отреагирует на это.

— О господи, — простонал Рамон. Сунув кейс Джека под мышку, он подошел ближе.

Джек был высокого роста, а последние три месяца постоянной физической работы сделали его настоящим атлетом. Но и обидчик девушки был сложен, как настоящий чемпион по боксу, — с широкими плечами и бычьей шеей. Джек явно не годился ему в противники, однако он уже держал его крепким захватом.