У Кенди будто гора с плеч свалилась. Она улыбнулась Джастину и возвела глаза к небу.

— Благодарю тебя, Господи, что ты послал мне в мужья крутого бизнесмена, который к тому же еще и мыслитель, — поддразнила она.

Джастин стоял не двигаясь. Между ними на мгновение возникло непонятное Кенди напряжение. Она неуверенно взглянула на него. Ее улыбка угасла.

Он кивнул, и ей снова показалось, будто что-то причиняет ему боль.

— Завтра оформляю документы, — сказал он.

Этим вечером Кенди не дежурила в Благотворительном центре. Она поняла — Дэйв Трезилиан не хотел вызвать недовольство у двух сильных мира сего, которые имели отношение к Кенди, и поэтому изменил график дежурств. Сначала это задело ее, но теперь уже не имело значения.

Она в бессоннице сидела на кровати и думала о том вечере, когда познакомилась с Джастином. Неужели прошло меньше месяца? И уже тогда он мне снился, подумала она. По телу ее побежали мурашки от какого-то суеверного трепета.

Что с ней творится? Когда Джастин прикасался к ней, она вся холодела внутри — как тогда, с Томом Лэнгтоном. А когда не прикасался, она только и мечтала быть в его объятиях.

Обхватив руками колени, Кенди прижалась лбом к оконному стеклу. На улице лил дождь. Мокрые тротуары отливали серебром. Пустая улица сверкала, как темное зеркало. Дома, выстроенные в георгианском стиле, тоже казались совсем темными. Кенди была так одинока. Так растерянна.

Если бы Джастин был здесь!

Осознав эту мысль, она с громким возгласом вскочила, закрыв пылающее лицо руками.

Почему она так нуждается в Джастине, будто он единственный в мире мужчина, которому она может довериться? Должно быть, она сошла с ума. А если бы он понял…

Он бы просто ее пожалел. Она бы показалась ему такой, какой и была на самом деле — наивной, жалкой, совсем ребенком. Наверное, он был бы немного смущен и очень добр к ней.

А если нет, то он мог бы повернуть все против нее. Она ведь уже видела, как он использовал свое знание человеческой природы против своих противников. Кенди стиснула зубы. Может быть, она и растерянна, но не поддастся влиянию хладнокровного и умного Джастина Ричмонда!

Она вернулась в кровать и в конце концов заснула. Это была ужасная ночь. Кенди металась и беспокойно переворачивалась с боку на бок — ей снился таинственный незнакомец, шедший впереди нее в ночной аллее. Она звала на помощь, но он не оборачивался. А может быть, она кричала, потому что боялась его и хотела предупредить других?

Она шла за ним. Он обернулся, но она никак не могла разглядеть его лицо. Кенди два раза просыпалась со слезами на глазах.

Утром все простыни были на полу, а выглядела Кенди так, будто и не спала.

Джастин сразу это заметил. Он прибыл в одно время с утренней почтой и, взглянув на Кенди, вскинул брови.

— Что стряслось?

Кенди расправила поникшие плечи.

— Что ты здесь делаешь?

Он улыбнулся в ответ.

— Я пришел решить твои проблемы — либо создать новые. Все зависит от того, как ты на это посмотришь.

Она закрыла глаза.

— Джастин, я всю ночь видела кошмары и воевала со своим одеялом. Мне сейчас не до твоих головоломок. Говори безо всяких ребусов, пожалуйста.

Он протянул руку и провел длинным пальцем по ее щеке — очень легко, едва прикасаясь, однако она отпрянула, словно обожглась. Это стряхнуло с нее последние остатки сна, и она быстро подалась назад.

— Кошмары? — Это его как будто позабавило.

— В тебе нет ни капли сочувствия.

Джастин прислонился к дверному косяку и улыбнулся ей. От его взгляда ей вдруг стало тепло, хотя ноги обдавало холодным весенним ветром. Она туже запахнулась в свой тонкий синий халат.

— Напротив, — сказал Джастин.

Кенди почувствовала, что краснеет, и это было ей очень неприятно. Он играл с ней, и они оба знали об этом.

— Только никаких… головоломок, — повторила она и подчеркнула свои слова, ударив рукой по двери.

Джастин улыбнулся еще шире. Он взял ее руку и повернул к себе, чтобы осмотреть костяшки пальцев.

— Так и пораниться можно, — заметил он.

Он поднес ее руку к губам и очень нежно прикоснулся ими к каждому пальцу. У Кенди пересохло в горле. Тут он быстро взглянул на нее, и она поняла, что он смеется. У нее начала слегка кружиться голова. Одно мгновение Джастин казался довольным, но потом его лицо приняло свое обычное выражение. Он будто бы смеялся над всеми — или только над ней, невесело подумала Кенди.

— В общем, я получил нужные бумаги, — лениво произнес он.

Она была поражена.

— Ой…

— Прижал тебя к стенке? — спросил он после паузы.

— В каком смысле?

Он пожал плечами.

— Только в том, что не вижу твоего восторга. Дрожишь, Кенди?

— Такого со мной не бывает, — заявила она. Джастин вдруг засмеялся. Он до боли сжал ей пальцы, а потом отпустил руку. Кенди испепеляла его взглядом, сгибая и разгибая пальцы, но не показывая виду, что ей больно.

— Ты меня удивляешь. Такой холод и ветер, а ты разута. Я был уверен, что ты вся дрожишь.

Она даже не успела понять, что происходит, как он схватил ее на руки, положил к себе на плечо и внес в помещение, ногой закрыв за собой дверь.

— Отпусти меня, — произнесла Кенди, От неожиданности у нее больше не нашлось слов.

Плечом открыв дверь, он вошел на кухню. У плиты хлопотала Мария. Она явно и удивлялась, и потешалась, глядя на них.

— Доброе утро, — бодро поздоровался Джастин. Кенди забарабанила кулаками ему по спине.

— Отпусти, грубиян, нахал. Отпусти!

Джастин снял ее с плеча и без особых церемоний поставил на пол. Она еще не успела встать на ноги, а он уже повернулся к Марии:

— Кофе? Это же просто чудесно, Мария.

— Как ты смеешь? — бушевала Кенди у него за спиной. — Как ты смеешь?

— Я, пожалуй, рискну и выпью твоего кофе, Мария. В прошлый раз выпил и остался жив.

Мария было рассмеялась, но тут же приняла серьезный вид и налила ему кофе. Посмотрев на разъяренную Кенди, она пробормотала что-то и выскользнула из кухни. Джастин поднял бровь.

— Ты думаешь, что это очень смешно, — прошипела Кенди.

— Средне, — согласился он.

Кенди зло смотрела на него. Ее губы дрожали. Доведенная до предела, она топнула ногой и ударилась об ножку кухонного стола, а потом с криком ярости упала на стул и обхватила ушибленную ногу. Старый халат распахнулся, и можно было увидеть ее простую ночную рубашку. Джастин смотрел на нее с любопытством.

Она торопливо опустила ногу и натянула на колени полу халата. Джастин рассмеялся.

— Убирайся, — зло рявкнула на него Кенди, раскачиваясь на стуле. Она не знала, что было хуже — боль от ушиба или смущение, но, вместе взятые, все эти неприятности вызвали у нее приступ гнева, что, вообще-то, случалось с ней крайне редко. — Давай говори, зачем пришел, и убирайся.

Он отставил в сторону кофейную чашку, подошел к ней и положил руки ей на плечи, и Кенди мгновенно перестала качаться на стуле. Он стоял совсем близко и так возвышался над ней, что от сознания этого у нее защекотало в горле. Она и не представляла раньше, какой он высокий. Кенди вызывающе подняла подбородок.

— Ты нарываешься на неприятности, — сказал Джастин, по-видимому, все это его только позабавило. — Я пришел сказать, что все улажено. В соборе Святого Луки. Через три дня. В одиннадцать.

— А-а. — У нее пропала вся воинственность. — Так скоро? — тихо спросила она. — Я должна… то есть мне нужно им сказать?

Джастин посмотрел на нее. У него лицо — почти нежное, подумала она. Должно быть, просто какой-то странный ракурс.

— Не хочешь — не говори. Пусть твоя мать пока все организовывает по-своему; мы ей потом скажем, если ты не против.

— Да, если можно.

— Ты действительно не хочешь пригласить родителей?

Он вопросительно посмотрел на нее. Кенди подумала о дурных предчувствиях матери, о злости отца. Она знала — родители будут пытаться помешать. Даже сейчас, когда мать составляла списки гостей, по ее лицу сразу можно было понять — она надеется, что до этого не дойдет. Да и сама Кенди иногда так считала.

— Действительно, — спокойно сказала она.

— А друзей?

Друзья? Такие, как Том Лэнгтон со своей сестрой? Или равнодушные благодетели вроде Дэйва Трезилиана? Она проглотила комок в горле и снова покачала головой.

— Отлично. Тогда я все устрою. — Он легко коснулся ее волос. — Только не надо срывать на мне злость.

Они услышали чьи-то шаги на лестнице. Джастин сейчас же выпрямился.

— Мне пора.

Он не поцеловал ее, и Кенди была близка к отчаянию. Она попробовала заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься, но от этого на душе не стало легче.

Джастин задержался, как будто почувствовал что-то.

— Давай сегодня поужинаем вместе. — Это был приказ. — Заеду за тобой в восемь.

Она не успела ответить, как он уже ушел. Когда в кухню вошла Джудит Нилсон, Кенди уже закрывала за ним парадную дверь.

— Это был Джастин? — спросила мать. — Мария сказала, что он приходил.

— Да, — пролепетала Кенди.

— Надо сказать, он кажется очень настойчивым, — неловко произнесла Джудит. — Ты ведь не дашь себя в обиду, дорогая?

Кенди все это время была занята собственными мыслями.

— Что-что?

Джудит засмеялась — немного смущенно.

— Иногда ты просто как ребенок. Он сердцеед, могу тебя уверить. Я об этом наслышана. Ах, дорогая, ты уверена, что правильно поступаешь? Вдруг ты потеряла голову только потому, что раньше ни в кого не влюблялась?

— Я знаю, что делаю, — осторожно произнесла Кенди.

— Это ты так думаешь, — с необычным для нее чувством сказала Джудит. — Я хочу, чтобы ты поняла, что он за человек. Он много раз крутил романы с гораздо более утонченными дамами, чем ты. Почему, ты думаешь, он хочет жениться именно на тебе? У тебя десятипроцентная доля в фирме, и это вовсе не совпадение. Он же опытный ловелас! Ах, дорогая, будь осторожней. Он веревки из тебя вьет, а ты не можешь смотреть на вещи как они есть.

Кенди вдруг почувствовала, что очень устала.

— А ты правильно смотришь?

Она встала и ушла, не дождавшись ответа. Но эта перебранка сделала свое дело — Кенди никак не могла выбросить ее из головы.

Вечером она встретила его у входа. Услышав голос матери, она закрыла дверь, взяла его за руку и увела от дома.

— Ты всегда добиваешься своего, Джастин? — напрямик спросила она.

Он вскинул брови.

— За что такой упрек? — с видимым удивлением осведомился он.

— За то, что ты мною манипулируешь, — с грубоватыми нотками в голосе сказала она.

Его это просто насмешило.

— Но я очень старался не манипулировать, — возразил он. — У нас же соглашение.

Она покраснела.

— Наверное, это я и имею в виду. — Он порывисто вздохнул. Кенди продолжала идти в наступление: — Ты ведь помыкаешь мною, разве нет? Иногда мне кажется, будто ты знаешь что-то, чего не знаю я, — я становлюсь словно твоим партнером по бизнесу, из которого ты извлекаешь выгоду.

Она повернулась к нему и была немного напугана выражением его лица.

— Ты путаешь мою профессиональную этику с отцовской, — резко сказал он.

— Нет. Я…

— Да. Именно так. Либо ты просто наслушалась всякого вздора про эти свои акции. Взгляни на меня, Кенди.

Насторожившись, она подняла на него глаза. Лицо его было мрачным. Ее вдруг осенило: не дай Бог иметь его своим противником! И тут же она внезапно подумала, как деликатно он относился к ней до сих пор. Он спросил:

— Ты действительно думаешь, что эти акции так важны?

Она не собиралась лгать, отвечая на этот строгий вопрос.

— Не знаю, — призналась она. — Иногда это кажется просто смешным, как в детективном романе. Поверить не могу, что можно жениться по такой причине. Но потом мне вся эта история вообще кажется невероятной, и я думаю: а почему бы и не акции?

Тут он с яростью в голосе произнес:

— Сплавь куда-нибудь эти чертовы акции!

— Что?

В его глазах появилась горечь.

— Они достанутся тебе, когда ты выйдешь замуж? Отлично. Переведи их в Благотворительный центр как свадебный подарок — для меня. Вложи в другой трест. Сделаешь отца попечителем. Если доверяешь ему.

Она не могла выдержать этот печальный взгляд.

— Я бы лучше доверилась тебе! — горячо воскликнула она.

Джастин помолчал, потом нервно усмехнулся.

— Нет, лучше не надо делать меня попечителем, — сказал он наконец. — А то твой отец будет уверен, что был прав.

— Извини, — тихо произнесла Кенди. Джастин не сказал, что извинения излишни. Он улыбнулся, но с явным усилием. Напряжение еще не рассеялось.

Она продолжала:

— Это было нехорошо и неоправданно. И не делает чести твоему воспитанию.

— Я бы не сказал, что твое воспитание намного лучше. Если учесть, как сегодня утром ты выгоняла меня из дому…

Кенди была ему благодарна. Она послала ему лукавый взгляд.

— До знакомства с тобой я была самой благовоспитанной девушкой во всем Западном полушарии, — возразила она. — Никто еще так быстро не выводил меня из себя.

Джастин постарался выглядеть польщенным. На Кенди неожиданно нахлынула тревога. Быть может, этот опытный соблазнитель пытался добиться ее согласия на попечительство? Но к ней вернулось чувство юмора, и она взяла его за руку.

— Да ладно тебе. Веди меня в ресторан, и оставим все эти проблемы.

Он поднял брови, но пошел рядом с ней.

Этим вечером он был просто идеальным спутником — выяснял, что она предпочитает, пододвигал для нее стул, сам наполнял для нее бокал вместо официанта. И все это время не сводил с нее глаз.

Когда подали кофе, она уже не могла больше поддерживать непринужденный разговор. Напряжение было почти осязаемым. Она знала — Джастин понимает это, хотя вроде бы для него это не так важно, как для нее. Она проклинала себя за то, что легко краснеет, и держала руки на коленях, чтобы не выдать их дрожи. Когда он отвозил ее домой, она всю дорогу молчала.

Он остановил машину в конце тихой улицы. Она удивленно взглянула на него. Дождь перестал, но был густой туман — они наверняка промокнут, когда пойдут к дому. Но вслух она ничего не сказала.

Некоторое время они в молчании грелись в теплом салоне, на сиденьях, обтянутых дорогой кожей. Потом Джастин открыл дверь и легко вылез из машины, помог ей подняться с низкого сиденья. Кенди все молчала. Джастин вел себя так вежливо, что казался безразличным. Поэтому не было никаких причин для ледяной струйки волнения, которая поднималась в ней при любом его прикосновении.

Он запер машину, глядя на Кенди. Она пошла к дому, ее высокие каблуки громко стучали по тротуару — но он остановил ее, взяв за руку. Она вопросительно оглянулась.

Джастин тихо произнес:

— Еще вот что…

Она должна была предугадать, но не смогла. Все эти недели, что они были помолвлены, он лишь изредка притрагивался к ней. Ей и в голову не могло прийти, что хладнокровный, утонченный Джастин, давно уже вышедший из школьного возраста, будет страстно обнимать ее прямо посреди улицы, под фонарем.

Это был не такой поцелуй, каким целуют на сон грядущий. Его страсть потрясла ее, поглотила. Кенди пришла в ужас, но на Джастина, казалось, это не произвело ни малейшего впечатления.

Наконец он отпустил ее. Кенди пошарила вокруг рукой, чтобы найти опору. Все вокруг словно шаталось. Она прислонилась к фонарному столбу, и ее охватил гнев, который сразу принес утешение.

— Что это ты, черт возьми, делаешь?! — рявкнула она. На улице были люди — в отдалении стоял полицейский и какой-то мужчина гулял с собакой. Внутри у нее все пылало от смущения, и она злилась больше, чем хотела бы. — У тебя нет никакого права так со мной обращаться!

Он задумчиво смотрел на нее. Кенди знала, что губы у нее распухли и дрожат. Это еще больше подливало масла в огонь ее ярости. Она свирепо взглянула на него.

Джастин, казалось, не раскаивался и вовсе не был смущен.

— У нас же сделка, — напомнил он. Кенди закрыла глаза.

— Может быть. Во всяком случае, я ее не нарушала.

— А я думаю, что нарушала, — мягко произнес он.

Она мгновенно раскрыла глаза.

— Что?!

Он поморщился.

— Ты обещала, что не будешь меня провоцировать.

— Ты утверждаешь, что я… Ты с ума сошел, — убежденно сказала Кенди. — Что я такого сделала, что ты подумал?.. — Несмотря на всю свою смелость, она чуть не плакала.

— Когда я избегаю прикасаться к тебе, это тебе не нравится, — напомнил он и пожал плечами. — Выбирай: либо одно, либо другое.

Она не хотела думать об этом. Он был слишком проницателен — он заметил в ней то, чего она сама толком не знала.

Она торопливо произнесла:

— Ты меня не так понял.

Джастин помолчал, а потом спросил:

— Ты в этом уверена?

Она не ответила, повернулась и быстро пошла к пологой лестнице, ведущей к парадной двери. Черные и белые квадраты освещал фонарь — обычно его вывешивали на время, пока отец не возвращался домой. Она остановилась около аккуратно подстриженного лаврового деревца в кадке и обернулась к Джастину.

— Не знаю, чего ты пытаешься добиться, — выпалила она.

Джастин поставил одну ногу на нижнюю ступеньку.

— Не так уж трудно догадаться, — сказал он самым что ни на есть разумным тоном. — Я думал, мы будем добиваться этого вместе.

Кенди отошла назад и прислонилась к двери.

— Нет. — Ее голос оборвался.

Он покачал головой.

— Ты ведь не то хотела сказать.

— Неправда. — Ей не хватало дыхания. Я кажусь тринадцатилетней девочкой, с отвращением подумала она, и ее дрожащие руки прижались к деревянной двери.

— Не думаю. Но если и вправду… — казалось, он сейчас прикоснется к ней, но она инстинктивно вздрогнула, и он опустил руку, — тогда мне придется все отменить с этим собором Святого Луки. — Он остановился на мгновение. — Ты этого хочешь?

— Нет, — шепнула она, и в ее искренности не могло быть сомнений. Она закусила губу. — То есть только если ты этого хочешь. Я хочу сказать, все отменить. Точнее, я… — Она сердито провела рукой по лицу.

Джастин очень тихо сказал:

— Кенди, мне кажется, ты сама не знаешь, чего хочешь. — Он поднялся на одну ступеньку. — А я знаю. Ты мне нужна, — продолжал он. — Как жена. Но не любой ценой. Если тебе это не нужно, давай сейчас же распрощаемся. Сегодня. Я больше не буду тебя убеждать. Твои родители будут только рады. — У него скривились губы. — Можешь снова стать самой благовоспитанной девушкой Западного полушария. — Он поднял на нее взгляд. — Ты этого хочешь?

— Нет, — непроизвольно вырвалось у нее. Джастин еле заметно кивнул, но ничего не сказал. Кенди облегченно вздохнула.

— Я имею в виду, что приняла решение, — торопливо пояснила она. — Я привыкла к этой мысли. Я… не могу повернуть назад.

Он неотрывно смотрел на нее.

— Надеюсь, — сказал он наконец, спустился вниз по лестнице и обернулся. — Одиннадцать. Среда. Собор Святого Луки. — Он поколебался, и на его губах появилась робкая улыбка. — Не подведи меня, — тихо добавил он.

Кенди стояла неподвижно и смотрела на него. Он не оборачивался. В мозгу у нее билась мысль — каким бы умным и властным он ни был, последние слова звучали не как приказ, а как мольба.

Через два дня Кенди надела зеленое платье с ярко-желтыми отворотами и поехала венчаться. Она была без шляпы, волосы собраны в огненный пучок на затылке. От этого ее подбородок казался более заостренным, а глаза — больше. Обычно она не носила драгоценности, но на этот раз достала и надела опаловые серьги, которые ей подарила бабушка на шестнадцатилетие. Кенди посмотрелась в зеркало и осталась довольна результатом.

Не сразу решившись, она провела пуховкой по бледным щекам, наложила на веки зеленые тени. Она, в общем, не казалась себе красивой — разве может худенькая рыжеволосая девушка с веснушками быть красивой? — зато выглядела холеной и необыкновенно уверенной в себе.