Я словно не слышу и неотрывно смотрю на Лукина.

— Ты что…

— Здесь хозяин. Удивлена? Ну, давай, извиняйся. Посмотрим, насколько сильно тебе хочется сохранить работу.

— Андрей! — возмущенно трясет головой Мария Январовна, но я уже резкими рваными движениями снимаю фартук, бросаю его на стойку и окидываю Лукина холодным презрительным взглядом.

— Фильтр-пакеты закончились, — говорю я. — Не забудь купить, а то тебе напишут плохой отзыв.

И с этими словами ухожу. Мне хочется, как в кино, красиво хлопнуть входной дверью и унестись по заснеженной улице прочь, но реальность редко похожа на фильмы. В подсобке моя сменная обувь и одежда, в кедах в ноябре не побегаешь.

Даже если очень хочется как можно скорее оказаться подальше от кошмара наяву.

Шесть лет назад

— Раз-два-три, елочка, гори!

Сегодня я безоговорочно счастлива. На мне нарядное белое платье в пол, бабушка корпела над ним целый месяц. Оно по-настоящему роскошное: подол оторочен серебристой мишурой, а воротник точь- в-точь как у Снежной королевы. Вокруг все сверкает, и в воздухе витает запах мандарин.

А дома уже стоит елка, и, если мне повезет, бабушка разрешит нарядить ее перед сном. Тогда я буду засыпать, любуясь огнями старой советской гирлянды, еще из бабушкиной молодости. И мечтать, что однажды у меня будет огромный дом и елка в нем — как в кино. Пушистая, высоченная, с блестящими игрушками и огоньками. Не такая, как в школе, щедро украшенная поделками, хотя и эта сейчас хороша.

Прошлый Новый год я не запомнила, уж очень грустный он получился. И в этом бабушка расстаралась. Сейчас я чувствую себя принцессой, ловлю завистливые взгляды одноклассниц и с нетерпением жду главного события праздника — подарков.

И вот Дед Мороз под детские аплодисменты выходит из подсобки и нарочито громко смеется, приветствуя пятиклассников. Я с интересом оглядываюсь, размышляя, узнали ли они в широкоплечей фигуре Влад Сеича — физрука.

Я-то давно знаю, что никакого Дед Мороза нет, а подарки под елку кладут родные, но разве такая незначительная мелочь может испортить лучший праздник на свете?

— Ну, кто расскажет дедушке стишок? В моем мешке мно-о-ого подарков. Ну же, ребята, не стесняйтесь, я проделал долгий путь с самого севера!

Кто-то толкает меня в спину и издевательски шепчет:

— Иди, тыква мороженая!

Лукин. Я мысленно закатываю глаза. До последнего надеялась, что он не придет. Его лучший друг говорил, Лукин болеет.

Я никогда не отличалась смелостью, но сейчас на меня смотрит весь класс, и ничего не остается, как сделать неуверенный шаг к елке.

Раздается оглушительный треск.

Я с ужасом смотрю на порванное платье, безобразный грязный след ботинка на белоснежной ткани. А потом слышу оглушительный смех: весь класс веселит неприлично оторвавшийся подол.

Мне хочется зарыдать, но вместо этого я сжимаю кулаки и двигаюсь на Андрея, намереваясь задать ему трепку. С самого начала года он издевается надо мной, и порванное платье — последняя капля!

Такие, как Лукин, всегда выбирают себе жертву, чтобы на ее фоне казаться лучше. Сколько испорченных тетрадей на моем счету! Сколько потерянных пеналов. За портфель, на котором Лукин с друзьями катались с горки, крепко отругала бабушка, а теперь новое, красивое платье испорчено. Я знаю, как долго бабушка откладывала деньги на ткань и как трудно нам приходится вдвоем, и мне еще обиднее, чем раньше.

А гад улыбается. С вызовом лыбится мне в лицо, повторяя унизительное прозвище Тыква. Как будто я выбирала эти непослушные рыжие пакли!

Чувствуя, как внутри волной поднимается ярость, заглушающая слабые попытки учительницы меня успокоить, я бросаюсь вперед, сбивая Лукина с ног. Вокруг раздается новый взрыв хохота, картинка очень комичная: мелкая рыжая девчонка с оторванным подолом и главный школьный любимчик Лукин катаются по полу, царапаясь, кусаясь и пинаясь.

— Прекратите! Немедленно прекратите! Тимошина! Лукин! — суетится вокруг учительница.

Но это тот момент, когда вспыхнувшая с первых школьных дней ненависть превратилась в борьбу за существование. Я знаю: от победы зависит вся школьная жизнь.

— ХВАТИТ! — раздается громогласный вопль физрука. — НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЬ!

Одним движением он ставит нас по разным сторонам.

— Тимошина! Как не стыдно! Устроить драку в такой день, испортить всем праздник! Родителей к дирек…

Учительница осекается: привычная фраза вырывается сама собой, автоматически, прежде чем она вспоминает, что у меня нет родителей.

— Родных к директору! Завтра же!

Я на всю жизнь запомню эту его самодовольную усмешку. Но еще не знаю, что скоро попрощаюсь с Лукиным навсегда.

Глава 2

Бодрящий эспрессо

Тот, кто поставил двумя первыми уроками геометрию, определенно ненавидел школьников. Это единственное, в чем сходился 11-й «А» практически единодушно.

Геометрия по четвергам — страшное действо. В этот день наш математический класс решает олимпиадные задачи и доказывает не входящие в школьную программу теоремы. У математички, Ирины Сергеевны, даже есть специальный сборник, в котором каждый номер — изощренное орудие пыток.

— Привет, ты чего такая кислая?

Ритка, единственная моя подруга, как всегда опаздывает, но сегодня удача на ее стороне: математичка задерживается.

— Ничего, — бурчу я. — Спать хочу.

Не признаваться же, что поспать удалось всего несколько часов.

Большую часть ночи я ворочалась в отчаянных попытках перестать злиться. Но злилась, жалела себя любимую, оставшуюся без работы. Потом вспоминала все издевательства Лукина в детстве и злилась снова. Так и пришла на урок: невыспавшаяся, обозленная и без домашки. Впрочем, домашку я не сделала не по причине душевных терзаний, а просто потому что не успела. Сложно совмещать работу с учебой, особенно на финишной прямой до ЕГЭ, и мне об этом говорили. Но разве у меня есть выбор? Эгоистично просить у бабушки на выпускной деньги или платье, без которых вполне можно обойтись, но так не хочется.

— А ты чего светишься? — Я не могла не заметить, что Ритка буквально источает счастье.

— Ты не поверишь! Меня такой парень пригласил… просто краш!

— Прямо краш?

Обычно краши Ритки — певцы, актеры, на худой конец блогеры. И чтобы реальный парень дотянул до их уровня?

— И где же вы познакомились?

— В магазине. Я заскочила, чтобы купить шоколадку, а он что-то там выбирал… да неважно! Главное, что я иду пить кофе с обалденным парнем. У него часы сто́ят как весь мой гардероб!

— Ритка-Ритка, — качаю я головой, — ты все о своем.

— Знаешь, — подруга презрительно фыркает, — я хотя бы что-то делаю для мечты. А ты? Думаешь, в твою кофейню заглянет миллиардер и предложит тебе стать его женой?

Главная мечта Риты: удачно выйти замуж. Нет, она вовсе не меркантильная дурочка и не девица легкого поведения. Просто она мечтательница, и в ее мечтах всегда красиво: Мальдивы, бренды, красивые машины. А еще она реально оценивает себя и понимает: с такими оценками на хороший вуз нет смысла рассчитывать. А по-другому в Москву не уехать: либо учиться, либо работать, либо замуж. Я все еще надеюсь на первый вариант.

— Ну, кто бы ни заглянул в кофейню, меня он там больше не увидит, ведь новый хозяин меня уволил.

Рита ахает, замирает, так и не вытащив тетради, но устроить допрос с пристрастием мне не успевает — в класс входит Ирина Сергеевна.

— Доброе утро, ребята. Садитесь. Итак, на дом у вас были задачи тридцать семь, тридцать восемь и тридцать девять. Давайте начнем с тридцать восьмой, она самая сложная. Кто-то решил задачу?

Воцаряется тишина. Не то чтобы мы сознательно забивали на домашку, просто геометрия, да еще и олимпиадная — это не так-то просто даже для математического класса. И, кажется, Ирина Сергеевна это прекрасно понимает, потому что ставит хорошие оценки даже за одну решенную задачу. Или за удачную попытку.

— Ребята, я понимаю, что скоро Новый год, вы уже все в предвкушении каникул, но надо собраться! У вас скоро экзамены. Да, таких сложных задач там не будет, но мозг — это как мышцы, если его не тренировать, быстро ослабнет. Хорошо, тридцать седьмую и тридцать девятую задачи кто хочет показать на доске?

Она умолкает, когда в дверь громко стучат.

— Ирин Сергеевна, извините, я заблудился.

Еще до того, как он заходит, я узнаю голос и чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Ритка с любопытством тянет шею, пытаясь рассмотреть, кто там такой стоит в рекреации, а Ирина Сергеевна расплывается в улыбке.

— Андрюша, проходи! А тебе что, не объяснили, куда идти?

— Да я свернул не на ту лестницу, — улыбается Лукин. — Извините.

— Проходи, садись на любое понравившееся место. Ребята, знакомьтесь — Андрей Лукин. Возможно, кто-то из вас его помнит, он учился в нашей школе до пятого класса. Потом они с родителями переехали, но этот год Андрей будет доучиваться с вами. Очень прошу вас по мере сил ему помогать и подсказывать, потому что времени на раскачку у него нет — скоро пробные ЕГЭ.

Проходя мимо нашей парты, Лукин не может удержаться от издевательской усмешки. Я с такой силой сжимаю карандаш, что едва его не ломаю. А Ритка наклоняется и начинает судорожно шептать: