10

Один Директор школы вместо двух.

Вот что предсказали Садеры.

Что умрет один из братьев.

Райан или Рафаль.

«И это буду не я», — думал Рафаль, стоя у окна в башне Директоров и окидывая взглядом Школу Добра и Зла, освещенную полумесяцем.

Он больше не мог доверять брату. Это очевидно. То, что произошло с Вулканом и Крюком, напугало Рафаля — брат на удивление легко был готов бросить Рафаля ради дружбы с очередным незнакомцем, предать родную кровь. Вполне логичным будет предположить, что Райан в конце концов зайдет дальше и вообще избавится от Рафаля. Пророчество сбудется, причем не в пользу Рафаля. Вот зачем Рафаль хотел заполучить читателя: чтобы защитить себя… чтобы найти союзника, которого не сможет испортить брат… чтобы верный солдат прикрыл его от пророчества. Но ошибка с Арабеллой испугала его. Лучше отказаться от плана и вернуть прежние чувства к брату, каким бы ни был риск. Забыть о пророчестве. «Убить» брата добротой и верностью. Любовь ведь может изменить ход судьбы. В этом мире любовь всегда побеждает.

«Но ведь так рассуждает Добро», — понял Рафаль.

А Райан — не добрый. Как бы им ни притворялся.

И именно поэтому, когда Рафаль отказался от плана похитить читателя, Райан нашел читателя для себя.

Мидаса.

Райан хотел, чтобы мальчик стал всегдашником. Для чего — Рафаль не совсем понимал. Но, судя по тому, что произошло с Вулканом и Крюком… это все явно не к добру.

Только вот на этот раз случился неожиданный поворот.

Рафаль, как и его брат, тоже заглянул в душу мальчика. В тот момент, когда прижал его к дереву, когда поймал его гневный взгляд. Там, где Райан увидел уверенность в себе, Рафаль увидел что-то другое. Что-то, что заставило и Рафаля заинтересоваться Мидасом.

Оба Директора школы выбрали себе одного и того же читателя.

Райан, конечно же, об этом не знал.

Пока что Рафаль позволил ему забрать мальчика к себе в Школу.

На лестнице послышались шаги.

— Я попросил зачарованную кастрюлю приготовить твои любимые, — сказал Райан, входя в комнату с кружкой сандалового чая и тарелкой сэндвичей. — С огурцом, сливочным маслом и специями.

— Это твои любимые, — ответил Рафаль, стоя у окна.

— А твои что, нет?

— Нет, я люблю с кресс-салатом и яйцами. Ты так носишься со своим новым учеником, что вообще забыл обо мне.

Райан похолодел:

— Неправда…

— Как дела у Мидаса? — спросил Рафаль. Насчет сэндвичей он соврал. Он действительно больше всего любил сэндвичи с огурцом, сливочным маслом и специями. Но пора уже отомстить брату за все его игры.

— Учится пять дней, всегдашники постепенно его принимают, — ответил Добрый Директор, быстро ставя кружку и тарелку на стол. — Сначала они его дразнили за то, что он из неволшебной страны, — ну, знаешь, обычные подколки по поводу того, что его превратят в тритона или в артишок. Но потом он начал побеждать их на зачетах. Возможно, он станет нашим лучшим учеником. Твой декан Хамбург, кстати, недоволен. Он написал мне докладную записку, в которой заявил, что не одаренный магией читатель, учащийся в школе, — это отвратительная мерзость и он обязательно доведет это до твоего сведения. Я написал ему, что это была твоя идея.

Рафаль не заглотил наживку:

— А Мидас доволен? Не пытается сбежать?

— В первую ночь попытался, но быстро понял, что в Лесу живут жуткие существа, которые могут легко его съесть, а если он будет плохо учиться, то и в школе долго не проживет. А я убеждаю его, что его место именно здесь. Ну, знаешь, нахожу время, чтобы поговорить с ним.

«Еще бы ты не нашел», — подумал Рафаль. Он дохромал до своего стола и присел. Он попытался использовать заклинание, чтобы заживить ногу, которую сломал, когда врезался в барьер Гавальдона, но оно не сработало. Его магия теперь так же уязвима, как и его тело. Он мог бы попросить Хамбурга срастить кость… но Хамбургу, учитывая все последние события, тоже доверять не стоило, так что чем меньше декан знает о его состоянии, тем лучше.

Райан смотрел на него, переводя взгляд со сломанной ноги Рафаля на незаживающую рану на руке и обратно.

«Он знает», — подумал Рафаль.

Райан показал на перо, которое писало в открытой книге.

— Сториан начал новую сказку, я смотрю, — сказал он.

— Какую-то странную, про трех детей, которые отправились исследовать зачарованный остров, их схватили и отвели к каннибалам. Она никак с нами не связана, — отмахнулся Рафаль. — Я вот думаю, что нам делать с мостом Крюка.

Он показал кивком на каменный переход между черным замком Школы Зла и стеклянными башнями Школы Добра.

— Ну, «мостом Крюка» его лучше не называть, хотя именно Крюк таинственным образом сотворил его под покровом ночи и украл с его помощью наших учеников. Не надо увековечивать имя вора и грубияна.

— Я думал, мы его разломаем, — ответил Райан.

— Ты хоть раз задумывался, какую магию он использовал? — спросил Рафаль, смотря прямо на брата. — У Крюка в роду нет волшебников. Никакого магического дара. Кто-то должен был ему помочь. Кто-то, кто обладает чародейскими силами. Может быть, нам поискать ясновидящего…

— Давай разрушим его сегодня же, — настаивал Добрый Директор. — Можем сделать это показательно, на глазах учеников. Ты же знаешь, как никогдашники любят смотреть на разрушения.

— Но зачем его уничтожать? Ты так хочешь от него избавиться, словно тебя беспокоит один его вид, — подколол его Рафаль. — Я рассуждаю практично, как и должен Директор школы. Нам с тобой нужен легкий способ добираться из одной школы в другую, особенно учитывая, что ты не умеешь летать. И учителям — тоже. А на полпути мы поставим магический барьер, который не будет пропускать между школами учеников. Как тебе название? Мост-на-Полпути… Ну, если, конечно, ты не захочешь, чтобы его назвали в честь тебя.

— Меня? — переспросил Райан.

— Если бы ты не пытался так сильно сдружиться с Крюком, этого моста вообще бы не существовало, — сказал Рафаль.

Райан поднял брови. Он немного подождал, чтобы пауза стала неловкой. А потом сел на подоконник и посмотрел прямо на брата.

— Кстати, о барьерах. Мне интересно, почему щит в Гавальдоне пропустил нас, хотя мы забрали лишь одного читателя. Это тебя не беспокоит? Почему он пропустил нас, несмотря на нарушенное равновесие? Пожалуй, стоит и об этом спросить ясновидящего.

Рафаль не двинулся, хотя сердце забилось сильнее. Прежний Райан бы сейчас краснел от стыда, пытался умаслить его и все исправить. У этого Райана взгляд был другой.

— Я на самом деле хотел тебе еще кое-что сказать, — спокойно проговорил Добрый Директор. Он снял ботинок и показал кривую рану на голой ступне. — Она не заживает — точно так же, как не заживает твоя нога.

— Моя нога?

— Та, на которую ты хромаешь. — Райан отклонился назад, спрятав лицо в тени. — Ты что-то от меня скрываешь? Что-то, что мне нужно… знать?

Рафаль наконец выложил карты на стол:

— На что ты намекаешь, Райан? Что мы внезапно по прошествии ста лет стали… смертными? Если да, то это значит, что Сториан впервые усомнился в нашей любви. Что один из нас провалил испытание. Один из нас разрушил наши узы.

Райан, застигнутый врасплох, уставился на него. Он попытался найти, что ответить, но Рафаль уже встал и пошел к нему.

— Я не хромаю. Я исцеляю себя магией. Я бессмертный чародей. Больше того, наши узы кажутся мне крепкими, как никогда. Я простил тебя за то, что произошло с Крюком. Я помог тебе найти читателя, чтобы ты заменил украденных всегдашников. Я снова, снова и снова доказываю тебе свою верность. И тут приходишь ты и хочешь сказать, что наша любовь сломалась? Я бы дважды подумал, прежде чем говорить такое. Ибо если кто-то из нас и нарушил узы, если кто-то из нас провалил испытание, если кто-то из нас недостоин быть Директором школы, уверяю тебя… этот кто-то — не я.

Братья стояли лицом к лицу. Лицо Доброго Директора омрачилось.

А затем мрак исчез, словно прошла гроза и снова светит солнце.

— Знаешь, если так посмотреть, то рана вполне нормально заживает. Как и твоя нога, — легкомысленно сказал Райан, снова надевая ботинок. — Все между нами идет так, как и должно. Лучше не бывает, как ты и сам сказал. Но мне пора. Меня ждут мои любимые ученики… Жаль, что ты не заполучил себе читателя. Мидас — просто идеальный ученик. Вообще не похож на Крюка или Вулкана, которые постоянно что-то замышляли. Он будет бриллиантом в моей короне. Всегдашником, которого я возьму под крылышко. И, конечно же, за это я благодарен тебе.

Райан пронзил Рафаля взглядом синих глаз, затем направился к лестнице. В дверях он обернулся и улыбнулся брату.

— Я готов поклясться, что ты любишь эти сэндвичи.

Он спустился по лестнице и вскоре исчез из виду. Эхо донесло звук хлопнувшей двери.

Рафаль остался сидеть один. Он весь напрягся.

Маски медленно спадают.

Добро станет Злом, а Зло — Добром.

Дразнить злодея опасно, подумал Рафаль. Ибо сейчас, в этот момент, оба брата смертны. Это доказывает рана на ноге Райана. Пророчество Садеров действует. Один из Директоров школы может в любой момент умереть. Двое могут стать одним-единственным.