— Нет, — проговорил Уиттиком, но без прежней убежденности.

— Да, — поддержал Эдгара Вейн. — Если бы вы спросили, я или Гришем рассказали бы вам о том, что подвал был засыпан более ста лет назад. Под плитой вы нашли бы только землю.

Неожиданно глаза Уиттикома стали стеклянными.

— Полагаю, Колби, настало время для извинений, а? — съязвил Генерал.

Уиттиком заморгал и вдруг надменно вскинул голову:

— Не вижу в своих поступках ничего предосудительного, во всяком случае, по стандартам этого общества! — Его лицо исказила злобная гримаса. Он презрительно взмахнул рукой. — К примеру, миссис Агата Чедуик прилагает все силы к тому, чтобы пристроить свою безмозглую дочку и сынка, у которого мозгов не больше, чем у сестры. А Эдмонд Монтроз, поэт и драматург, который так ничего и не написал? А вы, Генерал, а? — Он бросил на него испепеляющий взгляд. — Генерал без войска! Да вы же были просто главным сержантом в пыльной казарме! Не следует забывать и мисс Эдит Суитинс, такую милую, такую кроткую. Нет! Не забывайте ее, а также и то, что она якшается с Эдгаром, неучем от истории, и думает, будто никто об этом не знает! И это в ее-то возрасте! — Уиттиком просто сочился ядом. — И наконец, — громко произнес он, — мисс Пейшенс Деббингтон, племянница нашей уважаемой хозяйки…

Бум! Уиттиком пролетел пару ярдов и рухнул на пол.

Пейшенс схватила Вейна за ту руку, которой он нанес удар, и взмолилась о том, чтобы у Уиттикома хватило ума остаться лежать на полу. Она чувствовала, как напряжен Вейн. Если Уиттиком дурак, то он полезет в драку — но тогда уж Вейн прикончит его.

Очухавшись, Уиттиком замотал головой и потер подбородок. И поморщился.

— На меня напали! — прокаркал он, оглядывая столпившихся вокруг него людей.

— Возможно, это еще не конец, — предупредил Вейн, но в этом не было надобности, так как было достаточно взглянуть на его лицо, суровое, как скала, и непреклонное.

— Он ударил меня! — воззвал к присутствующим Уиттиком.

— Разве? — Эдмонд спросил удивленно. — Я ничего не видел. — Он взглянул на Вейна. — Будьте любезны, сделайте это еще раз.

— Нет! — испуганно заорал Уиттиком.

— Почему нет? — поинтересовался Генерал. — Хорошая взбучка пойдет вам на пользу. Вправит мозги. А мы посмотрим и проследим. Чтобы все было по честному. Чтоб не били ниже пояса.

В глазах Уиттикома был ужас. Он оглядел всех и ни в ком не увидел ни капли сочувствия. В другой ситуации все бы посмеялись над его нелепым видом. Но сейчас никому не хотелось смеяться.

Уиттиком опять взглянул на Вейна, судорожно сглотнул и, всхлипнув, попросил:

— Не бейте меня…

Вейн, прищурившись, смотрел на него, а потом сокрушенно покачал головой. Расслабившись, он отошел в сторону.

— Трус, — бросил он через плечо, — до мозга костей. Вердикт был встречен одобрительными возгласами. Протолкавшись через толпу, Дагган сгреб Уиттикома за ворот рубашки.

— Я запру его в подвале, хорошо? — обратился он к Вейну.

Вейн посмотрел на Минни. Та лишь кивнула. Элис проводила брата мстительным взглядом, рассмеялась и помахала ему:

— Пошел прочь, братец! Все эти месяцы ты мечтал заглянуть в подвал — вот и наслаждайся! — Она ехидно захихикала.

Агата Чедуик тронула Минни за руку.

— Позвольте мне. — Она с величественным видом приблизилась к Элис. — Анджела.

На этот раз Анджела не медлила. Она решительным шагом подошла к креслу, и они вместе с матерью, взяв Элис за руки, подняли ее.

— Идем. — Миссис Чедуик направилась к двери. Элис переводила взгляд с одной на другую.

— Вы привезли моего слона? Он мой.

— Его везут из Лондона. — Агата Чедуик обратилась к Минни: — Мы запрем ее в комнате.

Минни кивнула.

Все посмотрели им вслед. Едва дверь за ними закрылась, Минни устало привалилась к Тиммз. Из нее будто выкачали воздух. Вейн тихо чертыхнулся и, не спрашивая позволения, подхватил Минни на руки и усадил в освободившееся после Элис кресло.

Минни благодарно улыбнулась ему:

— Со мной все в порядке, просто я переволновалась. Но мне понравилось, как летел Уиттиком.

Успокоенный ее улыбкой, Вейн отошел, и его место заняла Пейшенс.

Эдит Суитинс тоже, видимо, переволновалась, и Эдгар усадил ее в соседнее кресло. Устроившись, она улыбнулась Вейну:

— Я впервые в жизни видела, как бьют кулаком в челюсть, — это было впечатляюще. — Порывшись в сумке, Эдит вытащила два флакончика с нюхательной солью и один протянула Минни. — Я думала, что потеряла его много лет назад, но на прошлой неделе он едва не вывалился из моей сумки.

Эдит понюхала флакончик и хитро посмотрела на Вейна. А тот понял, что еще не разучился краснеть. Он огляделся по сторонам и увидел, что Генерал и Джерард о чем-то совещаются.

— Обсуждаем диспозицию, понимаете ли. Слуг нет, а мы еще не ужинали.

Это замечание послужило сигналом к действию: все принялись разводить огонь в комнатах, расстилать постели и готовить ужин. Каждый внес свою лепту, правда, не без помощи Гришема, Даггана и двух горничных.

Так как в гостиной камин затопить не успели, дамы после ужина остались за столом. В столовой царил дух товарищества, все оживленно делились своими впечатлениями о событиях последних недель.

— Как ты собираешься поступить с ними? — спросила у Минни Тиммз, когда зевота стала все чаще перебивать рассказчиков.

Все затихли. Миини поморщилась:

— Их действительно жалко. Я поговорю с ними завтра, но думаю, я не смогу вышвырнуть их на улицу, просто из христианского милосердия. Во всяком случае, сейчас, когда идет снег.

— Снег? — Эдмонд встал и раздвинул шторы. За окном кружились пушистые снежинки. — Гм, забавно!

Вейн не видел в этом ничего забавного. У него были кое-какие планы, и снег только мешал им. Он повернулся к сидевшей рядом Пейшенс, улыбнулся и допил остатки портвейна. Вряд ли судьба будет так уж жестока.

Обойдя еще раз огромный дом, он поднялся по лестнице. Стояла полная тишина. Казалось, что единственными живыми существами были он и Мист, бежавшая впереди него. Она захотела сопровождать его в этом обходе. Когда он вышел во двор через заднюю дверь, она исчезла во мраке и вернулась через несколько минут, отфыркиваясь от снежинок.

Вейн следовал за Мист вверх по лестнице, по галерее, снова по лестнице, по коридору. Он открыл дверь в свою комнату, и Мист проскочила внутрь.

Усмехнувшись, Вейн прошел за ней и только тогда вспомнил, что собирался зайти к Пейшенс. Он хотел уже позвать Мист — и вдруг увидел Пейшенс, дремавшую в кресле у камина.

Вейн закрыл дверь. Мист разбудила Пейшенс, опередив его. Она открыла глаза, улыбнулась, встала и пошла в его раскрытые объятия.

— Я люблю тебя. — Ее глаза сияли.

— Знаю. — Вейн нежно поцеловал ее.

— Неужели это было так очевидно? — Пейшенс с жаром ответила на его поцелуй.

— Да. Эта часть уравнения не вызывала сомнений. — Он покрыл ее лицо легкими поцелуями. — Так же, как и другая. С того момента, когда я впервые обнял тебя.

Другая часть уравнения — это его чувства к ней. Пейшенс немного отстранилась и погладила его по щеке.

— Мне нужно было знать.

В его глазах вспыхнул огонь желания.

— Теперь ты знаешь. — Он снова поцеловал ее. — Кстати, никогда не забывай об этом.

Пейшенс рассмеялась:

— Тебе придется постоянно мне напоминать.

— О, с удовольствием! Каждое утро и каждую ночь.

Эти слова прозвучали как клятва, как обет. Пейшенс нашла его губы и целовала до тех пор, пока у нее не закружилась голова. Вейн оторвался от нее и, обняв за плечи, повел к кровати.

— Теоретически тебя здесь быть не должно.

— Почему? Какая разница, в твоей кровати или в моей?

— Большая, по меркам слуг. Они спокойно отреагируют на мужчину, бродящего по дому в ранний час. Но вид дамы, появившейся на лестнице в одной ночной рубашке на рассвете, вызовет множество домыслов.

— Ах! — с наигранной озабоченностью воскликнула Пейшенс. — Но я буду одета. У них не будет повода для домыслов.

— А как же твоя прическа?

— Прическа? — переспросила Пейшенс. — Тебе придется помочь мне. Думаю, «элегантные джентльмены», такие, как ты, рано приобретают очень полезные навыки.

— Вовсе нет. — Вейн принялся вытаскивать шпильки. — Мы повесы высшего ранга… — Расшвыряв шпильки во все стороны, он распустил ей волосы и, довольно улыбаясь, прижал к себе. — Мы большую часть времени посвящаем другим делам, например, вынимаем шпильки. И снимаем с дам одежду. Укладываем их в постель. Ну и делаем еще кое-что.

Что он и продемонстрировал, причем очень эффектно. Вейн широко раздвинул ей ноги и вошел в нее. Пейшенс тихо вскрикнула. Он двигался в ней, утверждая свое право на нее, выходил и снова входил. Опершись на руки, он вздымался над ней, а Пейшенс извивалась под ним. Когда он наклонился и поцеловал ее, она страстно впилась в его губы и приникла к нему всем телом.

Оторвавшись от нее, Вейн прошептал:

— Своим телом я поклоняюсь тебе. Своим сердцем я восхищаюсь тобой. Я люблю тебя! И я согласен повторять это хоть тысячу раз, если хочешь. Но при условии, что ты станешь моей женой.

— Стану…

В течение следующего часа больше ни одно слово не сорвалось с их губ. Тишину комнаты нарушали шорох простыней, тихие стоны и судорожные вздохи. И наконец прозвучал сладостный вскрик.

Из-за облаков вышла луна, а в доме погас последний огонек в камине.

Слившись воедино душами и телами, они заснули.


— Пока! — Джерард стоял на верхней ступеньке и махал рукой.

Помахав ему в ответ, Пейшенс повернулась и поудобнее устроилась под толстой полстью. Вейн настоял на том, чтобы она укрылась потеплее, если хочет ехать с ним.

— Неужели ты всегда намерен суетиться вокруг меня, а? — обратилась она к нему.

— Кто? Я? — Он бросил на нее непонимающий взгляд. — Боже упаси!

— Отлично! — Пейшенс закинула голову и посмотрела в небо, все еще затянутое облаками. — В этом нет надобности, я давно научилась сама заботиться о себе.

Вейн ничего не сказал.

— Между прочим, — взглянула на него Пейшенс, — я хотела тебя кое о чем предупредить… — Он лишь поднял одну бровь, продолжая смотреть на дорогу. Пейшенс гордо вскинула голову и отважно продолжила: — Если ты когда-нибудь посмеешь войти в зимний сад с красивой женщиной, даже с родственницей, даже со своей двоюродной сестрой, я за последствия не отвечаю.

Вейн удостоил ее любопытного взгляда.

— За последствия?

— За неизбежный скандал.

— А-а, — протянул он, выезжая на дорогу. — А с тобой? — небрежно спросил он. — Разве тебе не нравятся зимние сады?

— Можешь водить меня в зимние сады, если тебе нравится! — отрезала Пейшенс. — Моя любовь к горшечным культурам, как тебе известно, к делу не относится.

Губы Вейна дрогнули, потом их уголки приподнялись — слегка.

— Верно. Но можешь выкинуть это из головы. — По его взгляду Пейшенс поняла, что он абсолютно серьезен. — Зачем мне общаться с красивыми женщинами, если я могу показывать тебе зимние сады? — И он улыбнулся. У него была восхитительная плотоядная улыбка.

Пейшенс смутилась, что-то буркнула и устремила взгляд вдаль.

В слабых лучах осеннего солнца поблескивал еще не растаявший снег. Дул промозглый ветер, небо кое-где затянули серые облака, но для дальней дороги погода была неплохой. Вейн подстегнул лошадей, и они быстрым галопом помчались на север. Подставив лицо ветру, Пейшенс наслаждалась мерным стуком копыт и быстрой ездой и предвкушала путешествие к новым местам. К новым горизонтам.

Впереди показались крыши Кеттеринга. Набрав полную грудь воздуха, Пейшенс проговорила:

— Думаю, нам пора строить планы.

— Видимо, так, — согласился Вейн и придержал лошадей, въехав в город. — Я думаю, что большую часть года мы будем жить в Кенте. — Он посмотрел на Пейшенс. — Дом на Керзон-стрит достаточно просторен для семьи, но вряд ли мы будем часто приезжать в Лондон, только на обязательные мероприятия во время сезона. Если, конечно, у тебя не проснулась любовь к городской жизни.

— Нет, конечно, нет, — ответила Пейшенс. — Кент — это замечательно.

— Вот и славно. Я говорил о том, что в доме нужно кое-что переделать? — Он бросил на нее лукавый взгляд. — У тебя это получится лучше, чем у меня. Там многое требует внимания, и в особенности детские.

— О! — выдохнула Пейшенс.

— Естественно, — продолжал Вейн, уверенно влившись в движение по главной улице, — прежде чем мы доберемся до детских, нужно обустроить хозяйскую спальню. — Его лицо приняло невинное выражение. — Думаю, тебе и там придется кое-что изменить.

— Тебе не кажется, что прежде чем мы доберемся до хозяйской спальни, — прищурившись, съязвила Пейшенс, — нужно заглянуть в церковь?

Губы Вейна тронула улыбка.

— Да, но здесь возникают некоторые проблемы.

— Проблемы?

— Гм… к примеру, в какую церковь?

— В вашей семье есть какая-то традиция? — спросила Пейшенс.

— Нет в общем-то. Ничего такого, чего нужно было бы строго придерживаться. Все зависит от личных предпочтений. — Когда город остался позади, Вейн подхлестнул лошадей. — Ты хочешь устроить пышную свадьбу?

— Я как-то не думала об этом, — ответила Пейшенс.

— А ты подумай. И также о том, что в этом случае придется пригласить как минимум триста человек только со стороны Кинстеров — это все друзья и родственники.

— Триста?

— Только самых близких.

Пейшенс не задумываясь покачала головой.

— Мне кажется, что пышная свадьба — не то, что нам нужно. Такое впечатление, что одна подготовка займет целую вечность.

— Вполне вероятно.

— Какова альтернатива?

— Выбор достаточно большой, — сказал Вейн. — Самый быстрый способ — пожениться по специальному разрешению. Это можно сделать в любое время и почти без подготовки.

— Если не считать получение разрешения.

— Гм… Итак, вопрос следующий: когда ты согласна обвенчаться?

Пейшенс задумалась. Она смотрела на Вейна, на его профиль и не понимала, почему он так упорно избегает ее взгляда.

— Не знаю, — наконец сказала она. — Назначь дату сам.

— Ты уверена? Тебя устроит мой выбор? — Он взглянул на нее.

Пейшенс пожала плечами:

— А почему бы нет? Чем быстрее, тем лучше, раз уж мы зашли так далеко.

Вейн опять подстегнул лошадей и, секунду помедлив, произнес:

— Сегодня во второй половине дня.

— Сегодня… — Пейшенс аж подскочила на сиденье и ошеломленно уставилась на Вейна. — Ты уже получил разрешение! — догадалась она.

— Оно у меня в кармане. — Он плотоядно улыбнулся. — За ним-то я и уезжал вчера.

Пейшенс откинулась на спинку сиденья. Она вспомнила радостную улыбку Джерарда, примерно подсчитала, какое расстояние они проехали.

— И куда же мы направляемся?

— На собственную свадьбу. В Сомершем, — усмехнулся Вейн. — В деревне, рядом с поместьем, к которому, как тебе известно, я имею некоторое отношение, есть церковь. Из всех церквей на свете я предпочитаю именно эту. И викарий, мистер Послтуэйт, будет только счастлив обвенчать нас. Он из кожи вон вылезет, дабы устроить все должным образом.

— Ну что ж, — проговорила Пейшенс, еще не оправившись от шока, — давай поженимся в деревенской церкви в Сомершеме.

— Ты уверена? — повернулся к ней Вейн. Встретившись с ним взглядом и увидев в его глазах сомнение, Пейшенс улыбнулась и теснее прижалась к нему.

— Я немного не в себе. — Ее лицо прояснилось. — Но я уверена. — Взяв Вейна под локоть, она бесшабашно взмахнула рукой: — Вперед!

Вейн усмехнулся и сосредоточился на дороге. Пейшенс сидела прижавшись к нему и вслушивалась в стук колес. Их совместное путешествие началось. Впереди, за следующим поворотом, их ждала мечта.

Эпилог

Сама свадьба была тихой и скромной, а вот торжественный завтрак, устроенный через месяц в Сомершем-Плейс, превратился в грандиозный прием.

Всю организацию взяли на себя Онория и другие дамы из семейства Кинстеров.

— Не спеши! — Леди Озбалдистон ткнула Вейна тощим пальцем, потом тем же самым пальцем указала на Пейшенс. — Убедись, что он тебе послушен — слишком много Кинстеров излишне долго были на свободе.

Она, тяжело ступая, направилась к Минни. Вейн и Пейшенс переглянулись.

— Ну и мегера, — прошептал Вейн. — Спроси любого.

Пейшенс, одетая в шелковое платье цвета старого золота, рассмеялась и сильнее сжала руку Вейна.

— Пошли соблюдать формальности.

Улыбнувшись, Вейн позволил ей увести себя в толпу. Весело переговариваясь с гостями, он думал о том, что Пейшенс — та женщина, о которой он только мог мечтать. И она принадлежит ему.

Он готов был выслушивать поздравления по этому поводу до бесконечности.

Лавируя между гостями, Пейшенс и Вейн столкнулись с Онорией и Девилом.

Пейшенс и Онория обнялись.

— Ты оказала нам большую честь, — улыбнулась Пейшенс.

Онория, довольная и гордая матриарх семьи, просияла:

— Кажется, торт был восхитительным! Миссис Халл превзошла себя. — Многоярусный марципановый торт с фруктами был увенчан флюгером из прессованной сахарной ваты.

— Очень остроумно, — сухо заметил Вейн.

— Вы, мужчины, — хмыкнула Онория, — никогда не оцениваете по достоинству подобные мелочи. Хорошо, что вам не на что заключать пари, — улыбнулась она Пейшенс.

— Пари? — Когда они с Вейном разрезали торт, гости подбадривали их радостными возгласами и высказывали довольно смелые предположения. Но пари? И тут она вспомнила. О!

Онория бросила на Вейна суровый взгляд:

— Неудивительно, что твой муж предпочел церковь в Сомершеме. Ведь он все-таки заплатил за починку крыши.

Пейшенс взглянула на Вейна. Тот с невинным видом смотрел на Девила:

— Где Ричард?

— Уехал на север. — Обняв жену и прижав ее к себе, Девил поспешил продолжить, чтобы помешать Онории вести светскую беседу, как всегда изобиловавшую язвительными замечаниями в адрес мужчин. — Он получил письмо от какого-то клерка из Шотландии по поводу наследства его матери. Почему-то он должен присутствовать там лично.

Вейн нахмурился:

— Но ведь она умерла… Когда она умерла? Почти тридцать лет назад?

— Что-то вроде этого. — Девил взглянул на вырывающуюся Онорию. — Это призрачный шепот из прошлого, которое, как он считал, давно похоронено. Но он, естественно, поехал, так, из любопытства. — Девил бросил на Вейна острый взгляд. — Боюсь, городская жизнь приелась нашему Скэндалу.

— Ты предупредил его? — озабоченно спросил Вейн.

— О чем? — усмехнулся Девил. — Что надо бояться грозы и незамужних дам?

— Как ни выражайся, а это все верно, хоть и звучит странно.

— Не сомневаюсь, что Скандал вернется в целости и сохранности. Ну, может, привезет пару боевых шрамов да несколько новых синяков на…

— Справа от тебя герцогиня Лейстер! — предупредила Онория. — Веди себя прилично.

Девил с видом оскорбленной невинности прижал руку к сердцу.

— Я думал, я и так веду себя прилично.

Онория тихо чертыхнулась и, высвободившись из объятий мужа, толкнула его к герцогине, а потом повернулась к Пейшенс.

— Уведи его, — она кивнула на Вейна, — иначе вы больше никогда не встретитесь.

Улыбнувшись, Пейшенс послушно исполнила это указание. Вейн шел рядом с ней и любовался ее лицом и фигурой. Он вдруг осознал, что ему нравится играть роль гордого и опьяненного любовью молодожена.

Леди Горация Кинстер, мать Вейна, наблюдавшая за ним и Пейшенс с другого конца зала, вздохнула:

— Жаль, что они поженились в такой спешке. В этом не было никакой надобности.

— Думаю, — сказал ей ее второй сын, больше известный под прозвищем Демон, — что ваше с Вейном понимание слова «надобность» существенно различается.

Горация недовольно фыркнула:

— Глупости. — Она перевела взгляд со своего первенца на Генри: — Даже не думай идти по его стопам.

— Кто? Я? — искренне изумился тот.

— Да, ты! — Горация ткнула его в грудь. — Я честно предупреждаю тебя. Генри Кинстер, что если ты осмелишься жениться по специальному разрешению, я никогда — слышишь, никогда! — не прощу тебя.

Генри поднял руку:

— Клянусь всем святым, что никогда не женюсь по специальному разрешению.

— Вот так! — закивала Горация. — Хорошо. Генри улыбнулся и мысленно закончил клятву: «Или любым другим способом».

Он решил стать первым в истории Кинстером, которому удастся избежать приговора судьбы. Привязать себя к какой-нибудь вертихвостке или ограничиться одной женщиной — сплошная нелепость. Он не женится никогда!

— Пойду посмотрю, как дела у Габриэля. — Отвесив матери элегантный поклон. Генри отправился на поиски более терпимой компании. На поиски тех, для кого свадьба не была навязчивой идеей.


Близился вечер. Гости начали разъезжаться. Длинный день подходил к концу. Вейн и Пейшенс проводили последних гостей. Уехали даже ближайшие родственники, остались только Девил и Онория, которые сразу же ушли в свои апартаменты, чтобы поиграть с Себастьяном, находившимся на попечении няни.

Когда последняя карета скрылась за поворотом, Вейн повернулся к Пейшенс.

К своей жене.

Это слово из четырех букв больше не шокировало его, оно приобрело для него иной смысл. Теперь оно ассоциировалось с обладанием — с тем, к чему так стремилась его душа завоевателя. Он нашел ее, удержал и теперь может наслаждаться ею.

Вейн внимательно изучал лицо своей жены, потом взял ее за руку и повел в дом:

— Я говорил тебе, что здесь есть очень интересный зимний сад?