— Но ты же сказал, что никто не может его убить?.. — спросил Аладдин.
— Я сказал, что никто не знает как, — объяснил Джеймс. — Каждому Пэну отводят сто лет, даруя вечную юность. Этого Пэна зовут Питер. Но Пэна можно убить, если лишить его юности. Юности, которую он хранит в своей тени. Убей тень Питера Пэна — убьешь и самого Питера Пэна.
— Тень? — переспросил Аладдин. — Как можно убить тень?
Киме вдруг тоже стало любопытно.
На вопрос ответил Капитан Пиратов:
— Точно так же, как и привязать тень к душе. С помощью магии. Ни один Крюк не смог освоить достаточно сильного чародейства, чтобы сделать это. Но у Джеймса и у меня оно есть. Думаешь, почему мы с Джеймсом сговорились, чтобы украсть магию Райана? Тень Пэна ничего не сможет сделать против магии Директора школы.
Он повернулся к Джеймсу, ожидая, что его бывший ученик тоже улыбнется, но Крюк хмуро молчал.
— Я не могу найти ее, — сказал он, обращаясь больше к себе. — Магию Райана. Я не могу ее найти внутри себя, как магию Рафаля. Когда Рафаль вдохнул в меня свою душу, она всегда была внутри, вела меня, словно путеводный свет. Но вот душа его брата… прячется. А когда она проявила себя, то была полна ярости, словно драконий огонь, словно была готова уничтожить все на своем пути. А потом опять скрылась.
— Именно этого и нужно было ждать от души Доброго Директора, — подбодрил его Капитан Пиратов. — Она спасла тебе жизнь и будет рядом всегда, когда понадобится. Что тебе еще нужно?
Джеймс кивнул и опустил голову. Но в глубине души он чувствовал, какой ужасной была магия Райана, какой ужасной она казалась всегда — даже когда спасала ему жизнь. Вопрос Капитана Пиратов повис в воздухе. Крюк ответил про себя: «Я хочу, чтобы ее во мне не было».
5
Рафаль вздрогнул от осознания, что теперь он смертен.
По его лицу текла кровь, голова пульсировала от боли. Десятилетия вечной жизни избаловали его. Он забыл, что кровь и боль вообще существуют.
— Кто ты? — послышался резкий голос.
Рафаль открыл глаза. Затылок был плотно прижат к окну, руки привязаны к столбику кровати Арабеллы. На него смотрели три старика, одетых в длинные серые плащи и высокие черные шляпы, все трое — с белыми бородами, и, судя по презрительным взглядам и веточкам полыни, свисавшим с их ожерелий, они считали себя святыми.
— Он дьявол! — прошипел женский голос, и Рафаль увидел у дверей мать Арабеллы. Та крепко обнимала дочь и показывала на него пальцем. — Пришел, чтобы похитить ее, забрать в свою мерзкую школу! Он воплощение зла, вот он кто.
Рафаль посмотрел на Арабеллу. Он-то надеялся, что она станет его верным солдатом — а вместо этого она сдала его своей мамочке. Опять спутал Добро со Злом — его компас совершенно перестал действовать. Хуже того, план защиты от близнеца самым дурацким образом провалился. Он попал в плен, и сейчас ему грозит смертельная опасность, а Райан, скорее всего, гуляет где-нибудь по городу и ест булочку.
— Мы давно подозревали, что в Гавальдоне есть магия, — сказал человек с самой длинной бородой. — Нам, старейшинам Гавальдона, как и всем старейшинам до нас, доверили защищать эту деревню. Но мы не знали, светлая та магия или темная. Книги сказок, таинственным образом появляющиеся в лавках… лес, который ведет обратно в город, где бы ты в него ни вошел… говорящая фея, которую поймал ребенок…
Он достал из кармана небольшую банку.
Директор школы широко раскрыл глаза.
В банке сидела зеленолицая фея с черными крылышками и острыми зубами, которые она скалила на Рафаля, выкрикивая проклятия, словно это он виноват, что она попала в беду.
— Мариалена? — прохрипел он.
— Ах, значит, ты знаком с этой магией, — сказал другой старейшина, со второй по длине бородой. — И, учитывая, что ты собирался похитить юную Арабеллу, мы теперь точно знаем, темная эта магия или светлая.
Рафаль пристально смотрел на Мариалену, свою бывшую ученицу, ясновидящую, которую он превратил в фею в наказание — и которую теперь вознаградит, если она воспользуется своим даром предвидения, чтобы спасти их из этой проклятой деревни. Но, судя по тому, как она отчаянно жужжала в банке, то ли она не знала, что ждет их в будущем, то ли ей совсем не нравилось увиденное.
— Ты знаешь, что случается с темной магией в нашем мире? — спросил первый старейшина, шагнув к Рафалю. — Мы выставляем ее на свет. И нет света лучше, чем священное пламя.
— Так мы поступаем с ведьмами, которые занимаются темной магией в нашей деревне, — сказал второй старейшина, нависая над кроватью. — Сжигаем их на костре и рассеиваем пепел в лесу.
«Есть ли у меня еще магия?» — подумал Рафаль и посмотрел на так и не зажившую рану на руке. Если он уже не бессмертен, то не лишился ли заодно и колдовских сил? Он оглядел комнату. Есть лишь один способ проверить.
— Но тебе же нравится гореть, а? — спросил последний старейшина, протягивая к нему руку. — Дьявол, который вернется в геенну огненную…
Рафаль улыбнулся ему:
— Вот это мне нравится больше.
Он замахнулся ногой и разбил ботинком стекло. В комнату посыпались осколки. Старейшины прикрылись руками; Рафаль поймал один из осколков, разрезал свои путы и спрыгнул с кровати. Он выхватил у старика банку с феей, выпрыгнул в разбитое окно и взлетел к серым облакам, подальше от Гавальдона, раскинув руки, словно орел.
Он вздохнул с облегчением. Магия все еще действует.
Он попытался лететь быстрее, с обычной быстротой и агрессивностью… но там, где была сила, теперь осталась только слабость — как будто что-то исчезло, оставив после себя пустое место.
Теперь он понял. Его магия тает. Как и способность к исцелению.
Сториан предупреждает его.
Его и Райана.
Если между ними все не станет как раньше, и побыстрее, они провалят испытание.
Они лишатся бессмертия и сил.
Сердце Рафаля забилось быстрее. Нужно забыть обо всех этих глупостях с читателями. Забыть о пророчестве. Забыть о защите от Райана и подозрений в будущих злодеяниях. Им нужно снова любить друг друга. Так, как раньше. Вот он, путь к счастью. Для них обоих.
Он поднял руку с банкой и посмотрел на Мариалену.
— Я еще никогда не был так рад возвращению в шко…
БАХ! Он врезался в невидимый барьер и упал с неба. Прокатившись по холодному, упругому, как резина, щиту, он рухнул на землю вниз лицом. Где-то в падении он выпустил из рук банку с феей, и она разбилась о землю. Мариалена пулей вылетела из нее.
— Моя нога… Похоже, я ее сломал… — простонал Директор, тщетно ожидая, что она заживет.
Он попытался поползти вперед, заставить себя сбежать, но ему не давала это сделать не только больная нога, но и барьер, который никуда не делся. Барьер, отделявший Гавальдон от Бескрайних лесов, словно оконное стекло.
А потом он увидел Мариалену с другой стороны щита.
— Что происходит? — прохрипел Рафаль. — Барьер пропустил меня и Райана в Гавальдон. Почему он вернулся…
— Равновесие, — прошипела Мариалена.
Рафаль широко открыл глаза.
Равновесие впустило его и его брата-близнеца в деревню, чтобы они забрали двух читателей — одного в Школу Добра, другого в Школу Зла.
Равновесие, которое нарушилось, раз уж щит снова появился.
А это значит…
Райан.
Он что-то сделал.
Его мысли прервал запах дыма.
Рафаль медленно поднял голову.
Они пришли за ним, вооруженные горящими факелами.
Не только старейшины.
Но и весь город.
Он не мог улететь.
Его не защищали бессмертие и целительные силы.
У него даже не было двух здоровых ног, чтобы убежать.
В панике он обернулся к фее… фее, которая видела, что он сделает дальше…
Но и ее уже не было.
Мариалена пропала.