Станислав Сергеев
Пепел войны
Особая благодарность за помощь при написании книги и конструктивную критику:
Сергею Павлову «Мозгу», Александру Тестову, Владимиру Мельнику «Скиминоку», Игорю Вадимовичу Мамчуру, Сергею Викторовичу Акимову «Кобре» и всем остальным с интернет-форумов «В вихре времен» и «Самиздат», — кто не оказался равнодушным.
Пролог
Несмотря на теплую шинель, адмирала Канариса морозило, и он, дрожа от холода, ходил по полю, рассматривая подбитые немецкие танки. Уже был вечер, и на фоне красного, практически багрового заката, картина поверженной техники выглядела зловеще. Буквально несколько дней назад здесь происходили ожесточенные бои. Окруженная под Борисполем группировка русских фанатично держалась за полевой аэродром, через который самолетами им доставлялись боеприпасы и вывозились раненые. Только когда свежая дивизия при поддержке специально переброшенного танкового батальона прорвала оборону, коммунисты отступили, закрепившись на новом рубеже обороны, уже не делая попыток отбить аэродром обратно. Да и взлетное поле, изуродованное воронками после нескольких дней непрерывных боев, уже не годилось для приема самолетов. Как памятник русского упорства в центре поля лежали обгоревшие останки сбитого немецкого истребителя.
Но адмирала интересовало другое поле, где в течение нескольких минут была безнаказанно уничтожена танковая рота вермахта. Картина разгрома уже была знакома: точно такую же он видел под Фастовом, где русские применили всего один новый танк с необычно длинной крупнокалиберной пушкой. Развороченные борта, снесенные башни, превращенные в металлическую кашу двигатели — все это результат попаданий танковых снарядов нового русского оружия. Специалисты с интересом лазали по обугленным коробкам, где под толстым слоем копоти с трудом просматривались немецкие кресты. Им предстояло замерить размеры пробоин и оценить ущерб, нанесенный каждому танку в отдельности, но тут и простому солдату было понятно, что будь у русских побольше такой техники, то не вермахт бы сейчас наступал на Москву, а большевики на Берлин.
Глава комиссии полковник фон Альбрехт почти неслышно подошел к адмиралу Канарису и, пользуясь личным знакомством, попросил разрешения переговорить с глазу на глаз.
Адмирал потер замерзающие на морозе уши и устало ответил:
— Можно без чинов, Вальтер, что вы об этом всем думаете?
Полковник фон Альбрехт демонстративно снял пенсне, протер его белоснежным платком, который он ради чистоты носил в футлярчике, негромко заговорил.
— Господин адмирал, ситуация та же самая, что и под Фастовом. Я опросил свидетелей боя, картина нерадостная. Тяжелая боевая машина, длинная пушка, калибр примерно оценивается в 120–130 миллиметров. Что самое интересное, так это практически все в один голос утверждают, что танки стреляли на ходу и весьма результативно, что говорит о наличии стабилизатора орудия…
— Наши шансы?
— Никаких. Ни один из имеющихся у нас танков не в состоянии соперничать с такими машинами. Под Фастовом был один танк. Тут уже три. Что будет, когда они у русских появятся в больших количествах?
Оба замолчали, прекрасно понимая безрадостные перспективы.
— Еще на что следует обратить внимание…
Канарис поднял голову, как бы разрешая полковнику продолжить свою мысль.
— Тактика и связь. Они погасили радиосвязь, причем своя у них действовала бесперебойно, и, судя по всему, быстро обнаружили командирский танк и сразу его уничтожили, несмотря на то что он находился во второй линии и ничем не выделялся. Я бы сказал, что тут против нас воевали инструкторы, опробовавшие в бою новые тактические схемы, которые, на мой взгляд, весьма эффективны.
— Что еще можете сказать?
— Штурмовики в странной экипировке: шлемы с забралами, пуленепробиваемые кирасы, необычное для русских оружие, практически все снабжены портативными радиопередатчиками, что позволяет весьма гибко управлять солдатами в бою. Большое количество ручных противотанковых гранатометов. К тому же бронетранспортеры с крупнокалиберными пулеметами, которым по силам выводить из строя легкие и средние танки вермахта.
— Это все?
— Если вкратце — то да. Остальное — технические мелочи.
— Ваши выводы?
— «Лекарство от блицкрига».
Канарис удивленно поднял голову.
— Как вы сказали?
— «Лекарство от блицкрига».
Шеф абвера невесело усмехнулся.
— Поясните, Вальтер.
— В данной ситуации русские опробовали новую технику и, главное, новую тактику. Внезапный удар, с подавлением всей радиосвязи, уничтожение средств усиления и особенно бронетанковой техники, выход в оперативный прорыв, уничтожение дивизионных тылов и отступление. При этом дивизия понесла серьезные потери и остановила свое продвижение, да и судьба генерал-лейтенанта Вульфа Шеде так и не прояснилась. Я опросил пленных, которые участвовали в этом бое, и наших солдат. По грубым прикидкам численность ударного отряда составляла три тяжелых танка, четыре бронеавтомобиля и легкий разведывательный танк и два взвода обученной и великолепно экипированной панцирной пехоты, напичканной новым автоматическим оружием и ручными ракетными комплексами. Такими мобильными силами русские в состоянии противостоять самым лучшим нашим танковым и моторизованным дивизиям. Вот и пришло на ум выражение «Лекарство от блицкрига».
— Хорошо, Вальтер, напишите ваши соображения и представьте в установленном порядке. Надо как-то отчитываться о русских новинках перед фюрером.
Когда полковник фон Альбрехт отошел к ожидающим его офицерам, возле шефа абвера появился майор Дитрих Мартелл, заменяющий недавно погибшего при налете русской авиации полковника Йоханнеса Беслера.
Канарис уже спокойно и не так рассеянно, как до этого, слушал рассказ главы комиссии по расследованию гибели целой танковой роты, обратил свой взор на доверенного человека, группа которого уже достаточно продолжительный срок работала в районе, занятом окруженными русскими войсками.
— Ну, Дитрих, что вы мне скажете?
— Их здесь нет.
— Уверены?
— Абсолютно. Группа сотрудников НКВД, которая занималась оперативным обеспечением работы Зимина, была вывезена последним самолетом. Двум нашим людям не удалось выйти на контакт с солдатами Зимина, хотя по имеющейся информации около пятнадцати человек из частей были отобраны и вывезены в неизвестном направлении. Все они имели до этого контакт либо с Зиминым, либо с кем-то из его офицеров. Возможности попасть в эту группу либо кого-то завербовать у нас не было.
— Хорошо, Дитрих, кстати, что тут за группу русские разгромили в лесу?
— Разведка шестой полевой армии, пытались провести масштабную диверсию во время того боя…
— Опять Зимин?
— Нет, его заместитель. Некто майор Дегтярев. Судя по показаниям агента и пленных, очень неплохой специалист по контрдиверсионным операциям.
— Вы думаете нам здесь больше делать нечего?
— Уверен. Зимин здесь больше не появится.
Канарис глубоко вздохнул. Рукой, одетой в черную кожаную перчатку, он коснулся закопченного борта колесного бронеавтомобиля с легкой автоматической пушкой. Под слоем копоти явно просматривался крест, но не это сейчас занимало мысли шефа абвера. Он еще несколько минут задумчиво стоял возле изуродованной бронированной машины, принимая тяжелое для себя решение.
— Хорошо, Дитрих, начинайте операцию «Прометей». У вас все готово?
— Так точно.
— Тогда жду вашего доклада в Берлине.
После чего в сопровождении двух охранников, которые за все время разговора находились на приличном расстоянии, пошел к своей машине.
Кортеж из легкого бронеавтомобиля, грузовика с взводом солдат и личного легкового «Опеля» шефа абвера двинулся в сторону Киева, где Канариса ожидал самолет.
Но не проехав и десяти километров в небольшой рощице, дорогу колонне перегородил танк Т-III, наведя свою пушку на бронеавтомобиль, а из-за деревьев выскочили больше сорока бойцов в камуфляжах, вооруженных преимущественно автоматическим оружием и пулеметами. Они быстро взяли на прицел всю охрану шефа абвера. Помимо камуфляжа от остальных солдат вермахта их отличали руны в виде молний на петлицах.
Они сноровисто выволокли из машины водителя и адъютанта, которым Канарис спокойно дал команду не сопротивляться, рассмотрев знаки различия СС. Через несколько мгновений рядом с адмиралом в машину сел человек в таком же камуфляже, как и все нападавшие, которого шеф абвера знал очень давно, еще по службе на флоте, и с которым враждовал по службе. Вокруг легковой машины сразу образовалось пустое пространство.
Ничем не показывая своего удивления или негодования, Канарис спокойно поздоровался.
— Здравствуйте, Рейнхард.
— Здравствуйте, адмирал. Вот видите, мне пришлось несколько стимулировать наше общение, иначе общее дело, которым мы уже давно занимаемся, как-то начало притормаживаться, и что-то мне подсказывает, что вы не совсем откровенны. В последнее время произошло много неприятных событий, которые могут весьма сильно отразиться на будущем рейха, а вы, адмирал, ведете свою игру, не поставив меня в известность, хотя прекрасно знаете, какие мне фюрер дал полномочия. Итак, я вас слушаю…
— Рейнхард, а вам не кажется, что это не совсем то место, где можно разговаривать о таких вещах? Причем, вы знаете, что не в моих правилах раскрывать детали операций, которые находятся в стадии разработки или реализации? Вы руководите службой, где действуют те же правила секретности, так почему требуете от меня нарушить эти правила таким экзотическим способом? Почему бы просто не арестовать меня, как Гудериана и фон Рундштедта, и не поговорить со всем пристрастием?
— Потому что у меня пока нет веских доказательств, что вы работает против интересов рейха. Это пока… Но сами понимаете, в Берлине много чего интересного может произойти, да и в последнее время Борман начал набирать силу и старается совать нос не в свои дела, и особенно в этот вопрос, в котором, по моим данным, вы продвинулись намного дальше всех. Поэтому я решил поговорить с вами по-дружески…
— Хм… По-дружески — очень интересный подход и интерпретация, вы не находите? И что за тема такая, которую вы хотели обсудить в этом богом забытом месте?
— Мне интересно знать, что должно произойти в апреле 1945 года?
Адмирал Канарис был опытным разведчиком, но и он на мгновение потерял над собой контроль, всего лишь на миг, но Гейдриху было и этого достаточно, чтобы понять: найденный им след, по которому уже давно идут его ищейки вслед за людьми Канариса, намного больше, чем простая шпионская игра.
Он чуть усмехнулся, показав ряд ровных белых зубов, но в наступающих сумерках это выглядело как оскал.
— Я так и думал. Рассказывайте, адмирал…
Глава 1
Я очнулся от сильной боли в груди. Было еще темно, но вспышки выстрелов и горящие машины освещали все вокруг не хуже, чем дневной свет. Надо мной склонился человек, и, при очередной вспышке выстрела, я разглядел, что это Катерина.
— Командир, как ты?
— Да как обычно, весь в синяках, но живой.
Катерина как всегда безапелляционно сразу перешла на деловой тон. В такой ситуации она напоминала мою супругу, так и хочется ее назвать Светланой.
— Так, давайте руководите боем, а то народ увлекся и сейчас пойдет на штурм Берлина. Как по мне, то это в наши планы пока не входит.
— Какое тонкое наблюдение. Помоги мне подняться.
Тут рядом нарисовался еще боец, в форме РККА. На петлицах были какие-то знаки различия, но при таком освещении не было ни сил, ни желания что-то рассматривать.
Катя, которую в приказном порядке заставили оставаться возле меня, достаточно грамотно рассказывала про ход боя, который я, благодаря близкому взрыву мины, пропустил, валяясь без сознания.
Оказывается, наша разведка, усиленная мотоциклистами из числа бывших военнопленных, умудрилась в темноте вылететь на расположившуюся на ночлег немецкую воинскую часть. Судя по численному составу противника, наличию у него противотанковой артиллерии, минометов и обоза с ранеными, в темноте столкнулись с усиленным батальоном, выведенным с передовой. Наша разведка не успела остановиться, как уткнулась в передовые посты и не нашла ничего лучшего, чем открыть огонь из пулеметов по удивленным немцам. В итоге те проснулись и уже надавали разведчикам и подоспевшему дозору на джипе. Когда колонна подошла к месту боя, немцы успели сбить разведку и организовали устойчивую оборону, развернув пару противотанковых пушек, открыли огонь. После неудачных попыток подбить Т-64 сами попали под огонь из трофейных танков, которыми управляли бывшие советские военнопленные.
— Какие потери?
— Человек тридцать.
— А из наших?
— Двое раненых, но тяжелых.
— Хреново. Что там сейчас творится?
— Немцы развернули противотанковую батарею и подожгли одну трофейную «троечку», потом попытались по Т-64 отработать. В результате той батареи уже нет. Тут БМП и БТР подошли и подключились к бою. Да из машин народ успел разбежаться, прежде чем они обстреляли колонну из минометов. Ничего серьезного. Пара машин загорелась. В основном только тебе и досталось.
— Понятно. Кто боем командует?
— Пока ты был в отключке — Васильев.
— Давай его на связь.
Мне помогли подняться, Катерина самолично вернула гарнитуру радиостанции на место, и я смог пообщаться с капитаном Васильевым, который на танке конца двадцатого века раскатывал немецкий потрепанный батальон образца 1941 года.
— Дровосек, ответьте Фениксу.
В ухе раздался азартный голос моего заместителя.
— На связи, Феникс. Как там, очухались?
— Нормально. Что у вас?
— «Троечку» потеряли.
— Белка уже сообщила.
— А так поразвлеклись немного в темноте. Добиваем остатки. Все, кто мог, разбежались.
— Вас понял. Не увлекайтесь, у нас тут еще есть цели, берегите боеприпасы.
Но стрельба и так стала стихать. На фоне светлеющего неба горящие машины, поляна, заваленная трупами немцев и советских солдат, выглядели весьма неприглядно. Когда я вполне пришел в себя, то организовал импровизированный военный совет.
Потери у нас оказались намного больше, чем хотелось бы. Погиб один из бойцов, пришедший в наш отряд вместе с Васильевым. Трое были тяжело ранены. От мощных винтовочных патронов на таком расстоянии не спасали и бронежилеты. Среди бывших военнопленных потери тоже были немаленькими. Большинство уцелевших грузовиков, которые мы использовали для перевозки бойцов, превратились в санитарные машины, забитые доверху ранеными. В таких условиях и с такой обузой устраивать какие-либо серьезные рейды было уже нереально.
Еще одной неприятностью было то, что джип выведен из строя. Поэтому Санька натолкал в него пару ящиков взрывчатки и подготовил для подрыва.
Выслушав доклады, я немного задумался, рассматривая карту, с трудом борясь с головокружением и тошнотой. Ударило основательно, поэтому налицо все признаки сильной контузии и сотрясения мозга.
Взял слово Васильев.
— Командир, что делать будем? Немцев взбаламутили, и рваться дальше до штаба корпуса уже поздно.
— Согласен. Прорваться к линии фронта такими силами и с таким грузом мы не сможем. Придется выкручиваться. Но в первую очередь надо устроить у противника максимум неразберихи. Аппаратура подавления радиосвязи давно работает, поэтому те гансы, которых сегодня ночью так «плодотворно» подавили, вряд ли что-то успели промяукать своему руководству, в лучшем случае сами прибегут и будут жаловаться. Тогда слушайте мой приказ.
Все заинтересованно на меня уставились.
— Капитан Васильев. Формируете ударную группу из вашего Т-64, БМП, БТР и трофейного танка. Доукомплектовываете боекомплекты и дозаправляете бронетехнику. На все час времени. Из захваченной техники подбираете необходимое количество автотранспорта и сажаете на него батальон майора Галаты. Ваша цель — аэродром под Фастовом. Там по данным радиоперехвата и разведки базируются истребители и бомбардировщики, которые работают по Киеву и вполне могут нам осложнить жизнь. Главное — устроить максимальный шум, панику и неразбериху. Немцы, когда начинаются непонятки, сразу в ступор впадают. Особое внимание — на средства ПВО, которые прикрывают такие объекты. Для информации — немецкие летуны всегда получали усиленные пайки, так что там есть чем поживиться. Все, выполняйте. Теперь Левченко…
Тот, услышав свою фамилию, молча кивнул, показывая, что весь во внимании.
— Берете лейтенанта Павлова, часть артиллерии, организуете два заслона. Один со стороны разгромленной станции, другой со стороны шоссе на Фастов. При этом в вашу задачу входит имитация наступления на Фастов, чтоб сковать маневренные силы противника и, организовав отступление, навести их на заслон. Таким образом протянете время, пока Васильев будет развлекаться на аэродроме. Силы и средства подберешь исходя из задачи. Возьмешь к себе Артемьева для создания минных заграждений. Особое внимание — стрельбе с закрытых позиций. Если сначала дадите немцам по зубам, они попытаются вас раскатать артиллерией с закрытых позиций, поэтому примерьте, где может расположиться противник, и пристреляйте эти места.
— Есть. Сделаю.
Тут голос подал старший лейтенант Ковальчук, командир внештатного штурмового отряда.
— Командир, а мы?
— На вас более ответственная задача. Мы захватили слишком много техники, и особая ценность — это полугусеничные тягачи, которых у нас с десяток. Поэтому сейчас связываюсь с базой, если колонна с трофеями пришла, пусть берут БМП и второй БТР и идут к нам навстречу. На вас будет задача — сформировать колонну из целых машин с ранеными и трофеями и доставить их к порталу. Забираете с собой остающуюся артиллерию.
Люди удивленно на меня стали посматривать. Тащить такую толпу к самой большой и серьезной тайне этого и нашего времени — верх безумия. Но у меня на это были свои мысли.
— Так! У меня с головой все в порядке, но другого выхода я пока не вижу. Сейчас прорываетесь к порталу, севернее него как раз есть неплохое место, устройте стоянку и организуйте оборону. Из бункера можете вытянуть несколько трофейных зенитных автоматических пушек. Не помешает. Естественно, при соблюдении всех мер секретности.
— А что дальше? — подал голос молчавший до этого Борисыч.
— Создаем оборону в виде опорного пункта. В это же время активно ищем точки выхода на территорию, контролируемую советскими войсками. Потом отправляем туда тяжелых раненых, усыпляем легких и здоровых и поочередно перетаскиваем. Я пока другого выхода не вижу. У нас будет не меньше двух-трех дней, пока противник сможет снять с фронта и подтянуть войска, способные нас загнать и разгромить.
Через полтора часа колонна, состоящая из бронетехники конца двадцатого века, трофейного немецкого танка Т-III и десятка грузовиков, забитых вооруженными трофейным оружием бывшими советскими военнопленными, двинулась в сторону аэродрома. На месте остались около двух сотен человек, которые, используя захваченное у противника оружие, организовывали заслоны, минировали подступы, закладывали управляемые фугасы. Тут Артемьев отличился на славу. Если немцы действительно в такой обстановке задумают наступать, то их ожидает множество взрывоопасных сюрпризов, которые не всегда смогут убрать штатные саперы вермахта.