Стефани Бюленс

Неудобная женщина

Книга посвящается тем, кто в душе воин и верит в настоящую дружбу.

Полу Уорду, Уильяму Ларсену, Витторио Карелли — за наши совместные слезы, смех и бесконечную борьбу за счастье, Рошин и Раману Чавла — за безграничную щедрость, а также моей сплоченной семье — родителям, Люку и Бернадетт Бюленс, моей сестре и братьям — Полин, Грегуару, Матье, их женам — Сесиль и Флоранс и их детям — Матису, Александру, Лоле, Луисону и Тому.

Весь мир может стать твоим врагом, когда теряешь то, что любишь.

Кристина МакМоррис

«Мост багряных листьев»

Пролог

Он был воплощением силы — мощные руки, могучая шея, крепкие ноги, — и сила эта увлекала меня за собой в глубины океана. Зажатая в кольце его рук, я не могла сопротивляться его воле — так море подчиняется луне. Но страха не было.

И тут вдруг он замер и потребовал: Отцепись от меня.

А я только крепче сцепила руки на его шее.

Он указал на лодку.

Плыви!

Лодка была так далеко, а волны — такими высокими.

Я вцепилась в него изо всех сил, но тщетно. Он играючи развел мои руки, словно они были не тяжелее нити.

Плыви, повторил он и вытолкнул меня на открытую воду.

Я погрузилась с головой, но затем вынырнула.

Плыви к лодке, Клэр, приказал он.

Ослушаться было невозможно.

И я поплыла.

Вокруг меня яростно вздымались волны. В них было нечто зловещее. Им ненавистен был мой страх. Я оглянулась в надежде, что он плывет за мной. Но он не двигался, по грудь в бушующей воде.

Меня окатило пенистой волной. Захлебнувшись, я сделала судорожный вздох и закашлялась. Ноги перестали колотить по воде. Руки отказывались грести. Тяжело, будто камень, я пошла ко дну.

И тут над головой что-то вспыхнуло — солнечный луч на поверхности воды. Я устремилась к нему, жадно загребая, и наконец выплыла. Я часто и тяжело дышала. Воздуха не хватало.

Я огляделась — теперь-то он наверняка спешит мне на помощь. Но он не сдвинулся с места.

Вода тянула меня вниз, словно вознамерилась поглотить меня. Поддаваться было нельзя. Я заработала ногами, и с каждым толчком продвигалась чуть-чуть дальше.

Гребок, еще один и еще один — каждый дюйм давался с невероятным трудом.

Но вот наконец и лодка.

Я подтянулась, схватилась за борт. Еще рывок. До цели оставалось всего ничего. Я сделала глубокий вдох и приготовилась к последнему рывку. Раз. Два. Три. Вперед!

Что-то ухватило меня за ноги под водой. Я пригляделась. Чужие руки держали мои щиколотки и тянули вниз. Это был отец.

Внезапно раздался крик:

— У вас все в порядке?

К нам приближалась другая лодка, на носу сидел старик.

— Все хорошо, малышка?

Отец, похоже, это услышал. Он отпустил меня, всплыл и фальшиво рассмеялся.

Но его глаза говорили правду.

Часть I

Клэр

1

На рассвете я вижу нечеткий, ускользающий сон.

Это мое воспоминание, но теперь в нем есть нечто голливудское. Словно сцена из слащавого романтического кино — что-то в стиле «Робин и Мэриан» [Фильм 1976 года с Шоном Коннери и Одри Хепберн в главных ролях.].

Я стою посреди бескрайнего зеленого луга. Мне лет двадцать пять.

Лето.

Ярко светит солнце. Тепло.

Ветерок колышет траву, а сзади ко мне прижимается мужчина.

Я чувствую тепло его тела, его дыхание щекочет мне шею.

— Не шевелись, — говорит он.

Он берет мою руку и кладет ее на лук.

— Тяни ко мне, — говорит он.

Он медленно отводит назад наши руки, и тетива натягивается.

— Теперь замри, — говорит он, когда натяжение достигает предела.

На несколько напряженных мгновений мир сжимается до одной неустойчивой точки.

Он говорит:

— Давай.

Я отпускаю тетиву, и стрела летит к мишени.

Но поразить ее она не успевает: сон обрывается, и до меня доходит, что это был не фильм о Робин Гуде и Мэриан. Это были реальные Макс и Клэр.

Нас окружал не пышный зеленый луг, а пустыня.

И в руках у меня был не лук, а пистолет.

* * *

Двумя часами позже в ванной я разглядывала свое отражение. В запотевшем после утреннего душа зеркале все казалось размытым, но постепенно в нем начали проступать мои черты.

Словно бы я медленно поднималась сквозь толщу воды — и в конце концов выбралась на поверхность.

Вот она — Клэр Фонтен.

Ничего необычного. Просто женщина, которая собирается на работу.

Притворяться так просто.

* * *

Накинув после душа халат, я прошла в кабинет и включила компьютер. Я не устанавливала за Сайоном маниакальной слежки, но старалась не упускать его из виду. Я настроила оповещения на его имя, и пару дней назад пришла новость о помолвке.

Перепроверить не помешает. Я зашла в Интернет и увидела фото.

Саймон победно улыбается — он уверен, что свежий трофей уже у него в руках. Шарлотта, его невеста, — она и не подозревает, что уготовило ей будущее. Десятилетняя Эмма, ее дочь.

Он снова это сделает.

Нельзя забывать о том, кто он. Я вбила имя Саймона в поисковике и выбрала раздел «Картинки».

На экране выстроилась стена из фотографий:

Саймон в смокинге на благотворительных мероприятиях.

Саймон играет в гольф со звездами, политиками и бизнесменами.

Саймон вручает и получает награды от городского совета.

Альтруист Саймон с лопатой в руках участвует в закладке центра искусств, который будет носить его имя.

Его богатство бросается в глаза.

Вот Саймон стоит на пороге своего огромного дома, вот он прислонился к своему дорогому автомобилю, а вот он за штурвалом собственной яхты.

Этим он вскружил мне голову? Этой показной роскошью?

Если так, то я виновата вдвойне.

Но какой толк ворошить прошлое, сожалея о том, что его истинное лицо открылось мне слишком поздно?

Я подумала об Эмме.

Светлые волосы.

Голубые глаза.

Невинная и доверчивая.

Все, как любит Саймон.

* * *

Я собиралась к первому ученику, когда зазвонил телефон. На экране высветилось имя Саймона.

Это было ожидаемо, но отвечать не хотелось. В конце концов я ответила отрывистым:

— Да?

— Поверить не могу, что ты это сделала, Клэр.

Голос ровный — эмоции под контролем, он все всегда держит под контролем. На заднем фоне послышался всплеск, и я тут же представила, как он стоит на носу яхты, одетый в морском стиле. Синяя куртка с медными пуговицами. Белые брюки и кеды. Фуражка с золотым значком. Яхте он дал говорящее название — «Девочка моя».

— Клэр? Ты там?

Я промолчала, и он заговорил как юрист, дающий ценный совет. Он опытен и невозмутим, к такому человеку нельзя не прислушаться.

— Это письмо было совершенно неуместным, Клэр. Твои обвинения, как всегда, беспочвенны.

Я могла бы предоставить доказательства — такие, к каким он привык, предъявить ему иск, будто мы в суде, но тогда он загонит меня в угол. Он начнет ловко отбивать каждый мой довод. Я занервничаю и потеряю терпение. На меня нахлынут злость и чувство бессилия, а он на другом конце провода будет самодовольно ухмыляться.

Некоторые женщины действуют под влиянием гнева. Они хватают монтировку и идут к машине мужа. Разбивают ветровое стекло, вдребезги разносят фары, оставляют вмятины на металлическом корпусе.

Если бы женскую ярость было так легко утолить, на дорогах просто не осталось бы машин.

Хамелеон Саймон тем временем превратился в психолога. Прямо как в телешоу — внимательный, чуткий, отзывчивый и полный сострадания.

Он говорил о чувстве вины, которое «разъедает меня», о «проблемах с доверием», о моих «оскорбительных подозрениях».

Затем переключился на нашу совместную жизнь.

Жаль, что все так закончилось, — тому виной мое «тяжелое наследие»: это он о том, как мой отец пытался меня утопить. Саймон нисколько мне не верил и, скорее всего, втайне крутил пальцем у виска: первая бредовая выдумка Клэр.

Если, конечно, ему не лень было поднять руку.

Может, ему и насмешки было для меня жалко.

— Я по-прежнему беспокоюсь о тебе, — сказал он. — Правда.

Это не так. Развод стирает все.

К сожалению, меня он стер недостаточно тщательно.

Я появилась снова, как застарелое пятно.

— Клэр, прошу тебя, это всего лишь трагическое стечение обстоятельств.

Его голос доносился словно издалека — воображение унесло меня прочь. Моей дочери Мелоди сейчас двадцать один, она только что окончила колледж. В этом альтернативном будущем она просит меня не волноваться по пустякам: «Ой, мам, ну ты типичная МО» — сокращение от «мать-одиночка». Затем сцена из прошлого: Мелоди снова восьмилетняя девчушка, играющая на берегу. Море сверкает в лучах солнца. Она зовет эти отблески бриллиантами.

Конечно, это странно — вот так перемещаться из прошлого в будущее, от реальности к иллюзиям. Иногда я «вспоминаю» будущее, как если бы оно случилось на самом деле. Прошлое и будущее смешиваются, словно краски на палитре художника. В такие моменты нереальным кажется только настоящее.

Для Саймона это очередное доказательство моего безумия. Так ему легче будет выстроить линию защиты.