— Алька, это он! Он! Прикинь?!

— Кто — он? — Я так занята собственной злостью, что не сразу понимаю, о чем говорит подруга.

— Краш!

— Лукин?! Тебя пригласил на свидание этот придурок?

— Ты его знаешь?

Большинство в нашем классе не учились с Андреем: после девятого оставшихся в школе распределили по двум классам, и я оказалась почти в незнакомом коллективе, ибо как-то так вышло, что в моем классе оказались сплошь гуманитарии. Но некоторые все же вспомнили Андрея, а вместе с ним и нашу вражду. Я чувствовала на себе любопытные взгляды.

— Знаю! Он мне прохода не давал в школе! Вещи прятал и портил, в туалете меня запирал, канат, на котором я висела, раскачивал, чуть не грохнулась! И это еще неполный список. А вчера…

— Тимошина! Коваленко! А ну, прекратите болтать! Надоели вы мне, подружки-болтушки. Вот что, Коваленко сейчас идет к доске решать задачу. А Тимошина меняется местами с Кангиным.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на четвертую парту, где обычно сидит Игорь Кангин — наш спортсмен, будущая звезда хоккея. И вижу рядом с ним Андрея, невозмутимо листающего учебник.

— Ирина Сергеевна, мы больше не будем! — говорю я. — Не отсаживайте меня, пожалуйста!

— Альбина, я тебе на прошлом уроке предупреждение делала?

— Делали, — вздыхаю я.

Хотя в прошлый раз я даже не болтала, просто забыла выключить звук у телефона, и он зазвонил прямо посреди урока.

— Тогда какие вопросы? Давай-давай, Кангин, садись к Маргарите. Не кривись мне тут, опять ничего не сделал! Хочу видеть, чем ты на уроках занимаешься. Давайте, дети, быстрее, время идет, чем дольше копаетесь — тем меньше у вас шансов на перемену!

Тут уже возмущается весь остальной класс, и мне ничего не остается, как пересесть за парту к Лукину.

— Ценю твое самопожертвование, Тыква. Навлечь гнев Ириски, чтобы пересесть ко мне поближе, — это сильно.

— Шел бы ты, дурачок, — ласково отвечаю я.

Лукин с интересом заглядывает в мою тетрадку.

— У-у-у, Тыква, плохи твои дела, зарежут на Хеллоуин.

— Я тебя сейчас сама зарежу! — Я хватаю со стола циркуль и угрожающе покачиваю им в опасной близости от клешни этого идиота.

— Тимошина! — Ирина Сергеевна бьет рукой по столу. — Да прекрати ты болтать!

Лукин заходится в беззвучном хохоте.

И так было всегда. Андрей пакостил, а ругали меня. Сама изваляла портфель в снегу и намочила школьные учебники, сама закрылась в туалете и пропустила там чтение стихов, сама начала драку на утреннике. А он белый и пушистый! Пожалуй, такая несправедливость била куда больнее его издевательств.

Ритка бойко решает задачу на доске — а точнее, имитирует решение, записывая за Ириной Сергеевной и делая вид, будто и сама размышляла в том же ключе. Впрочем, подруга прекрасно понимает, что нашу математичку такими приемчиками не взять, и за нерешенные задачи придется получить свою точку в журнале. Ничего, на следующей неделе исправит.

Украдкой, пока все заняты задачей и сосредоточились лишь на том, чтобы не потерять мысль на исписанной формулами доске, я кошусь на Андрея.

Мы все изменились, повзрослели. Ничего общего с пятиклашками, что читали стишки Деду Морозу или неуклюже вышагивали на лыжах по школьному двору. Через каких-то полгода мы навсегда расстанемся. Сдадим экзамены, поступим в вузы, станем почти взрослыми. Мне уже семнадцать, я давно не беспомощный ребенок, а вполне симпатичная — во всяком случае, хочется в это верить — девушка.

А Лукин — без пяти минут взрослый парень, и не скажешь, что еще школьник. Краш, как бы сказала Рита. Внешне — безусловно. Светлые волосы чуть выше плеч, слегка растрепанные. Светло-карие глаза и ямочки на щеках, которые появляются, когда он улыбается. Жаль, что эта улыбка преимущественно злорадная или насмешливая. По-другому Лукин улыбаться просто не умеет.

Он действительно дорого одет. Я вообще не разбираюсь в брендах и лейблах, в нашем городке редко кто одевается по лукам из модных журналов. Но зато я, как внучка швеи, отлично разбираюсь в качестве. И светлый свитер, так подходящий к его волосам, из настоящего кашемира, сумка — натуральная кожа.

Кажется, у Лукиных свой бизнес, вот только не могу вспомнить какой. Андрея всегда привозили на машине в школу, у него всегда были деньги на обеды и пиццы в столовой, у него первого появился крутой смартфон. Я часто думала: почему же его семья не уедет в столицу или просто в крупный город? Зачем им наша провинция? Но спросить было не у кого.

— Хорошо. Маргарита, я жду от тебя задание к следующему уроку. Иначе точка превратится в двойку. И ее я уже занесу в электронный дневник, так что скрыть от родителей не получится. Поняла?

— Да, Ирина Сергеевна.

— Садись. Так, ну что, 11-й «А», я ожидала от вас большего. Почему-то каждый раз, когда в конце урока я спрашиваю, кому непонятно, никто не поднимает руки. А через неделю вы приходите с нерешенными задачами. Открываем сборники, решаем задачи номер сорок и сорок один. Даю вам десять минут подумать, потом слушаю варианты решения. Хотя бы через какие теоремы будете пытаться.

Как сложно на первом уроке вникать в геометрию! Я открываю сборник и читаю условия задачи, но идей ровным счетом никаких, и в этом сложность. В обычном учебнике задания распределены по темам, что уже огромная подсказка, а здесь… В такие моменты моя уверенность в поступлении начинает таять.

— Кхм, — раздается сбоку.

Я поворачиваюсь к Андрею и вижу перед ним только одиноко лежащую тетрадочку.

— Что? — Я делаю вид, что не понимаю.

— Я только что перевелся.

— Это моя проблема?

— У меня нет сборника.

— А у меня — работы.

— Что, мелочно мстишь? — фыркает Лукин. — Так правильно я тебя уволил, ты поди и клиентам в кофе плюешь.

— Обычно нет, но в твой — плюнула.

— Да зачем тебе учебник, Тыква? Ты же все равно ничего в нем не понимаешь.

— Лукин, с какого фига ты ко мне привязался?! Отстань, ясно? Возьми свое самомнение — и пересядь с ним за свободную парту!

— Тимошина! — Математичка, кажется, теряет терпение. — Выйди из класса!

— Но Ирина Сергеевна…

— Что? Сначала ты болтала с Коваленко, теперь с Лукиным, у тебя что, вообще рот не закрывается? Иди, погуляй до перемены, водички попей. Давай-давай, Тимошина. Надоела ты мне.

Я действительно на взводе, готова вцепиться идиоту в волосы. Но уйти и немного выдохнуть — не такая уж плохая идея, правда, мое домашнее задание увеличится на одну задачу. Математичка не выгоняла с урока без последствий. Провел хоть минуту в коридоре — получай дополнительную нагрузку, и твои проблемы, что тему объясняли без тебя.

Прежде чем уйти, я подхватываю сборник и засовываю его под пиджак, чтобы Ирина Сергеевна не увидела. Андрей смотрит укоризненно, как будто я делаю что-то непорядочное. Но теперь улыбаюсь уже я. Посмотрим, как ему понравится выпрашивать учебник, с его-то гонором.

И так было всегда! Лукин меня доводил, а потом делал невинный вид — и ему все сходило с рук!

Впрочем, однажды прием не сработал…

Шесть лет назад

Я сижу у кабинета директора впервые в жизни и рыдаю от несправедливости и страха. Нет, бабушка никогда не наказывала меня без причины, но жизнь уже научила: виноватым всегда делают того, кто не успел пожаловаться первым. На глазах учителей и одноклассников я устроила драку, а того, что Лукин специально наступил мне на подол, никто не видел.

Меня уже успели переодеть, и теперь некогда роскошное новогоднее платье лежит в пакете, небрежно свернутое впопыхах. Из пакета выглядывает грязный уголок, и я стараюсь на него не смотреть, чтобы не рыдать еще сильнее.

— Привет, — раздается рядом.

Я начинаю икать. То ли от слез, то ли потому, что передо мной стоит — самый отъявленный хулиган в параллели. Кир старше на год, по непонятным причинам он оказался в пятом классе и, надо сказать, с трудом справлялся с программой. Но что важнее: Кир дружил с Андреем.

— Чего тебе? — спрашиваю я.

— Да вот, хотел кое-что показать.

Он протягивает смартфон, на экране которого я вижу видео. Сначала, сквозь слезы, застилающие глаза, я не понимаю, что происходит на экране, а потом до меня доходит.

Кир снимал, как Лукин пихал меня и как наступил на платье.

— З-зачем ты снимал? — спрашиваю я.

От удивления даже слезы почти высохли.

— Да так. Свои причины. Давай номер, я тебе скину.

— А… — Я слегка краснею. — У меня нет.

Бабушка считает, что смартфон для пятиклашки — роскошь и совершенно расслабляющая игрушка. Дома у меня есть старенький планшет, но в школу я хожу с простой «звонилкой», которая даже не умеет воспроизводить видео.

— Тогда на, — Кир протягивает свой телефон, — только с возвратом. У меня тренька до семи. До семи не вернешь — на елку вместо звезды посажу, поняла?

Я быстро киваю, сжимая в руках доказательство своей невиновности. Ну или хотя бы смягчающее обстоятельство.

Директор, когда я показываю ему видео, мрачнеет на глазах. Мой детский мозг еще не понимает, насколько сильно ему не хочется ввязываться в разборки с семьей Андрея. Зато понимает, что бабушка, кажется, не собирается меня ругать: