— Закусывай, дерзкая!

Она узнала. Тут же напряглась, стрельнула взглядом на выход.

— Не хочу!

— Придётся! — перекрывая ей проход, уперся кулаком в стойку. Навис, вынуждая откидываться назад. — Ешь, говорю! И сегодня больше не бухаешь, ясно? — выдернул стопку из её судорожно сжатых пальцев. Махнул барменше: — Колу принеси!

Маринка пьяненько вздохнула и вгрызлась в гамбургер. Данила улыбнулся. Выглядела дерзкая не ахти: тушь под глазами размазана, сама лохматая и какая-то потерянная, но блин… Нестерпимо захотелось вдруг её зажать. Нет, не так. Обнять! Смотрел и почему-то знал, что плечи её, несмотря на окружающий угар, сухие и прохладные, а волосы тонко пахнут смородиной. Или малиной? Он точно не помнил, но знал наверняка, что не куревом. Ещё хотелось сказать ей что-нибудь. Что-нибудь нормальное, даже обыкновенное. Чтобы она ответила, расслабилась. Улыбнулась, в конце концов… Но башка была неожиданно пустая, поэтому он только пялился и переминался с ноги на ногу.

— Свинти с прохода, убогий! — грубо пихнул его кто-то в спину.

Данила чуть не кинулся, с разворота в драку, но вовремя опомнился. Проглотив наезд, проводил взглядом двух бритоголовых, хозяйски вошедших в дверь, ведущую на кухню.

Не прошло и пяти минут, как они вышли. Тот, что шёл вторым, уютно устраивал под мышкой, прикрывая полой олимпийки, брикет, похожий на обмотанный газетой кирпич, а первый держал руку за спиной, под джинсовой курткой. Ствол.

Горячей, куражной волной ударил в голову адреналин. Бросил взгляд на стоящую на стойке чью-то бутылку шампанского, и пальцы сжались, предвкушая, как хватают её за горлышко…

В идеале бы — этого, с пушкой, пропустить чуть вперёд, и, рывком вклиниваясь между ними, вырубить бутылкой по затылку, а заднего — с ноги под челюсть, и к барной витрине… Затылком об пол, перехватить брикет — и в ту самую кухонную дверь, раскидывая по пути хлопушки. Служебный выход закрыт на ремонт, это Данила просёк заранее, но есть окно в сортире, в которое курят повара. Выгорело бы, точно!

Если бы не Маринка.

Едва не рыча от досады, проводил взглядом исчезающие в угаре танцпола спины. А, чёрт!

Дёрнул Маринку за руку и силой затолкал в кухонную дверь:

— Здесь жди, ясно? Здесь! Чтобы ни случилось!

Она растерянно кивнула, и он нырнул в дискотеку. Чирканул об примотанный к запястью черкаш первую хлопушку, кинул далеко вперёд. Три секунды — громкий хлопок, искры, дым, резкая серная вонь. Вопли, паника…

Чувака с брикетом — рывком за шею и на пол. Чиркнул вторую петарду, кинул. Три секунды — взрыв. Паника усилилась. Общее время заварухи — всего секунд двадцать. Отлично.

— Рыпнешься, и третья у тебя в штанах рванёт! Бабки гони!

Бритоголовый не стал спорить — яйца дороже денег…

— Всем лежать, руки за голову! — раздался крик от входа, и вот этого Данила точно не ожидал.

Девки завизжали ещё громче, и начался полный мандец. Непрерывно закидывая зал хлопушками, Данила рванул за Маринкой — а её нет! Кинулся туда — сюда, но как её найдёшь в этом аду?! Самому бы теперь выбраться.

Снял олимпийку, и на ходу надёжно приматывая ею брикет с деньгами к животу, кинулся в самую гущу толпы.

«Удача» — злачное местечко, здесь ещё и два — три года назад шоу с ментами случались с завидной регулярностью. Кто из посетителей залётный и попал в кутерьму случайно — те в шоке, конечно, а вот кто ходили сюда специально над ментами куражиться — те знают, что делать!

На улице народ как потревоженные тараканы разбегался во все стороны. Кому везло меньше — тех ловили и тащили к автозаку, кому больше — отбегали подальше и, улюлюкая в адреналиновом угаре, шли тусить куда-нибудь ещё. Данила, держась в тени кустов, взял направление за «Удачу», и уже благополучно скрылся в тени арки, когда увидел Маринку.

Она визжала и вырывалась, наощупь расцарапывая менту рожу, а он, со спины удушая захватом за шею, волок её к центральному входу, туда, где стоял переполненный автозак.

— Эу, руки от неё убрал! — на ходу стаскивая с себя футболку и наматывая её на голову, чтобы спрятать лицо, крикнул Данила. — Я тебе говорю, волчара!..

Глава 6

Отбежали всего на пару дворов, когда Маринку вдруг накрыла истерика. Хохотала, как сумасшедшая, так что ноги бессильно подгибались, а Данила волок её за руку дальше, понимая, что на этот раз искать будут глобально. Но она не могла идти, оседала на корточки и задыхалась от смеха. Глядя на неё, заржал и Данила, но он, в отличие от неё, понимал, чем чревато промедление.

Перекинул её через плечо и побежал дальше. Ещё через пару кварталов она вдруг замолотила его по спине:

— Пусти! Пусти, говорю, тошнит!

Прислонилась спиной к дереву, вытянула шею, дыша часто и глубоко. Но ничего, отпустило без экстрима.

— Пойдём, — снова потянул он её за собой.

А Маринка хрюкнула и зашлась в новом приступе смеха.

— Да не могу я, у меня это… Авария! — и вдруг высоко махнула ногой. Из-под коротенькой юбочки сверкнули трусики. Белые.

Данила машинально перехватил её ногу за щиколотку, положил себе на плечо. Легко. Вообще без усилий. Сглотнул, представив, как эту растяжку можно бы применить в деле… а потом дошло, что Маринка всего-лишь показывает ему босоножек с отломившемся каблуком.

— Отремонтируешь, пойду!

— Куда пойдёшь? — поглаживая гладкую голень, глупо спросил он, и сделал полшага навстречу. Бедро на плече упруго напряглось, но поддалось, поднимаясь ещё выше. Резиновая, блин. Так, наверняка, и вплотную подойти можно, вжать в дерево и… Кирей как-то хвастался, была у него одна такая… Низ живота резко скрутило от предвкушения.

— Да пофиг, если честно. Домой мне до утра всё равно нельзя, а больше некуда. И вообще… — лицо её вдруг мгновенно стало злым. — Я теперь свободная, что хочу, то и делаю! Так что, можно даже к тебе. Пофиг!

Резко отвернулась, но Данила успел заметить в её глазах слёзы.

— У тебя что-то случилось?

— Не твоё дело! — огрызнулась она. — Так что, отремонтировать можешь?

— Легко!

…Когда он окончательно отломал каблук от первого босоножка, Маринка озадаченно нахмурилась. А когда, в пару ударов об бордюр, отломал и второй, абсолютно целый — вскинулась:

— Эй, ты чего делаешь?! Ты…

— Обувайся!

— Их теперь только выкинуть! Ты нормальный вообще?

— Иногда. Обувайся, говорю, и пошли, если не хочешь чтобы тебя в ментуру сгребли.

Она тут же испуганно схватила изуродованные босоножки и, присев на корточки, суетливо завозилась с ремешками. Но вдруг обессиленно опустила руки.

— Думаешь, сильно я его?

— Не знаю. Мне никогда об бошку бутылку не разбивали.

— А вдруг он умер?

— Не думаю. Просто удачно попала. Да не парься, его наверняка сразу свои нашли. И спасибо, кстати, если бы не ты — сгребли бы меня. Если бы он меня ещё до этого не придушил. Сильный волчара оказался. Массой задавил.

Она уткнулась лицом в ладони.

— А если всё-таки умер?

— Ну… Работа у него такая. Нехрен было шлем снимать.

— Ты дебил? — вскочила она на ноги. — В тебе есть хоть что-то человеческое? Да он, похоже, обычный опер, а они не надевают шлемы! Максимум броник. Он вообще, наверняка, просто чёрный ход пас, пока ОМОН в зале шухерил!

— Надо же, какие глубокие познания в делах ментовских! А с хрена ли он тогда тебя схватил? На биндюжника ты не тянешь, а девочек-припевочек вроде тебя они обычно не шмонают.

Она сникла.

— Наверное, потому, что я из окна вылезала. Там, возле кухни. — Обречённо вздохнула. — Ну нельзя мне в милицию, понимаешь? Тем более, из ночного клуба!

Данила окинул её обалделым взглядом.

— Только не говори, что на учёте стоишь…

— Да прям! Причём здесь учёт? Просто если папа узнает… — осеклась, помолчала. — И это… Тебе тоже спасибо, что заступился. Я, если честно, уже думала что всё, конец мне.

— Тогда тем более пошли! — Схватил её за руку. — Мы всё равно ничего уже не исправим, а с повинной можно и утречком, на трезвую голову прийти.

— Я не пьяная! — возмутилась она и, оступившись на первом же шаге, рухнула в его объятия. Снова задрав ногу, уставилась на пристёгнутую к стопе подошву: та была формована под высоченный каблук, и теперь, с плоской пяткой, нос оказался загнутым вверх почти под прямым углом. — Ну и как в этом ходить вообще?

…А Данила видел только её голое бедро с красивым рельефом напряжённых мышц, и отчаянно хотел скорее оказаться в койке. С ней. На ней. В ней. И вообще, как пойдёт.

— Клёво ногами машешь, каратистка что ли?

— А то! И я, между прочим, знаю, как кадык ломать! Папа научил. Показать?

— Опять папа. Я, кажется, всё-таки начинаю его бояться!

— И правильно делаешь! — Сделала пару шагов и снова остановилась. — Блин, ну невозможно так ходить! Неудобно!

И Данила, зарычав от нетерпения, просто закинул её на плечо…

— Ой, киса! — едва войдя в квартиру, тут же засюсюкала Маринка. — Кс-кс-кс… Иди сюда, киса… — Подхватила Барса на руки, зарылась лицом в пузо. — Халосая ки-и-иса…

— Вообще, это кот.

— Да? — удивилась Маринка, и бесцеремонно задрала ему хвост. — И правда, кот! Да причём такой… — захихикала, — кинг сайз! Да ты мой холосий ма-а-альчик…