— Давайте хотя бы немного походим, осмотримся, — предложил я, чувствуя, что какая-то неуловимая, мелкая, но крайне важная деталь сокрыта где-то рядом, почти под носом, но тщательно замаскирована. И стоит ее открыть, как головоломка вмиг соберется в единое целое.

Но, сколько мы ни бродили, ничего не попадалось. Почти дойдя до КПП, я ощутил странное щемящее чувство. Словно что-то должно произойти или уже произошло. И действительно, будка была пуста — охранников и след простыл.

— Не нравится мне это все… — мрачно пробурчал Рамон.

Мы загрузились в машину, и я завел мотор. Пока никаких подвохов. По пути к шоссе тоже все было гладко, лишь когда выехали на трассу, стало ясно, что не так. Машин не было. Вообще. Ни одной.

— Друзья, мне только одному кажется, что мы на необитаемом острове? — решил я узнать мнение спутников.

— Нет, не одному, — откликнулась Кристина. — И правда, очень странно как-то… Ни людей, ни автомобилей…

Я притормозил на обочине. Включил мобильный телефон, проверил интернет. Увы, не то чтобы LTE, вообще никакого сигнала не было.

— Едем дальше? — осведомился я у спутников.

Погруженные в себя, они лишь молча кивнули. Я дал по газам, заметно превышая разрешенную скорость — ни ГИБДД, ни камер оснований опасаться не было. Прошло еще пять, потом десять минут. Ни встречных, ни обгоняющих, ни деревенских жителей, поскрипывающих на стареньких великах, ни пассажиров на остановках. Ничего вокруг, словно все вымерли. В три часа дня на Дмитровском шоссе не бывает так пусто! Страх липкими пальцами залез куда-то под ложечку. Быстрее бы в Москву… А вдруг сейчас заглохнем… И тут, конечно, как по закону подлости, двигатель Infinity начал издавать неприятное «чах-чах-чах», и мы остановились. Попытки реанимировать мотор ни к чему не привели. Завестись с толкача — мы с Рамоном толкали, Кристина сидела за рулем — тоже. Телефоны так и не ожили.

— Тут деревня рядом, — сказал я, махнув рукой в сторону белевших вдалеке домов. — Дойдем? Только у меня, коллеги, такое чувство, что я переживаю прошлые события во второй раз. Кстати, если следовать этой логике, мы там встретим зомби, и они вас, Рамон, съедят.

— Только я в такое не верю совсем… — откликнулся он. — Кристина, что ты чувствуешь, что видишь?

Меркадеру словно было все нипочем, однако и он начинал нервничать.

— Я бы советовала никуда не идти. Ждать здесь. Деревня может подготовить неприятные сюрпризы, прежде всего для Майкла.

— У меня жесткое дежавю. Будто я переживаю те же события, о которых недавно вам рассказывал, только немного при других обстоятельствах. Но чувствую, что мне надо идти в эту деревню. Можете здесь остаться, я один посмотрю, что там.

— Давайте сначала попробуем опять заняться машиной, — предложила Кристина.

Мы попробовали, но без толку. Все наши попытки реанимировать двигатель провалились. Начинало смеркаться. Меня не радовала перспектива заночевать на шоссе, по которому за добрых два часа так и не проехала ни одна машина? Нет уж.

— Ребята, вы как хотите, а я один до деревни пройдусь.

— Разделяться не стоит, идем вместе.

Мы дошли до какого-то хутора — темные, старые дома, казалось, вросшие в землю, накренившиеся сараи.

— Есть кто-нибудь? — спросил я, хлопнув калиткой, за которой раскинулся ухоженный сад.

На крыльцо вышла пожилая семейная пара — полные, седые, розовощекие дед с бабкой. Лет им было за шестьдесят, но свежий воздух, природа и правильный образ жизни сделали их образцами настоящих сельских граждан России. Или даже СССР: именно такими изображали крестьян на старых плакатах. Добрые, проникновенные, мудрые глаза, мозолистые руки, простая, но чистая одежда.

— Заходите, рады знакомству! — сказал дед, излучая радушие. — Меня зовут Евгений Сергеевич, а супружницу мою — Анна Владимировна… А вас как звать, гости дорогие? Перекусить не желаете?

Мы представились. Я буквально кожей чувствовал напряжение, исходившее от моих спутников. Кристина и Рамон явно были не в своей тарелке.

— Евгений Сергеевич, у вас телевизор работает? — спросил я, когда мы уже сидели за столом, на котором красовалась кастрюля с картофельным супом, миска со свежими огурцами и помидорами, чугунок с гречневой кашей и тарелка с вареными яйцами.

— Увы, милок, — откликнулся хозяин. — Давно уже не работает… Антенну надо бы починить, да недосуг… А что такое?..

— Да что-то ни одной машины на Дмитровке… И людей тоже не видно. В вашей деревне есть еще кто живой?

— Живой?.. — переспросила до сей поры молчащая бабка. — Эх, гости дорогие, нашли об чем толковать… Нет бы кино обсудить, о творчестве Теренса Малика поговорить, скажем…

— О «Тонкой красной линии»? — решил проявить я эрудицию, удивленный столь прихотливым вкусом хуторян.

К моему стыду, это был единственный фильм режиссера Малика, который я помнил. Да и тот мне не нравился.

— «Древо жизни» его не смотрели?.. Хорошее кино, — отозвалась хозяйка. — Немного дидактическое, но хорошее… В нем подростковые годы героя сравниваются с развитием и рождением Вселенной. Две противоположности борются в душе юноши — добрая, любящая мать и жесткий, требовательный отец. И, что ни говори, правильные вопросы ставятся в фильме. Почему несчастья падают и на праведников? Любит ли нас Создатель? Какое место мы занимаем в этом мире?

— Простите, а ответы на эти правильные вопросы он дает? — вскинулся я. — Или как в «Тонкой красной линии» — трехчасовое сотрясание воздуха и повторение прописных истин, да еще и с жирной росписью в конце «я тоже не знаю ответов»?.. Впрочем, о чем это я… Нам в Москву надо! Как бы это организовать? Есть тут кто с машиной? Наша заглохла напрочь. Смартфоны не работают, такси или эвакуатор не вызвать.

— Майкл, — укоризненно сказал Евгений Сергеевич, во взгляде которого промелькнуло что-то лазаревское, — более всего на свете вам сейчас нужно думать о тех вопросах, что Малик поставил в «Дереве жизни». Зря, что вы постоянно скатываетесь от общего к частному, погружаетесь в круговерть физического мира… Меняете «Тонкую красную линию» на «Трансформеров». Мы могли бы сейчас многое узнать. Впрочем, как изволите. Живые души? Нет здесь больше живых душ, кроме нас. Да и мы живые только с определенной точки зрения…

С этими словами дед взял столовый нож и быстро надрезал кожу на своем левом запястье. Крови не было, кожа соскользнула, как целлофан, — через аккуратное зияющее отверстие мы увидели набор светлых пластиковых стержней, которые шевелились в такт движениям пальцев.

Midgard Schlange

(1935)

Подземная лодка была собрана из отсеков — наподобие вагонов поезда метро. Каждый из них достигал шести метров в длину, был шириной почти семь метров и высотой три с половиной метра. Общая длина «поезда» была почти четыреста метров. Головную часть, где находилась кабина «машиниста» — пост управления, — венчала головка с четырьмя полутораметровыми бурами. Они, как и гусеничная ходовая часть, работали от двадцати электродвигателей, по полторы тысячи лошадиных сил каждый. Питание для всего этого бралось от дизельных электрогенераторов с тысячекубовым топливным баком.

Вы поняли масштаб системы? Скорость? До нескольких километров в час внутри скальной породы и до десяти в мягкой земле! Вооружение? Две тысячи мин и еще двадцать четыре шестиметровые подземные торпеды плюс двенадцать пулеметов. Гений инженера Риттера разработал машину в 1934 году, а спустя год мы уже испытывали ее в Альпах. Меня переполняла гордость и одухотворение. А страха не было совсем, ни капельки. В случае успешных испытаний будет построено не менее двадцати таких поездов. Секретное оружие, стальной кулак, «Змей Мидгарда» точно позволит переломить исход любого сражения. Искра, которая пройдет под землей через любое препятствие.

— Правый заклинило!

Ожидаемый результат — слишком быстро шли.

— Скорость один километр в час.

— Оба левых! — Панель управления стала почти вся мигать красным.

Я понял, что дело совсем дрянь. Шум. Треск. Дребезг.

— Капитан, все буры вышли из строя. Мы не можем двигаться.

Лицо боцмана, а мы были на мостике вдвоем, было не просто испуганным, оно казалось мертвенно-бледным. Впервые за пятнадцать лет совместной службы я видел этого седого морского волка в таком состоянии.

— Вальтер, ситуация в пройденной штольне?

— Обвал в пятидесяти метрах сзади, глухой.

— Задний ход, всю мощность на гусеницы. Включить задний бур.

— Электрогенераторы дают десять процентов. Лодку им не сдвинуть с места.

— Результаты проверки?

— Что-то с топливом. Не уверен, возможно, саботаж. Такое чувство, что половину пути мы прошли с нормальным баком, а сейчас в нем оказалась вода.

— Полная остановка всех систем. Перезапуск.

Пять минут в абсолютной темноте. Я пытаюсь думать о Германии, но в голову лезут лишь чулки Изабеллы. Три дня назад, обедая, познакомились с ней, вечером уединились в гостиничном номере. Она была… Слабое мерцание. Похоже, нет мощности даже для освещения.

— Капитан, генераторы дают два процента мощности. Система перешла в режим максимальной экономии энергии. Заряда аккумуляторов хватит на час. По протоколу…