Разглядывая проржавевшие от морской воды жестяные крыши и ставни, я спускалась вниз по пологому склону. Обойдя кругом большую усадьбу, где, как мне сказали, когда-то жила семья крупного судовладельца, я вышла на большую улицу. Передо мной открылась ровная, как по линейке, выстроенная дамба. Местами бетон в ней растрескался, там и сям вниз спускались металлические лестницы. Наверное, их соорудили рыбаки — на дамбе всегда можно было увидеть силуэты рыбачащих людей. Вот и сейчас в отдалении стояли двое. Эти деды со сгорбленными спинами торчали там каждый день, но я еще ни разу не видела, чтобы они что-нибудь поймали. Наверное, и сегодня клевать не будет.

Я взобралась по лестнице. Передо мной раскинулось море. Справа виднелись порт и рыбный рынок, вдалеке стояли несколько судов. По левую руку на некотором расстоянии был виден пляж. Там часто плескались местные ребятишки. Я заметила несколько человек, хотя отсюда они казались не больше зернышек. Ветер доносил веселый смех. Кажется, скоро наступят летние каникулы.

Я встала на потрескивавший от жары бетон, широко расставив ноги, и пробормотала: «Зря я так». Из дома я выбежала, не подумав, чем укрыться от сильных солнечных лучей, и если серое худи с длинными рукавами и джинсы защитят руки и ноги, то с лицом — проблема. Я обычно не крашусь. Захотелось вернуться и намазаться кремом от солнца. Хорошо бы и зонтик от солнца взять. Обернувшись, я взглянула вверх, в сторону дома. Отсюда была видна только голубая крыша моего маленького одноэтажного пристанища. Разглядывая ее, я почувствовала, как во мне вновь поднимается раздражение.

Я приехала сюда, чтобы тихонько жить в этом домике. Жить одной, не привлекая ничьего внимания. Для этого и заполучила его. Есть свои неудобства, но у меня было ощущение, что я ко всему привыкну. И надо же — нашлись люди, которые так грубо вторгаются в мое пространство! Бесит!

Мне хотелось вернуться домой, но сталкиваться лицом к лицу с этими мерзкими мужиками не хотелось. Ничего не поделать. Я со вздохом уселась на бетон. Чтобы обеспечить коже хоть какую-то защиту, глубоко надвинула капюшон на глаза и свесила ноги в сторону моря. Болтая ногами, я позволила своему взгляду устремиться вдаль. Поверхность воды рябила и сияла под летним солнцем так, что глазам было больно, красивые дождевые облака отчетливо виднелись над горизонтом, изящно парила какая-то морская птица. Порыв ветра с моря погладил щеки. Я раскрыла рюкзак, вынула плеер, засунув в уши наушники, и включила его.

Закрыв глаза, я прислушалась. Издалека, из глубины доносился голос, отдававшийся в барабанных перепонках, он то ли плакал, то ли звал. Слушая этот голос, я сразу вспомнила Ана. Он бы посмеялся, сказал, что у меня неприличное выражение лица. Я бы спросила, как выражение лица может быть неприличным, неужели лицо — это что-то непристойное? — а он бы рассмеялся куда громче и погладил меня по голове. Это неправда, ты такая утонченная и милая, вот они и напридумывали себе. Когда такая милая девушка совсем одна переезжает в деревню, можно сочинить для этого множество разных причин, намечтать всякого, а эти жалкие люди сумели вообразить только такую дешевку. А ведь это наоборот, как будто начало старого детского аниме…

Он бы наверняка гладил меня по голове и говорил что-нибудь в таком духе.

От одних мыслей о нем в груди потеплело. Если бы мы так беседовали, я смогла бы это пережить с улыбкой.

Но Ана больше нет.

— Почему же ты не взял меня с собой?.. — прошептала я себе под нос.

Я бы хотела, чтобы он забрал меня с собой — пусть и против моей воли. Я тогда ничего не понимала, не слушала ничьих советов, меня пришлось бы тащить насильно, но Ан мог бы увести меня, куда угодно. Однако было бы слишком нагло с моей стороны — просить его о таком. Поэтому Ан оставил меня здесь.

Я сосредоточилась на голосе в наушниках. В нем не было пауз, его глубокое звучание не останавливалось. В какой-то момент он превращался в голос Ана, и мне стало казаться, что он, то приближаясь, то удаляясь, зовет меня. Слышишь, Кинако? Кинако, Кинако. Он лишь звал меня, не отвечая на мои вопросы. Я уверена, что это мое наказание.

Кап. На тыльную сторону ладони что-то упало, и я распахнула глаза. Незаметно над головой собрались облака. Не успела я удивиться, как почти сразу начался дождь. Я поспешно вскочила и начала искать место, где можно было укрыться от ливня. Засунув плеер в рюкзак, влетела под козырек крыши ближайшего пустого дома, скинула насквозь промокший капюшон и посмотрела на небо. Мне хотелось верить, что это ненадолго, но серые тучи уже затянули все небо. И правда, по радио, кажется, говорили что-то про дождь, который должен был начаться вечером. Мол, будет лить несколько дней или что-то в этом духе. Я посмотрела на часы: до шести больше получаса. Надо было взять с собой хотя одну книжку. Тогда я уселась, обхватив колени руками, и оперлась спиной о стену.

Дождь стоял перед глазами прозрачной завесой. Пейзаж, с которым я успела сродниться, изменил свое лицо, и теперь я словно заблудилась в незнакомом месте. Температура тоже изменилась, в ушах мягко звучал только шум дождя. Раздался какой-то шорох. Я обернулась — это пропрыгала мимо меня маленькая лягушка, непонятно откуда появившаяся. Наверное, ее призвал дождь.

— И почему я здесь? — тихонько спросила саму себя.

Я приехала сюда, бросив все, но в груди тлело раздражение — как будто это меня все бросили. Мне захотелось сейчас же куда-нибудь уехать — но ведь здесь и было это «куда-нибудь».

Я обхватила колени покрепче и попыталась закрыть глаза, но тут же услышала приближающееся шлепанье чьих-то ног по воде. Я невольно напряглась, однако это оказался ребенок в лососевого цвета футболке и джинсах, который шел, не раскрывая зонта. Наверное, играл здесь, и его застал дождь.

— Эй, не хочешь спрятаться здесь со мной от дождя? — не раздумывая, окликнула я ребенка. Он шел, глядя в землю, поэтому лица не было видно, но по отросшим до плеч волосам и худощавому телу, я предположила, что это девочка лет тринадцати-четырнадцати.

— Эй, иди сюда!

Я встала и еще раз обратилась к ней, чуть громче. Непохоже было, что девочку пугал дождь: она просто мокла под струями воды. Сквозь челку ребенок бросил на меня короткий взгляд, и я замахала ему рукой.

— Иди сюда!

Девочка остановилась и на мгновение бросила на меня удивленный взгляд, но тут же отвела глаза и зашагала дальше. «Эй!» — я вновь позвала ее, но она, больше не оглядываясь, быстро скрылась за стеной дождя.

«Странная девочка. Могла бы и ответить», — подумалось мне. Впрочем, даже если бы она спряталась здесь, было неизвестно, скоро ли прекратится дождь. Я снова уселась и опять посмотрела на небо. Пожалуй, мне тоже придется возвращаться домой мокрой до нитки. Я вздохнула, но тут раздались другие шаги, энергичные. Вслед за ними прозвучал громкий голос:

— Мисима! Мисима! Мисима!

Кажется, это Муранака бежал, выкрикивая мое имя. Он орал как резаный. Я, между прочим, не заблудившийся ребенок, нечего меня искать. Мне не хотелось ему отвечать, и потому я сидела молча, но голос все приближался.

— Мисима! О, вот ты где!

Я не сумела слиться со стеной, поэтому Муранака с большим черным зонтом заметил меня и подбежал ближе. Он встал передо мной, тяжело дыша, и сказал:

— Наконец-то! Я вспомнил, что ты без зонта.

— Чего?!

Виски у него были мокрые, но явно не от дождя. Муранака низко поклонился:

— Прости. Никогда не умел выражать свои мысли, на меня вечно из-за этого обижаются. Извини, что испортил настроение.

Я какое-то время поглазела на его большое, согнутое в поклоне тело, на его закрученный вправо вихор и ответила:

— Да ладно. Меня уже утешил Ан, так что ничего страшного.

Муранака поднял голову:

— Кто?

Увидев глупое выражение на его потном, с приоткрытым ртом лице, я чуть не расхохоталась.

— Неважно. Я не обиделась. Только больше не расспрашивай меня про прошлое или другие вещи. Мне неприятно.

— Хорошо. И бабулю с ее подружками предупрежу строго-настрого, чтобы не лезли.

— Не лезли?

Муранака, вытирая пот тыльной стороной ладони, объяснил:

— Здешние бабули удержу не знают. Так что наверняка могут всей толпой окружить тебя и забросать вопросами. Они уверены, что суют во все нос исключительно во благо, поэтому будут лезть в самую душу.

— Ужас какой. — Я невольно скорчила гримасу. От одной мысли у меня дыхание перехватило. Муранака закивал.

— Поэтому я и хотел что-то предпринять, пока они сами не взялись за дело, а в результате повел себя так же, как они.

Глядя на его несчастное, как у отруганного ребенка, лицо, я, наконец, осознала, что его грубость была вызвана добрыми намерениями.

— Ну, хватит извиняться. Главное — запрети им лезть ко мне.

Муранака еще сильнее закивал, а потом отдал мне второй зонт, который принес с собой.

— Доски в полу мы все заменили. Может, позволишь помочь с мебелью?

Комод и кровать, которые я собиралась поставить в спальню, так и стояли в коридоре. Я планировала заняться этим сама, но, раз можно воспользоваться мужской силой, пожалуй, попрошу их. Немножко помявшись, я все-таки взяла зонт.