Стефани Лебон

Время решений

Пролог

— Приятного путешествия, мэм! — Хозяин бензоколонки взмахнул на прощание рукой.

— А вам… вам светлой Пасхи, — рассеянно улыбнулась молодая женщина, вспомнив вдруг о предстоящем празднике.

Резко нажав на газ, она стронула с места старенький «олдсмобил» и с укоризной покачала головой: ты и забыла, дурочка, по какому поводу в гости отправилась. У тебя сейчас не «Христос воскресе!» на уме, а «Господи, помилуй!».

Миновав каньон Гранд-Кули, «олдсмобил» встроился в редкую цепочку автомобилей и не спеша покатил по магистрали, ведущей к канадской границе. Движение было спокойное — казалось, красоты здешних мест заставляют людей замедлить бешеный темп жизни. Горы и долины, проснувшиеся после зимней спячки, завораживали взгляд готовым вот-вот зазеленеть весенним нарядом.

За мостом через реку Оканоган появился предупреждающий дорожный указатель: «Сноувилл — 165 км. До поворота — 500 м». Ну вот, зябко поежилась путешественница, до встречи с юностью осталась пара часов.

Перестроившись в правый ряд, она выехала по бетонной эстакаде-развязке на старое шоссе, уходящее узкой полоской на северо-запад Каскадных гор. На их далеких вершинах еще поблескивали под солнцем снежные шапки. Конечно, настоящая весна приходит в эти края чуть позже, но и сейчас не так уж и холодно. И озноб не от прохладной погоды — ты просто боишься, Фейс Хайленд. Женщина нервно сжала руль. Ты похожа на преступника, которого, несмотря на страх, какая-то неведомая сила тянет на место преступления. Вот и тебя она потянула туда, куда и носа совать бы не следовало. Нашелся-таки удобный повод: давняя подружка в гости пригласила — приезжай, дескать, на Пасху, вспомним юные годы, воскресим прошлое.

А зачем его воскрешать?

Воспоминание о той, семилетней давности, безобразной выходке до сих пор обжигает стыдом. Как же ты обидела и унизила близкого человека, сколько бед и тревог доставила родным и знакомым! Потому-то и не спешишь в родной Сноувилл, тащишься, как на заклание. Нога так и тянется к тормозу — то машину заправить надо, то выпить кофейку…

Встряхнувшись, женщина решительно нажала на газ.

Петляя по долине, зажатой горами, дорога постепенно уходила вверх. Яркое весеннее солнце спряталось за тучами, стало прохладнее, и Фейс прикрыла ветровое окошко. Ей даже показалось, что на лобовое стекло липнут белые мухи и тут же тают. Перед одним из поворотов она нажала на тормоз и похолодела — педаль утонула. Автоматически качнув ее ступней пару раз, женщина сумела все же притормозить и не выскочить на встречную полосу, не залететь в кювет. Достав из сумочки бумажную салфетку, она промокнула на лбу холодный пот.

Фейс поехала медленнее, время от времени проверяя тормоз. Догнавший ее джип, посигналил — уступи, мол, дорогу — и неожиданно пошел на обгон. Поравнявшись с «олдсмобилем», водитель обгонявшей машины недовольно прокричал что-то. Прильнув лицом к боковому окошку, Фейс показала мужчине язык и тут же, смутившись, обругала себя. Когда же ты, черт возьми, повзрослеешь?! Ничему-то жизнь тебя не научила. Живешь все в том же мире бесшабашных чувств и дерзких детских выходок. А пора бы уже остепениться. Видно, человек, которого ты так боялась и еще пуще боишься теперь, был прав, постоянно наставляя тебя на путь истинный. Не зря он командовал тобой, чувствуя ответственность за все твои поступки. А ты — безалаберная личность…

Смотри внимательней вперед, одернула себя Фейс. Тормоза барахлят, а сейчас будет крутой спуск в Сноувиллскую долину. И моли Бога, чтобы успела вовремя добраться до городка. Уже целые рои белых мух бьются о лобовое стекло. Наверное, вот-вот повалит снег…

1

Народу в маленькой церкви было полным-полно. В предвкушении торжественного события — бракосочетания Фейс Хайленд и Арни О'Грэди — собрались все сливки общества Сноувилла, небольшого городишка на севере штата Вашингтон.

Когда смолкли звуки органа, исполнившего величественный прелюд, под сводами с цветными витражами настала благоговейная тишина. Взоры прихожан выжидательно обратились в сторону жениха.

О'Грэди, красавец-великан, стоял перед алтарем, возвышаясь над паствой, как Гулливер над лилипутами. И дело было не только в огромном росте, массивных плечах и скульптурно очерченном профиле — при взгляде на Арни любой мог ощутить его непреодолимую силу, умение повелевать людьми.

— Вот и невеста. Опаздывает, как всегда, — обернулся он к шаферу.

Тот смущенно пробормотал:

— А она… гм… хорошенькая, Арни.

— Да уж, — мрачно согласился жених, словно облик избранницы вызывал в нем ассоциации не с прекраснейшей из женщин, а скорее с крестом, который ему предстояло отныне стоически нести.

Орган снова заиграл, приветствуя прибывшую невесту, и единственная ее подружка, поправляя свадебную фату, улыбалась Фейс.

После секундного колебания та обернулась к седовласому мужчине, стоявшему рядом с ней с гордой улыбкой на лице.

— Ну, идем, дедушка, — прошептала она.

Кивнув, он слегка пожал ей руку, и они чинно двинулись по проходу к бесстрастно ожидавшему их мужчине в черном.

Не похож он на жениха, сгорающего от нетерпения, с отчаянием подумала Фейс. Однако теперь это ее судьба. О'Грэди женится на ней просто из чувства симпатии, семейной дружбы, да еще его несокрушимого убеждения в том, что он живет на этой земле, чтобы беречь ее, подружку юных лет, от всяческих бед.

Мелодия отдалась гулким эхом под куполом и стихла. Фейс встала рядом с Арни, он же позволил себе окинуть ее беглым критическим взглядом, как будто ни манеры невесты, ни ее лазоревое свадебное платье не вызывали его безоговорочного одобрения. На секунду девушка засомневалась: может, следовало выбрать более традиционный наряд? Но она тут же отогнала эту мысль. Какая разница? Ничто сейчас не имело значения, оставалось лишь пережить нереальность этой церемонии, которая навеки свяжет ее с Арни О'Грэди — идолом ее детства, деспотом девичества, а теперь, в тяжелую годину, и единственным спасением.

Однако видеть в Арни, перед которым она всегда испытывала благоговейный ужас, лишь спасение — Фейс приходилось через силу. Он был слишком властным — просто приказал ей выйти за него замуж, когда увидел, что ей некуда больше деться. И сейчас она могла испытывать по отношению к нему лишь благодарность, смешанную со страхом. Оставалось сделать последний шаг.

Судорожно сглотнув, Фейс попыталась изобразить на лице беспечную улыбку. Арни улыбнулся ей в ответ, однако это не утешило девушку — она тут же решила, что только ради нее он сделал предельно хорошую мину при той пренеприятной игре, которая им предстояла.

Шепот в зале стих.

— Возлюбленные братья и сестры, мы собрались здесь, перед лицом Господа… — забормотал преподобный Теренций Перегрин.

Дедушка Фейс громко прочистил горло, и на мгновение внучке показалось, что он хочет передать ее жениху еще до завершения церемонии.

Преподобный Теренций, покачав головой, продолжал:

— …соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака… этот священный союз… если кто-то из вас может сообщить что-то, что делает этот союз невозможным… — Слова, ради которых и устраивают церемонии бракосочетания, неостановимо лились из уст преподобного. Невеста и жених стояли, уставившись прямо перед собой, словно никого и ничего не замечали.

Впрочем, это было не совсем верно. Фейс слишком ясно ощущала присутствие Арни. Да и как иначе? Малейшее движение его тела напоминало ей, где она проведет сегодняшнюю ночь. И ее собственная плоть инстинктивно отзывалась, что можно было списать отчасти на возбуждение, несмотря на неподдельный ужас, владевший девушкой: все эти годы, что они провели рядом, взрослея, она и мечтать не смела об Арни как о возлюбленном. Он был слишком властен, слишком уверен в собственном умении управлять всем вокруг. А временами, когда она нарушала его правила, он командовал и ею.

— Согласен ли ты, Арни О'Грэди, взять эту женщину себе в жены и быть верным лишь ей, пока вы оба живы?

— Да. — Глубокий, сильный голос Арни, прозвенев в наступившей тишине, вызвал шепот одобрения.

— Согласна ли ты, Фейс Хайленд, взять этого мужчину себе в мужья, дабы жить вместе по воле Божьей, в священных узах брака?

— Нет! — прокричал голос из угла церкви. — Не будет она жить с ним! Фейс, остановись, не делай этого.

Паства сделала единый вдох и погрузилась в недоуменное молчание, наблюдая, как молодой человек, одетый в черную кожаную куртку и с мотоциклетным шлемом под мышкой, бежал по проходу. Схватив невесту за руку, он отчаянно выкрикнул:

— Фейс, ты не можешь выйти замуж за него! Только за меня!

— Слава Богу, не на белом коне. И без меча, — протянул Арни. Его лицо окаменело, но он казался поразительно спокойным. Невеста ничего не сказала. Силы покинули ее, сердце прыгало в груди, и она не была уверена, что устоит на ногах.

— Фейс, — воскликнул парень, — ответь же мне!

— Она не в состоянии, — холодно произнес Арни. — Из-за твоего прямо-таки своевременного появления она лишилась дара речи.

— Нет, — подала голос Фейс, — я… я могу говорить.

— Хорошо, — сказал Арни. — В таком случае, пока ты не моя жена, боюсь, тебе придется принять решение. Надо на ком-то все же остановиться. Стыдно отменять такую великолепную церемонию.

— Но… — Фейс закусила губу, вонзила ногти в ладони.

Говорить-то она способна, но что же сказать? Если бы Роберт появился на несколько секунд позднее, она стала бы женой Арни. На благо, а может, и во зло. Но теперь у нее появился выход. О'Грэди предложил ей самой принять решение. И хотя ему вряд ли понравится, если она оставит его прямо здесь, на глазах у всего городка, ей было до боли ясно, что он женится на ней лишь потому, что считает это своим долгом. Его всегда отличало обостренное чувство долга…

— Арни, — наконец выдавила она, — тебе ведь все равно, выйду я за тебя замуж или нет? Так?

Фейс всматривалась в синие, как лунная ночь, глаза, которые всегда видели ее насквозь, ища в них намек на нежность, на то, что это не так. Но вместо ответа он вдруг улыбнулся той самой неизменной улыбкой — кривая и злорадная насмешка над самим собой! — в юности вызывавшей у нее страстное желание обнять его. Но сейчас она бы не осмелилась…

— Конечно, мне не все равно, — ответил он. — Женитьба, особенно на тебе, — не тот поступок, который я позволил бы себе совершить по ошибке. Но, в конце концов, этот юный рыцарь — отец ребенка, которому я собирался дать свое имя. — Окинув уничижительным жестким взглядом коренастую фигуру пришельца, он резко спросил: — Отчего же ты так внезапно передумал?

— Я люблю ее. — Вид у Роберта был испуганный, но искренний, и он мелодраматично прижал руку к сердцу.

— Понятно, — буркнул Арни, вперив брезгливый взор в соперника. — Похоже, ты пришел в себя. — Он обернулся к Фейс: — Ну, теперь, коли уж им овладело такое непоколебимое намерение, не вижу причин, почему бы ему не позаботиться о тебе. Это его право и безусловно его ответственность — даже если «невеста согласилась, а рыцарь припоздал». — Подняв руку, он коснулся ее подбородка. — Но будь я проклят, Фейс, если приму решение за тебя. На сей раз, милая, решай сама.

Фейс безмолвно уставилась на насмешливого, уверенного в себе мужчину, который только что подтвердил свою готовность передать ее другому. Глаза его были полуприкрыты веками, но ей и не надо было их видеть: она прекрасно понимала, что Арни никогда не рвался стать ее супругом. Он был суровым человеком, с годами стал еще неприступнее, но был готов взять на себя заботу о женщине, которую, очевидно, по-прежнему считал бездумным капризным ребенком.

Она видела перед собой аккуратно подстриженные каштановые волосы, классически прямой нос, иссиня-черные глаза, которые ей ни разу не удалось обмануть. Арни был красив, как языческий бог, но в данный момент его решительные, удивительно чувственные губы влекли ее, как мед муху. А его взгляд, обращенный на Роберта, был взглядом человека, заметившего на полу таракана, ускользнувшего от взора бдительной церковной прислуги… Однако он позволил бы ей выйти замуж даже за это вредное насекомое, если бы только был уверен, что оно сможет о ней позаботиться.

Короче, ему все равно. Он совсем не похож на мужа, готового разделить заботы и обязанности с супругой. Как знать, не принесла ли ему эта неожиданная развязка облегчения… А этот его тон! Он разрешал ей выйти не за него, а за Роберта, как если бы речь шла о передаче сомнительных акций.

Фейс опустила глаза. Она не могла больше смотреть на Арни. Он не хотел ее и предложил жениться на ней лишь из чувства долга, да еще потому, что привык постоянно приводить в порядок ее дела.

И Фейс медленно обернулась к другому мужчине, стоявшему поодаль. К ее веселому, любящему, легкомысленному красавцу Роберту. Ее любовнику, чьи длинные светлые волосы так шли к очаровательной мальчишеской улыбке. К Роберту, который никогда не хмурился, не выражал своим видом неодобрение, не произносил ничего вроде «перестань хихикать и веди себя прилично». К человеку, который покинул ее, когда она так в нем нуждалась, и вдруг вернулся, чтобы сделать ее своей женой.

Видимо, все эти мысли промелькнули в ее глазах, потому что внезапно во взгляде Роберта появилась мольба, а губы задрожали, как у маленького мальчика.

— Я люблю тебя, Фейс, — пробормотал он. — Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста… выходи за меня замуж.

Невеста в последний раз украдкой глянула на Арни. Никакого намека на то, что ему будет жаль, если она оставит его.

Фейс обернулась к Роберту:

— Я прощаю тебя.

Иначе она поступить не могла.

Арни, казалось, знал, каким будет ее решение. Чувствуя одновременно облегчение, обиду и виноватое смятение, Фейс наблюдала, как ее несостоявшийся супруг безразлично уставился на высокий потолок с росписью, а на лице его не было и следа страдания или разочарования — одно раздражение, которое случается из-за внезапной смены планов.

Наконец он повернулся к ней:

— До свидания, Фейс. — Сказано это было спокойным и решительным тоном. Арни улыбнулся своей ослепительной и насмешливой улыбкой. — Веди себя прилично. — И быстро добавил, обращаясь к Роберту: — Береги ее. Забот у тебя будет полон рот.

Небрежно чмокнув Фейс в щеку, он решительно зашагал к выходу.

Десять минут спустя Фейс Хайленд стала миссис Роберт Броуди. Она не знала, остался ли Арни в церкви, чтобы наблюдать, как его невесту объявят женой другого. Ей было не до того, она смотрела затуманенными глазами на улыбающегося юношу, который вернулся, будто принц из сказки, чтобы спасти ее от вынужденного замужества.

Итак, ей не суждено стать женой сурового властного человека, всю жизнь обращавшегося с ней так, как мог бы относиться к шаловливой сестре любящий, но строгий старший брат. Но скажи ей кто даже неделю назад, что она ощутит хотя бы легкую боль сожаления от того, что не выйдет замуж за Арни О'Грэди, она бы, наверное, рассмеялась.

Почему же ей внезапно захотелось плакать?

Пересилив себя, Фейс улыбнулась супругу дрожащими губами. Все к лучшему. Конечно, к лучшему. Для нее, для Роберта, признавшегося, что любит ее, и, конечно, для О'Грэди, вовсе не хотевшего на ней жениться.

2

Снег, залетевший вместе с Фейс в вестибюль кафе, кружился вокруг нее ледяными белыми хлопьями, пока она не захлопнула за собой дверь.

Внутри было тепло, отдавало запахом мыла и кедра. Откинув капюшон синей парки, Фейс прошла к стойке, ощутив на себе любопытные взгляды. Мужчины, сидевшие за столиками, не скрывали своего возбуждения, тихонько толкая друг друга локтями.

Итак, в Сноувилле ее не забыли. Видно, у них после того случая мало было скандалов. Фейс тяжело вздохнула: она-то надеялась, что за семь лет давнюю историю затмят более актуальные темы. Похоже, что это не так.

— Фейс Хайленд! — воскликнул седовласый старец, который напоминал вековой узловатый дуб. — А ты ничуть не изменилась.

Это была неправда. Фейс заметно похудела, а ее прямые белокурые волосы с непокорными завитками с годами обрели темный медовый оттенок. Но, очевидно, ее внешность изменилась не настолько, чтобы обмануть обитателей этой тесно спаянной общины на самом севере Каскадных гор.

— Да, — ответила она старику. — Это я. Как поживаете, Монтегю?

— Лучше не бывает.

Взгляд старика неотступно следовал за ней, пока она с напряженной улыбкой пробиралась к полукруглой стойке, занимавшей почти всю дальнюю стену. Она чувствовала, как десятки глаз сверлят ей спину, — и глаз явно не дружеских. Развалившиеся за столами посетители ничем, в сущности, не отличались от старомодных деревенских старейшин, а уж те-то, разумеется, никак не могли оправдать легкомысленные и бедовые выходки девчонки, какой она была до того, как вышла за Роберта. Наверное, ей не в чем было их винить — тем же взглядом они бы провожали оленя, неожиданно выскочившего из чащобы… Но все равно откровенное любопытство раздражало.

Лишь усевшись на высокое сиденье, она заметила человека с чашкой кофе, сидевшего у другого конца стойки. Молодой, хорошо сложенный мужчина с худым смуглым лицом повернул голову в сторону зала.

Фейс ахнула. Не может быть. Этта говорила, что его давно никто не видел в Сноувилле. Она отвернулась, затем снова посмотрела на сидевшего мужчину, не веря глазам, надеясь, что ей показалось. Это, должно быть, привидение — во всяком случае, не Арни О'Грэди.

Она заставила себя всмотреться пристальнее, и сомнений не осталось: человек, на которого она таращилась во все глаза, — не привидение. Призраки не носят дорогие темно-синие пуловеры и не выглядят столь притягательно. И еще у призраков не бывает таких четко очерченных губ.

Фейс хорошо помнила эти губы. Они никогда не целовали ее всерьез, но в течение тех сумбурных, похожих на сон недель она думала, что вскоре это случится…

Конечно, теперь он смотрелся куда более зрелым мужчиной, а его темно-каштановые волосы стали намного длиннее. Но ошибки быть не могло — достаточно взглянуть на это волевое, даже несколько агрессивное лицо, на густые ресницы, затенявшие иссиня-черные глаза, как всегда, пронизывающие собеседника насквозь.

— Вот-те на! Неужели это пропавшая невеста из провинции? — добродушно протянул Арни. — Привет, Фейс. Приехала домой на Пасху?

Она покачала головой и ответила неровным, чуть хриплым голосом:

— Да, но теперь я не могу тут остаться.

Он поднял брови — когда она была подростком, ее это пугало.

— Вот как? Надеюсь, не из-за меня?

Фейс покраснела. Она изо всех сил старалась не подать виду, что взволнована, хотя у нее и были причины переживать из-за своего поступка тогда, в церкви. Вряд ли они оба смогут это забыть.

— Нет, — ответила она, раздраженная собственным смущением. — Конечно нет. Не льсти себе, Арни. Я приехала провести Пасху с Эттой и ее семьей. Но стоило мне добраться сюда, как они все заболели ветрянкой.

— Этта? — Арни побарабанил пальцами по стойке. — А, да, молодая леди в желтом, она была подружкой на нашем несостоявшемся венчании?

— Да, — кратко ответила Фейс.

— И у нее ветрянка?

— У нее, у мужа и у обоих детей. Поэтому я не могла остановиться у них.