Глава 2

Надо мной вздымались лесные заросли, искорёженные и буйные, тёмная масса заскорузлых дубов и хвойных деревьев. Темнело быстро, и из глубин леса до меня доносились многочисленные перекликающиеся звуки: уханье сов, шёпот листвы, скрип ветвей… Шорох маленьких лап в кустарниках, а затем пронзительный крик пойманного животного.

«Здесь лучше не задерживаться», — подумала я, поправив сумку на плече. Стряхнув усталость, я полезла вверх.

Путь был крутой и утомительный. Переплетённые корни образовывали ступеньки. Впереди маячили утёсы, а обочина густо поросла колючим кустарником, но сама тропа виднелась вполне отчётливо. Значит, кто-то всё-таки здесь живёт. Я уже начала размышлять, не стала ли я жертвой продуманной схемы: может, кто-то решил заманить наивную служанку в эту глушь и ограбить её. Если так, интересно будет посмотреть на грабителей, которые проделали всё это ради содержимого моей сумки. В ней были все мои пожитки, то есть практически ничего: зубная щётка, кусок мыла, деревянная расчёска, которую мне подарили в тот день, когда я покинула приют. Друзья купили мне её перед отъездом, собрав все имевшиеся у них гроши, и булавкой нацарапали свои имена на костяной ручке. Помимо этого, в сумке была ещё поношенная ночная сорочка и воскресная шляпка с большим фиолетовым цветком. Если грабителям понравится шляпка, я спокойно её отдам.

К тому времени, когда я поднялась на вершину, солнце совсем скрылось. Луна, красная и ржавая, словно наблюдала за мной, выглядывая из-за снежных пиков. Я прошла под зловещего вида готической аркой с узором сплошь из переплетённых лоз и гоблинских лиц и тяжело поднялась по небольшой лестнице. Отсюда я могла как следует разглядеть дом. Это был не совсем замок, хотя у него имелись и башни, и укрепления, но дворцом или особняком его тоже нельзя было назвать. Скорее, это строение было всем сразу, но какие-то его части казались заброшенными, а другие — пострадавшими от пожара; здесь были величественные, причудливые, древние, языческие и странные элементы, — и всё это гротескно увито густым чёрным плющом. Горели только одно-два окна на верхних этажах, и занавески были опущены, из-за чего свет приобретал красный предупредительный оттенок.

Я поднялась по ступенькам, прошла мимо нескольких заросших кустарником террас и пересохшего фонтана. У входной двери я устало скинула с плеча дорожный мешок, пригладила пальто, поправила шляпу, сделала глубокий вдох, потом ещё один, для ровного счёта… Потом схватилась за большое медное кольцо, которое, согласно задумке архитектора, помещалось в носу у скалящегося огра с тремя зубами во рту.

— Прости, старина, — сказала я и стукнула огра кольцом по подбородку.

Звук вышел совсем не таким, каким я ожидала. Он напомнил мне колокольный звон, далёкий и печальный. Он прозвенел всего один раз, но даже деревья замерли, будто они тоже ждали того, кто покажется из-за дверей.

«Мне откроет дворецкий? Лакей? Или старая экономка со свечой в руке, которая будет освещать её морщинистое лицо?» У миссис Боливер я была единственной служанкой, поэтому плохо представляла, как обстоит дело в больших домах. Но чего-то я всё-таки ждала, а в итоге произошло самое что ни на есть ничего.

Я подождала. Зашла за угол, чтобы заглянуть в тёмное окно. Потом отошла назад, упёрла руки в бока и посмотрела вверх, на башни и крышу…

Я слышала, как за моей спиной скрипят деревья и ветви о чём-то перешёптываются на своём тайном наречии. Когда я резко обернулась, то, готова поклясться, что увидела среди листвы следящие за мной глаза, тёмные и холодные.

Как раз в тот момент, когда я уверилась, что совершила большую ошибку и уже собралась бежать назад с горы вместе со своей сумкой и умолять миссис Боливер взять меня обратно, до меня донёсся звук многочисленных отпираемых замков и отодвигающихся засовов, и в углу больших дверей открылась дверца поменьше. В темноте за ней повис зажжённый канделябр, бросающий свет на держащую его бледную пухлую руку.

— О! — сказал голос, по-видимому принадлежащий тому же существу, что и рука. — О, это вы! Входите, входите, быстрее!

Я с облегчением нырнула во тьму, и как только глаза привыкли к ней, увидела, что канделябр держит горничная. «Как и я!» — подумала я и сразу же вздохнула свободнее. Я улыбнулась ей, она в ответ улыбнулась и сделала реверанс. Раньше мне никто не делал реверанс. Не желая показаться грубиянкой, я тоже сделала реверанс. Горничная только хихикнула, но тут из теней выступил кто-то ещё и ткнул её в плечо. Это оказался очень высокий мальчик в чёрной форме с крестом, который делал её похожим на нечто среднее между формой солдата и облачением лакея.

— Миннифер! — зло прошипел он. — Тебе что, семь лет?!

— Всё в порядке, — сказала я, разглядывая их обоих. У мальчика были отрешённый вид и тёмные брови. Миннифер была низенькая и пухленькая, с маленькими блестящими глазами и каштановыми волосами, собранными в аккуратный узел.

— Мы очень рады, что вы пришли, — сказала Миннифер. — Надеемся, вам здесь понравится.

— Очень надеемся, — сказал мальчик очень вежливым и очень тихим голосом.

— Я Миннифер, — сказала девушка. — А это Брэм. — Она снова сделала реверанс, а Брэм поклонился, и оба вдруг напомнили мне деревянных марионеток в опрятных чёрных костюмах.

— Очень приятно с вами познакомиться, — сказала я, пожав им руки. — Я Зита.

Мне было интересно, когда я смогу познакомиться со своей семьёй. Конечно, больше всего мне хотелось увидеть родителей, но и на других родственников я тоже хотела посмотреть. У меня есть тёти, дяди и двадцать семь двоюродных братьев и сестёр разного возраста? Я на это надеялась. Но в доме было очень тихо…

Брэм и Миннифер продолжали скованно улыбаться, словно не знали, что со мной делать.

— Она, наверное, хочет есть, — краем рта прошептал Брэм. — У нас что-то оставалось после ужина.

— Или она хочет принять ванну, — сказала Миннифер, окинув меня взглядом. — Вы шли от самого Хакендена?

— Наверное, глядя на меня, можно так подумать, — сказала я, уже в который раз за этот вечер поправляя шляпу. — Но нет — я только поднялась на гору.

— Миннифер, — сказал Брэм, качая головой, — ты практически сказала, что она грязная.

— Я этого не говорила! Я предложила ей принять ванну! Это вежливость.

— Она просто редко думает головой, — сказал мне Брэм.

— А Брэм думает столько, что иногда забывает, как дышать, — сказала Миннифер. — На самом деле, как только вы узнаете нас поближе, то скоро поймёте, что мы все несносные. А теперь — как насчёт еды и ванны, а потом…

Я с нежностью смотрела на них обоих, как вдруг на площадке лестницы раздался ещё один голос. К нам спускался шар света от керосиновой лампы, и я только теперь увидела, в каком огромном зале мы стоим. Мраморный пол был поделён на чёрно-белые квадраты, как шашечная доска. С потолка свисала люстра в виде стаи ворон, нападающих на змею. По стенам висели выцветшие гобелены, на которых отряды мужчин и женщин в чёрных плащах и остроносых ботинках строем шли через леса и переходили вброд реки. А на площадке лестницы стояла женщина, в руке она держала лампу, и свет падал ей на лицо. Она была очень-очень бледна. На пальцах у неё сверкали многочисленные драгоценные камни, и руки походили на какие-то длинные отростки разноцветных грибов. Её золотисто-каштановые волосы были завиты в блестящие кудри, а глядя на её платье из синего шёлка, тёмное и пышное, я сразу подумала о бурунах на вечерней реке. Я не могла сказать, сколько ей лет — ничто в ней не намекало на её возраст, и это сбивало с толку, — и пока она стояла на площадке, грациозно опершись рукой на перила, я подумала, что она очень похожа на изящную кошку.

— Никаких ванн, — холодно сказала она прекраснейшим голосом из всех, какие я когда-либо слышала. — И поесть она может в комнате. Не нужно разводить суматоху. Мистер Гренуй будет здесь завтра утром, чтобы разрешить эту… досадную ошибку.

Ошибку?! У меня внутри что-то оборвалось. По тому, как она на меня смотрела, я поняла, что «досадная ошибка» — это я, стоящая перед ней в стоптанных ботинках и залатанном пальто.

— Добрый вечер, мадам, — сказала я, вскинув подбородок. — Я не хотела вам мешать и прошу прощения, что пришла так поздно, но…

— Поздно? — переспросила леди, спорхнув с лестницы и скользя ко мне по мраморным плитам. — Неужели? Все эти годы мы ничего не слышали о Зите, а теперь девочка, утверждающая, что это она и есть, на всех парах прилетает к нам, как только появляется возможность унаследовать замок? Слишком пунктуально, я бы сказала. — Она наклонилась ко мне так близко, что я чувствовала цветочный запах пудры у неё на щеках. — Я буду с тобой совершенно откровенна: либо мистер Гренуй идиот, либо ты лгунья, — двумя длинными изящными пальцами она взяла меня за подбородок. — Да и выглядишь ты как горничная!

— Я и есть горничная, — ответила я, вывернувшись из её хватки. — Но у меня есть письмо, и меня зовут Зита, как в нём и написано. — Я вытащила из кармана письмо и показала ей.

Взгляд леди остановился на чёрной печати: