Сончи Рейв
Анти-ты
Это было смешно до коликов в животе и грустно до неконтролируемых слез и всхлипов. Книга, не похожая ни на что, и в то же время в ней столько хорошо знакомой нам жизни. Возможно, не каждый поймет. Я поняла и предлагаю рискнуть и вам.
Дана Делон, автор романов «Непрожитая жизнь», «Падающая звезда», «Артур, Луи и иАдель»
Открывешь книгу, читаешь и думаешь о том, что в твоей голове поставили датчик… Это мысли, которые преследуют каждого. Это проблемы, которые все пытаются для себя решить. Депрессия и стендап? С помощью таких парадоксов автор раскрывает ответы на многие мучающие читателей вопросы.
Инстаграм-блогер anaswon
Читать «Анти-ты словоно есть соус табаско — очень уж остро, но привыкаешь и становится прикольно. Редко можно встретить настолько раскрепощенный текст… Потрясающая и трогательная история о всем спектре человеческих эмоций.
Инстаграм-блогер raccoon_demigod
* * *
Посвящается очереди к туалету в баре
«Сосна и Липа»
Пролог
— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
— Мемом.
— Ты не понял вопроса.
— Вы не поняли жизни.
В этом видео не было ничего особенного. Криво закрепленная камера: может, фронталка ноутбука, может, планшета. Освещение ни к черту. Блевотные зеленые обои с мерзким узором оконной изморози, присыпанные пошлыми блестками. Девушка в простой растянутой футболке. Ни косметики, ни укладки. Хмурое сонное лицо, уставшее, типичное, ну такое — идеальное для метро.
Она произносит совершенно обыденно, без доли истерики или чувственности, безмерно устало, как в серое рабочее утро понедельника:
— Я так больше не могу.
Пожимает треугольными плечами. Смотрит куда-то вбок.
Это все какая-то неинтересная картинка. Слишком хочется пролистнуть дальше.
— Каждая секунда кажется невыносимой, — она монотонно перечисляет, словно тонет в скуке, и из-за этого смысл слов как-то теряется.
— Я закончилась.
Она достает пистолет. Какой-то бутафорский, прямиком из сериалов про бандитов.
Теперь он упирается между ее подбородком и шеей, и если вглядеться, то видно, как дуло нежно продавливает кожу.
Она говорит все с той же интонацией:
— Мне кокосовый фраппучино.
А затем звук — оглушающий, резкий. Меньше секунды — и видишь ее отлетевшую назад голову, за которой образуются черные пятна. Картинка запаздывает, немного фонит.
Не успеваешь ничего осознать или хотя бы попытаться это сделать, как экран темнеет — и видишь и слышишь: «Directed by Robert B. Weide»
Просмотры: 4 007 688 нравится boobarash и x_sonchy
username1: Очень жаль. Видел ее выступление на порнхабе. Удивительный комик. Единственная смешная женщина.
username0: А-ХА-ХА-ХА-ХУА-ХАХ ОСТАНОВИТЕ МОЙ ОР
username2: Да это анонс к ее сольнику.
username3: Слышали, что вроде из-за ее выступления разорилась та компания антидепрессантов?
username3: С зубом, конечно, жестко
username7: Я сам долго глотал эти таблетки, и зубы выпадали. Думал, что с зубами проблема, а потом понял, что вообще ни фига подобного.
username: Блин, а я думал, что с зубом прикол такой. Что это подстава.
username5: Блин, «Чаек-кофеек» совсем охренел, если это их новая реклама
username4: Суициднись и получи кокосовый фраппучино в подарок LOL
username82: НАКРУТКА ПОДПИСЧИКОВ БЕЗ ОБМАНА ОБРАЩАТЬСЯ…
username13: Капец хайп на костях
username21: Да это фейк. Она ж не могла мертвая это смонтировать и выложить
username12: Ждем статью на медузе ахаха
username667: Я тебя люблю
Посмотреть все комментарии (110 824)
Глава 1. Суть тусы
Все счастливые тусовки похожи друг на друга,
каждая несчастная тусовка несчастна по-своему.
— Я заметила, что у всех парней, которые мне нравились, не было отца. И я поняла, — произношу я с нарочитым душещипательным пафосом, — что хочу заменить им отца. Ездить с ними на рыбалку, — медленно перечисляю, шагая по сцене, — смотреть с ними футбол, — еще пару шагов в другую сторону, — трахать их мать.
Эта обманчивая убаюкивающая интонация не сразу дает зрителями понять, где именно прячется шутка. Им понадобилось две секунды, чтобы осознать и потом разразиться ленивым смехом. Летом вообще смеются неохотно, а в стендап-клубах народа в три раза меньше, чем в каком-нибудь феврале. Все сидят на улице, в рюмочной по соседству, гуляют, пьют и плодят свою комедию сами.
— Но пока у меня получается только уходить из семьи. — Людей в зале совсем немного, но у меня вечная тревожность. Мое выступление — четко продуманный график шагов и смешков, и в нем есть небольшая пауза между репликами, чтобы оценить свой результат. Прожекторы бьют по глазам, взгляд фокусируется не сразу. Все закомплексованно сели подальше от сцены, и их реакция просто не долетает до меня — приходится всматриваться. — Хотя мой последний парень сам меня бросил. Но! Все прошло очень хорошо. Он мне так и сказал: «Я искренне благодарен тебе, наши отношения изменили мою жизнь», — опять наигранная восторженность. — И я такая: «О! Ты наконец-то решил перестать быть занудным мудаком?» — девочки за угловым столиком рассмеялись слишком громко. Поняла. Вот моя целевая. — А он такой: «Нет! — Я развожу руками и манерничаю, входя в образ. — Благодаря тебе я понял, что я гей».
Смех все-таки до меня доходит, но меня это уже не так волнует. За единственным занятым столиком в первом ряду сидит наистереотипнейший кавказец с излишне красивой барышней. Казалось бы, чего тут пялиться именно на них? Вот только этот кавказец, в каждом волоске неухоженной бороды которого кроется ДНК ярости предков и ретрограда, тут же сжимает губы от злости, стоило мне произнести «гей».
Я совру, если скажу, что меня это не заводит. Нет. Ну, то есть это вообще не мой типаж мужчин, наоборот. Меня заводит не он, а ситуация, и совсем не в сексуальном плане. Меня заводит, когда кто-то в зале начинает злиться. Внутри будто что-то щекочет от предвкушения. Правда, не очень понятно, предвкушения чего именно.
— И вот я не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, это ведь можно считать за комплимент, да? — Опять переигранная неуверенность. А я все не могу оторваться от этой парочки за первым столиком, где он уже сжимает кулаки. — А с другой стороны, интересно, в какой момент он посмотрел на меня и решил: «Лучше я буду трахаться в жопу с огромными волосатыми мужиками, чем с тобой»? — Кавказец цокает, что-то агрессивно говорит своей подруге, и я вглядываюсь в него с замиранием сердца. Крикнет он что-нибудь или молча встанет и уйдет? А может, залезет на сцену и даст мне в лицо? О, я уже вижу заголовок в каком-нибудь интернет-издании: «Кавказец ударил женщину-стендап-комика за шутку про геев». Нет, скорее, не ударил, а избил. Так будет драматичнее. Отлично. — И вот теперь я пустилась во все тяжкие и живу с четырьмя парнями. — Нет, этот кавказец точно что-то выкрикнет. — Вы спросите, страшно ли мне. Один раз мне действительно было страшно, когда кто-то из них шлепнул меня по заднице. Точнее, я испугалась потом, когда он сказал: «Ой, извини, я тебя с Витьком перепутал».
Вот теперь все смеются громко, даже этот кавказец. Самоуничижительный юмор работает на всех и всегда. Они сюда только и приходят, чтобы посмотреть на того, кто окажется хуже их.
Это мимолетное удовлетворение от громкого смеха тут же вытесняет из головы все выступление. Я теряю сцену, теряюсь сама и двигаюсь к блокноту на табуретке. Недоумевающе смотрю на жирную пометку «мама». Не знаю, на что я рассчитывала, когда думала, что смогу как-то связать тему своей непривлекательности с матерью. Разве что генетически.
Черт, а прикольная шутка. Можно будет попробовать, но не сейчас.
— Недавно ко мне приезжала мама. Я вымыла всю квартиру. Всю! — начала я громко и отчаянно. — Даже магнитики на холодильнике помыла! — Интересно, вспомнил ли кто-то, что это шутка из «Друзей»? — И вот она приехала, и началась программа «Ревизорро». Она, конечно же, перемыла за мной магнитики. И вот сидим мы с ней, пьем чай, как вдруг начинается: «Тамара, как ты можешь? Как ты так можешь? Разве это возможно?». Я спрашиваю: «Что, мам? Что?» — А теперь мое любимое: пародия на маму. — Как так можно, летом, — акцент на каждом слове, интонация максимально идиотская, — пить, — поднимаю палец вверх, — из кружки с зимней тематикой?
Хохот. Наконец-то. Боготворящий хохот. Совсем не летний, а прям февральский.
— Вообще мне кажется, что мама назвала меня Тамарой, — я все-таки отступаю от плана и случайно фыркаю. Казалось бы, за двадцать лет можно привыкнуть к имени, но нет, — Тамарой, мать его. В общем, она назвала меня Тамарой потому, что это имя удобно кричать. ТА-МА-РА! — Ну давай же, переигрывай, ори. — Отвратительное имя, да? Просто мерзотное. Его только и можно кричать. Но не во время секса, а когда посуду не домыла. И все-таки, знаете, в этом имени есть вот только один-единственный плюс. Какой? Плюс в том, что меня зовут не Галина. Все, всем спасибо, вы крутая публика! — Наглая ложь из вежливости. — С вами была ТА-МА-РА! — Истошно воплю я под жалкий шумок аплодисментов. На первой же ступеньке от сцены резко становится темно, и тут же вспоминаешь, что, вообще-то, все происходит в подвале. Пусть и на Камергерском, но в подвале.
