Стася Андриевская

Как целует хулиган

Глава 1

— Девушка, вашей маме зять случайно не нужен?

Девчонка обернулась, встретились взглядами. Мгновенье, другое… Данила закусил губу — ох и красивая же, зараза! А вблизи так ещё лучше! Из всей толпы единственная такая, недаром аж с соседнего перрона заметил.

— Зять? — капризно сморщила она нос. — Это ты про себя что ли? Да боже упаси! — И отвернулась, словно он пустое место!

Задело. Аж за ушами защемило от такой наглости! Крутанул армейскую кепку козырьком назад, нахлобучил поплотнее.

— Эй, дерзкая, как целует хулиган, знаешь?

— Слушай, тебе проблемы нужны? — снова обернулась она. — Сейчас дождёшься!

— Ответ не верный! — довольно ухмыльнулся Данила и зажал девчонку в углу между стеной и сувенирным ларьком.

Она отчаянно трепыхалась, но бесполезно. Её горячие, нежные губы кружили голову и кипятили кровь, заставляя лишь ещё глубже впиваться в их черешневую сладость. Вот она, дембельская свобода — в кураже и беспределе! Разорвав поцелуй, обхватил обалделую мордашку ладонями:

— Ну всё, всё! Не бойся, не обижу! Просто прикол такой — пароль: как целует хулиган? Отзыв: нежно-грубо. Кто отвечает неправильно — торчит поцелуй взасос. Не знала? — Повёл пальцем по её припухшим истерзанным губам, подмигнул: — Повторим?

— Да ты… Ты… — задохнулась девчонка. — Быстро руки свои убрал, козёл! Мой папа тебя в клочья порвёт, ты даже не предста…

Пришлось заткнуть её новым поцелуем. Папа, значит? В клочья? Ну-ну…

— Марина?!

Оборачиваясь на гневный окрик, Данила рефлекторно уклонился, и кулак мужика прошёл мимо. А вот ответный хулиганский прилетел точно в его широкую, чисто выбритую скулу. От удара мужик слегка потерялся, и пока, мотая головой, приходил в себя, Данила втопил в отрыв: смешавшись с толпой, юркнул в узкий проход между двумя корпусами вокзала и, перемахнув через высокий дощатый забор, запрыгал по запретной зоне переплетений железнодорожных путей и стрелок.

Выбравшись на противоположный перрон, направился к выходу в город, но замедлил шаг: за углом, устроившись между парапетом пешеходного ограждения и стеной трансформаторной будки, сидел давний знакомец.

— Здорово, Рыхлый!

Тот полуобернулся, ловко прикрывая игральный стаканчик газетой, и так и замер.

— Не узнаёшь, что ли?

— Уз-знаю, — прогундосил Рыхлый и кинул быстрый взгляд по сторонам. — А т-ты откуда такой н-нарядный?

— Ну не с зоны, точно, — отряхнув штаны от пыли, присел Данила на корточки. — Сыграем на интерес? Ва-банк. Только, чур, я кручу-верчу.

— Т-ты же знаешь, н-не положено так.

— Дембелю можно всё, Рыхлый! — со смешком кинул Данила кости в стаканчик, затряс. — Ну рассказывай, как жизнь на гражданке? Кто нынче за главного на районе?

— Р-рамза́.

— Хмм… Не знаю такого. А Шпик? Живой ещё?

— Он т-теперь при Р-рамзе, ночные клубы к-крышует.

— Ах вон оно что! На повышение, стало быть, пошёл? Ну-ну. Надо бы вестку ему передать, Рыхлый… — Скинул кости на коробку. — Дубль шесть. Ты проиграл.

— Н-наоборот. Д-дубль шесть п-переводит очки на счёт второго и-игрока!

— А я говорю, проиграл! — ухватил его за химо Данила.

— С-совсем к-краёв не чуешь, х-ху-х-ху-ху… — от волнения Рыхлого, как всегда, замкнуло на одном слоге, но деньги послушно отдал.

— Вот и ладушки, — сунув их в карман, поднялся Данила на ноги. — Ты же сам понимаешь, дембель — человек бедный. Ему помощь товарищей нужна, особенно бескорыстная финансовая. — И, мгновенно посерьёзнев, понизил голос: — А Шпику передай, Хулиган вернулся. Теперь пусть либо должок мне по счётчику готовит, либо себе вазелин.

На площади перед вокзалом было как обычно людно и шумно. Наперебой зазывали клиентов бомбилы, что-то кричали в громкоговорители торговцы билетами междугородних автобусов. А ещё повсюду были девчонки! Молодые, зрелые, плоские, грудастые, в поддуваемых ветром юбках, в обтягивающих брючках или коротких, больше похожих на труселя шортиках. Блондинки, брюнетки, рыжие. Данила аж замер, не в силах оторваться от этого разнообразия и предвкушая его сладкое многообразие…

Внимание привлекли вокзальные менты, волокущие под локти бабульку-торговку. Она прижимала к груди зелень и испуганно причитала:

— Миленькие, да за что в милицию-то?.. Да я же первый раз! Да у меня же вот, ну два пучочка всего… Миленькие…

И Данила не выдержал, вмешался. Сторговал её за все деньги отжатые у Рыхлого. Легко пришли, легко ушли — не жалко! Но вот сами менты, принявшие взятку с рутинной простотой сбесили. Волки́ позорные. Ничего за два года не изменилось! Проводил их взглядом, приглушённо выругался.

— Держи, внучок! — сунула ему бабулька здоровенный хрустящий пучок укропа. — Бери-бери! Это же витаминчики! Чтобы здоровье у тебя было крепкое и невеста красавица!

И он взял. Всегда приятно, когда вот так — от души. Даже представил уже, как нажарит сегодня картохи, да покрошит в неё зеленушки, да с сальцом, да на чёрном хлебушке… Но проходя мимо доски почёта железнодорожников, замер: на остановке стояла та дерзкая с перрона — Марина.

Глава 2

— Ну а что дальше-то, Данюш? Надеюсь, учиться теперь пойдёшь?

— Для начала отоспаться хочу, тёть Ир.

— Отоспаться и отожраться! Помню, когда я с армии пришёл, тоже дрыщём был, минус двадцать кэгэ! Эт потом уже наросло, — дядя Серёга похлопал себя по пузу и взялся за стопку. — Давай, Дань. За дембеля!

Намахнули.

— Значит так, завтракать, это как хочешь, — тётя Ира поставила на стол новую порцию котлет, — а обедать и ужинать чтобы к нам, ясно?

— Ага! Ты ему ещё распорядок дня выпиши! Тоже, прапор нашлась! Оставь пацана в покое, имеет право! Дембель! У него сейчас вообще самый смак начнётся: пьянки-гулянки, девочки-припевочки… — подмигнул.

И тут же получил полотенцем по лысине.

— Хоть бы при ребёнке-то постеснялся! Дань, а ты не слушай его! Кушай!

— Да куда ж кушай, он тебе резиновый что ли? Ты ему лучше с собой собери! Щей, вон, в банку налей!

— И правда! — подскочила тётя Ира. — У меня ж такие щи, Дань, ты же знаешь!

Вскоре Данила с дядей Серёгой вышли во двор. Дядька неспешно выкурил сигаретку и кивнул:

— Пойдём.

Первое, что бросилось в глаза в гараже — это новенькая блестящая «пятнаха» серебристый металлик.

— Кирюхина, — хлопнул её по капоту дядя Серёга. — Сам купил.

— На стипендию что ли? — со скрытой завистью хмыкнул Данила.

— Да какой там! За бугор на шабашки иногда ездит, а там баксами платят. Прошлой зимой почти два месяца в Китае прожил, потом по весне ещё в Турцию мотались, а приехал — сразу тачку купил. Сейчас, вот, вернётся, тоже что-нибудь привезёт. Надеюсь.

— А когда, говорите, вернётся? Через две недели?

— Да, ровно через две. Так, где тут они у меня… — дядя Серёга полез по банкам с железками. — Мать гордится им, а я, если честно, всё равно думаю, что нормальный мужик не должен по сцене скакать. Нормальный мужик — он же, как фура… Так, я что-то не понял, — почесал в затылке, — куда я их сунул-то? А! Точно! — Полез в ящик на стене. — Мужик, говорю, он как фура: главное в нём не красивая кабина, а надёжная ходовая. Ну и что, что рожей вышел? Ну и что, что данные? Талант, эта, как её… харизма… Тьфу! Да если бы я, как он, яйцами на публику тряс, вместо того чтобы делом заниматься, не было бы у них сейчас ни дома этого, ни машины, ни нового телевизора. Ничего бы не было! И всё, что у них есть — это исключительно благодаря моему трудовому геморрою. Так и запиши!

— Так вы же говорите, сам купил?

— Сам… Вот, держи, — протянул Даниле массивную связку ключей. — Больше назанимал, если честно. Но отдаёт-то, угадай, кто? — Выдержал паузу. — Вот то-то! Сам он, ага…

Данила перебирал ключи, и, стоило пальцам коснуться потемневшего железа, мгновенно вспоминал какой от чего. Сердце тоскливо сжалось.

— Дядь Серёг, как же так случилось-то? Ну, с батей? В голове не укладывается.

— Так бывает, — нахмурился тот, — это жизнь. К тому же, бухал он в последнее время.

— Странно. За ним, вроде, особо не водилось.

— Дурное дело не хитрое. Может, с бабой не склеилось, может, просто вожжа под хвост попала. Не знаю. Ты о себе лучше думай, как будешь теперь. У тебя категория-то какая? А то, давай, может, попробую тебя в напарники к рейсовым дальнобоям пропихнуть?

— Я чёт вообще ничего не понимаю… Как не знаете, вы же друганами были? Брата́ми друг друга называли, полжизни в рейсы вместе ходили?

— Да не работали мы с ним уже года полтора как! — раздражённо вспылил вдруг дядя Серёга. — И я в другую контору подался, и он… Э! Чего там говорить! — Махнул рукой. — Не осталось у нас с ним ничего общего. Разошлись дорожки. Так тоже бывает.

Данила ошарашенно молчал. Для него дружба отца и дяди Серёги была эталоном, с самого рождения на неё смотрел, по её образцу и с Киреем братались. И главное, отец в письмах ни слова, ни полслова о размолвке!

— И ты это, Дань… не дай бог, узнаю, что за старое взялся, так помяни моё слово, — дядя Серёга поднял к его носу кулак, — прибью.

— Да не, я и собирался. Не дурак. А вы это… баблишком не выручите на недельку? Я отдам, чес слово!