— В сентябре, — грустно сказала я.
— И ты не поладила с новым отчимом? — предположил Каллен.
— Да нет, Фил очень славный. Пожалуй, для мамы слишком молодой, но славный.
— Почему же ты не осталась с ними?
Я понятия не имела, чем вызвана его настойчивость. Парень смотрел на меня так, будто его действительно интересовала моя довольно заурядная история.
— Фил много путешествует, он профессиональный бейсболист, — невесело улыбнулась я.
— Твой отчим — знаменитый бейсболист?
— Да нет, вряд ли ты о нем слышал. Его команда играет во второй лиге.
— И твоя мать послала тебя сюда, чтобы самой путешествовать с молодым мужем?
— Я сама себя послала, — с вызовом проговорила я.
Каллен нахмурился.
— Не понимаю, — признался он. Казалось, этот факт немало его раздражал.
Я вздохнула. Зачем, спрашивается, я все это ему рассказываю?
— После свадьбы мама осталась со мной, но она так скучала по Филу… Вот я и решила перебраться к Чарли.
— А теперь ты несчастна, — сделал вывод Каллен.
— И что с того?
— Это несправедливо, — пожал плечами Эдвард, буравя меня волшебным золотым взглядом.
Я невесело рассмеялась.
— Жизнь вообще несправедлива, разве ты не знаешь?
— Вроде бы слышал что-то подобное, — сухо проговорил Каллен.
— Вот и вся история, — подвела итог я, недоумевая, почему он не отводит взгляда.
Теплые глаза с золотыми крапинками смотрели оценивающе.
— Ты здорово держишься, — похвалил он, — но, готов поспорить, что страдаешь больше, чем хочешь показать.
В ответ я скорчила гримасу и, с трудом поборов желание высунуть язык, как пятилетняя девчонка, отвернулась.
— Разве я не прав?
Я сделала вид, что не слышала вопроса.
— Уверен, что все именно так, — самодовольно продолжал Каллен.
— Ну а тебе-то что? — раздраженно спросила я, наблюдая, как мистер Баннер кругами ходит по классу.
— Хороший вопрос, — пробормотал Эдвард тихо, будто обращаясь к самому себе.
Я вздохнула, хмуро разглядывая доску.
— Не хочешь со мной разговаривать? — удивленно спросил он.
Словно в трансе я заглянула в его глаза… и снова сказала правду:
— Нет, дело не в тебе. Скорее, я злюсь на себя. Мама всегда говорила, что меня можно читать как открытую книгу. Выходит, она права.
— Наоборот, я тебя читаю с огромным трудом. — Почему-то мне показалось, что Каллен говорит искренне.
— По-моему, ты весьма проницателен, — заметила я.
— Обычно так и есть, — Эдвард улыбнулся, обнажив ровные, ослепительно белые зубы.
Тут мистер Баннер попросил внимания, и я с облегчением вздохнула. Невероятно, я рассказала историю своей отчаянно скучной жизни странному красавцу, который неизвестно как ко мне относится! Эдвард вроде бы расспрашивал меня с интересом, но сейчас я заметила, что он снова отодвинулся, а тонкие пальцы судорожно вцепились в край стола.
Я старалась внимательно слушать мистера Бан-нера; тот с помощью проекционного аппарата показывал фазы митоза, которые мы только что видели в микроскопе. Однако мои мысли витали далеко от деления клеток.
Едва прозвенел звонок, Эдвард, как и в прошлый понедельник, сорвался с места и изящным галопом унесся из класса. Как и в прошлый понедельник, я завороженно смотрела ему вслед.
Ко мне тут же подскочил Майк и стал собирать мои учебники. Да он сам как ретривер, виляющий хвостом!
— Ну и лабораторка! Эти препараты ничем не отличаются! Везет, тебя посадили с Калленом.
— Я сама справилась, — возразила я, немало уязвленная словами Майка, и тут же пожалела о своем выпаде. — В Финиксе мы уже делали эту лабора-торку.
— Похоже, Каллен сегодня в отличном настроении, — отметил Майк, когда мы надевали куртки.
— Не понимаю, что с ним было в прошлый понедельник? — с деланным равнодушием спросила я.
На физкультуре мне стало легче. Сегодня я играла в одной команде с Майком, который вел себя, как настоящий рыцарь, и играл за двоих. Естественно, подавать мне приходилось самой, и едва я брала мяч, моя команда бросалась врассыпную.
Когда я вышла во двор, моросил холодный дождь. Я побежала к пикапу, не обращая внимания на душераздирающий рев мотора, тут же включила печку и распустила волосы, чтобы по дороге домой они подсохли.
Приготовившись выезжать, я внимательно огляделась по сторонам и заметила темную фигуру Эдварда Каллена, склонившуюся над «вольво». Парень пристально смотрел на меня, и я тут же отвернулась, но отвлеклась и чуть не задела ржавую «короллу». К счастью для «тойоты», я вовремя нажала на тормоза, иначе мой пикап превратил бы ее в металлолом. Глубоко вздохнув, я аккуратно выехала со своего места и, проезжая мимо «вольво», боковым зрением увидела, что Каллен улыбается.
Глава третья
ФЕНОМЕН
На следующее утро, едва открыв глаза, я поняла: что-то не так.
Изменился свет. Он по-прежнему был серо-зеленым, как пасмурным утром в лесу, однако чище и прозрачнее, чем обычно. Значит, тумана нет.
Вскочив, я выглянула в окно и застонала.
Тонкий слой снега покрыл двор и выбелил дорогу. Но это еще не самое страшное. Вчерашний дождь застыл на еловых лапах, а подъездная дорожка превратилась в каток.
Чарли уехал на работу раньше, чем я спустилась к завтраку. Отец не докучал мне своим присутствием, но одиночеством я не тяготилась, а наоборот наслаждалась.
Готовить не хотелось, и я залила хлопья апельсиновым соком. Странно, я с нетерпением ждала начала занятий. Причем вовсе не потому, что жаждала получить знания или завести новых друзей. Если быть до конца честной, я понимала, что рвусь в школу только ради встречи с Эдвардом Калленом. Глупо, очень глупо.
После вчерашнего разговора мне с ним лучше не встречаться. Полностью я Каллену не верила; зачем, например, он наврал про линзы? Еще пугала враждебность, которую он излучал холодными волнами, и ступор, охватывавший меня, когда я видела его прекрасное лицо. Я отлично понимала, что у нас нет ничего общего. Значит, нечего о нем и думать!
Никто не знает, сколько сил я потратила, чтобы пройти по подъездной дорожке к пикапу. Я поскользнулась и разбила бы лицо, если бы не схватилась за боковое зеркало. Ну и денек!
По дороге в школу я думала о Майке, Эрике и своей «популярности». Наверное, все дело в том, что в Форксе я новенькая, а моя застенчивость и неловкость кажутся не жалкими, а трогательными. Этакая дева в беде!.. Так или иначе, мне было не по себе от щенячьей преданности Майка и его соперничества с Эриком. Возможно, удобнее, когда тебя вообще не замечают?
Как ни странно, по льду пикап двигался без особых проблем. Ехала я медленно, не желая становиться причиной аварии на Главной улице.
Лишь подъехав к школе, я поняла, почему все прошло так гладко. На шинах мелькнуло что-то серебристое, и, держась за багажник, чтобы не упасть, я нагнулась над ними. Тонкие защитные цепи пересекали шины крест-накрест. Чтобы установить их, Чарли поднялся в неизвестно какую рань. Горло судорожно сжалось.
Я так и стояла, сдерживая непрошеные слезы, когда услышала странный звук.
Визгливый скрип тормозов становился громче с каждой секундой.
События разворачивались быстро, совсем не как в кино. Тем не менее, испытав прилив адреналина, я воспринимала все до последней детали.
Эдвард Каллен, стоявший за четыре машины от моей, смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Его лицо выделялось из целого моря лиц, искаженных страхом и отчаянием. Но гораздо важнее в тот момент был темно-синий фургон, потерявший управление и беспорядочными зигзагами скользивший по парковке. С угрожающей скоростью он приближался к моему пикапу, у него на пути стояла я! Я даже глаза закрыть не успею!
Что-то сбило меня с ног раньше, чем я услышала скрежет, с которым фургон сминал кузов пикапа. Ударившись головой об асфальт, я почувствовала, как кто-то сильный прижимает меня к земле. Я лежала на асфальте за старой «хондой», рядом с которой стоял мой пикап. Больше я ничего не успела заметить, потому что фургон снова приближался. Смяв кузов пикапа, он сделал огромную петлю и теперь двигался в мою сторону.
Услышав сдавленное ругательство, я поняла, что не одна под «хондой» и тут же узнала низкий бархатный голос. Взметнулись сильные руки, защищая меня от фургона, который, сильно дернувшись, остановился сантиметрах в тридцати от моего лица. Руки уперлись в боковую поверхность фургона, а потом заработали быстро, как лопасти пропеллера. Секундой позже меня, словно тряпичную куклу, перекинули через плечо и поволокли прочь. Раздался удар, затем звон битого стекла, и я увидела, что фургон застыл там, где совсем недавно были мои ноги.
Целую минуту стояла гробовая тишина, а потом донеслись истерические крики и плач. Несколько человек звали меня по имени, но среди всеобщей паники я расслышала тихий испуганный голос Эдварда.
— Белла, ты в порядке?
— Да, — только и пролепетала я и попыталась сесть. Не тут-то было — Каллен вцепился в меня железной хваткой.
— Осторожно! — предупредил парень, когда я начала вырываться. — Кажется, у тебя разбит висок.
Только тут я почувствовала пульсирующую боль над левым ухом.
— Ой! — удивленно воскликнула я.
— Так я и думал! — Как ни странно, в его голосе слышался сдавленный смех.
— Черт возьми… — начала я, пытаясь собраться с мыслями. — Каким образом ты так быстро оказался возле меня?
— Я стоял рядом, Белла.
Я снова попыталась сесть, и на этот раз он разжал свои объятия, отодвигаясь подальше. Заглянув в его лицо, такое испуганное и невинное, я снова поразилась его красоте. Зачем я задаю все эти вопросы?
Тут подоспела помощь — студенты и учителя с перепуганными заплаканными лицами кричали что-то друг другу и нам с Эдвардом.
— Не шевелитесь! — велел какой-то мужчина.
— Вытащите Тайлера из машины, — командовал второй.
Заразившись царившей вокруг суматохой, я попыталась подняться, но холодная рука Эдварда сжала мое плечо.
— Тебе лучше пока не двигаться, — мягко произнес он.
— Холодно, — пожаловалась я. Каллен захихикал, и мне стало легче.
— Ты стоял там, возле своей машины, — неожиданно вспомнила я, и смех резко оборвался.
— Это не так! — твердо сказал он.
— Я все видела!
Вокруг нас царил хаос. Мужчины пытались освободить Тайлера. Я продолжала спорить — откуда только взялась настойчивость? Уверенная в своей правоте, я хотела заставить Каллена признаться.
— Белла, я стоял рядом с тобой, а потом сбил с ног, — медленно и серьезно проговорил Эдвард.
Странные глаза так и буравили меня, будто стараясь внушить что-то важное.
— Нет! — упрямилась я.
— Белла, пожалуйста!
— Как все произошло? — не желала уступать я.
— Доверься мне, — умолял Эдвард, и я понимала, что больше не могу сопротивляться.
— Обещаешь потом все объяснить?
— Конечно! — неожиданно резко и раздраженно сказал он.
— Конечно, — с бессильной злобой повторила я.
Шесть санитаров и два учителя — мистер Варнер и мистер Клапп — с трудом отодвинули фургон и принесли носилки. Эдвард заявил, что в состоянии идти сам, и я пыталась последовать его примеру. Однако кто-то донес, что я ударилась головой и, возможно, получила сотрясение мозга. Я была готова провалиться сквозь землю, когда на меня надели фиксирующий «воротник». Казалось, вся школа собралась посмотреть, как меня грузят в машину «скорой помощи». А Эдварда просто посадили на переднее сиденье. Разве справедливо?
Машина еще не успела отъехать, и тут, как назло, появилась полиция с шефом Своном во главе.
— Белла! — испуганно закричал Чарли, увидев меня на носилках.
— Все в порядке, Чар… папа, — вздохнула я. — Ничего страшного.
Чарли стал расспрашивать санитаров и врачей, а я, воспользовавшись случаем, попробовала найти объяснение смутным образам, которые кружились в голове, словно цветные стекла калейдоскопа.
Вот санитары поднимают меня на носилки, и на бампере «хонды» я вижу вмятину, по очертаниям напоминающую плечи Эдварда. Будто он прижался к машине с такой силой, что на металлической раме остался след…
А вот его семья… Они наблюдают за происходящим издалека. Лица перекосились от ярости и осуждения, в них нет ни капли тревоги за брата!
Наверняка всему этому есть логическое объяснение. Естественно, за исключением того, что я сошла с ума!
«Скорая помощь» с полицейским эскортом примчалась в центральную городскую больницу. Было страшно неловко, когда меня, как последнюю идиотку, на носилках выгружали из машины. Тем более что Эдвард грациозно выпорхнул из кабины и по-хозяйски вошел в здание больницы, словно бывал здесь ежедневно.
Меня привезли в процедурную — длинную комнату с несколькими койками, окруженными полупрозрачными занавесками-ширмами. Медсестра измерила мне давление и поставила градусник. Задернуть пластиковый занавес никто не потрудился, и, разозлившись, я решила, что не стану больше носить идиотский «ошейник». Медсестра отлучилась, и я тут же расстегнула липучку и бросила «ошейник» под койку.
Медсестры засуетились, и через минуту к соседней койке принесли еще одни носилки. На них лежал Тайлер Кроули, с окровавленной повязкой на голове. Выглядел он ужасно, но с беспокойством смотрел на меня.
— Белла, я так виноват!..
— Я-то в порядке, Тайлер, а ты?
Пока мы разговаривали, медсестры снимали повязку, обнажая мириады ссадин на лбу и левой щеке.
— Я думал, что убью тебя! — причитал Кроули. — Ехал слишком быстро, а фургон занесло… — Он поморщился, когда сестра начала промывать ссадины.
— Не беспокойся, меня ты не задел!
— Как ты смогла так быстро уйти с дороги? Ты стояла у пикапа, а через секунду исчезла.
— Ну, мне помог Эдвард.
— Кто? — Тайлер не верил своим ушам.
— Эдвард Каллен, он стоял рядом. — Я никогда не умела лгать, и на этот раз все прозвучало не слишком убедительно.
— Каллен? Его я не заметил. Вау, ну и скорость!
Как он?
— По-моему, в порядке, хотя тоже в больнице.
Я ведь не сумасшедшая, галлюцинациями не страдаю. Как же все произошло? Похоже, ответа не найти.
Мне сделали рентген головного мозга. Говорила же я медсестрам, что со мной все в порядке, так оно и оказалось. Никакого сотрясения. Однако без осмотра доктора уйти мне не разрешали. Итак, я застряла в процедурной. Если бы еще Тайлер перестал извиняться!.. Я ему раз сто повторила, что со мной все в порядке, а он продолжал изводить и себя, и меня. Наконец, я перестала его слушать и закрыла глаза. Покаяния Тайлера доносились словно издалека.
— Она спит? — произнес низкий бархатный голос, и я тут же открыла глаза.
У моей койки, самодовольно улыбаясь, стоял Эдвард. Хотелось показать, как сильно я злюсь, но ничего не вышло, сердиться на Каллена было невозможно.
— Послушай, Эдвард, мне очень жаль… — начал Тайлер.
Каллен жестом попросил его замолчать.
— А где же кровь? — с притворным сожалением спросил он и рассмеялся, обнажив белоснежные зубы.
Эдвард присел на койку Тайлера, однако повернулся ко мне.
— Каков диагноз? — спросил он.
— Со мной все в порядке, но уйти не разрешают! — пожаловалась я. — Слушай, а почему у тебя не берут анализы?
— Все дело в связях и личном обаянии! — засмеялся Каллен.
Тут в процедурную вошел доктор, и у меня просто отвисла челюсть. Он был молод, светловолос и красивее любого манекенщика из всех, кого я видела. И это несмотря на мертвенную бледность и темные круги под глазами.
— Итак, мисс Свон, как вы себя чувствуете? — спросил доктор Каллен.
Боже, его голос даже красивее, чем у Эдварда.
— Все в порядке, — кажется, в тысячный раз ответила я.
Он включил световой щит у изголовья моей койки.
— Рентген показывает, что все в норме, — одобрительно проговорил доктор. — А голова не болит? Эдвард сказал, что вы сильно ударились.
— Все в порядке, — вздохнула я, бросив свирепый взгляд на Каллена-младшего.
Холодные пальцы доктора осторожно ощупывали мою голову. Вот он коснулся левого виска, и я поморщилась.
— Больно?
— Да нет, — ответила я. Разве это боль? Я подняла глаза и, увидев покровительственную улыбку Эдварда, разозлилась.
— Ваш отец ждет в приемном покое. Пусть забирает вас домой. Но если закружится голова или внезапно ухудшится зрение, сразу приезжайте ко мне.
— Могу я вернуться на занятия? — спросила я. Не хватало еще, чтобы Чарли за мной ухаживал!
— Сегодня лучше отдохнуть, — посоветовал доктор.
— А он вернется в школу? — поинтересовалась я, имея в виду Эдварда.
— Должен же кто-то сообщить добрую весть! — самодовольно изрек Каллен-младший.
— Вообще-то, — вмешался доктор, — почти вся школа собралась в приемном покое.
— О нет! — застонала я, закрывая лицо руками.
— Может, останетесь здесь? — с сомнением предложил доктор Каллен.
— Нет-нет! — испуганно вскрикнула я и тут же вскочила на ноги. Очевидно, я поспешила, потому что, потеряв равновесие, упала в объятия доктора. Он только головой покачал.
— Ничего страшного, — пролепетала я. Не рассказывать же ему, что с равновесием у меня вообще проблемы!
— Выпейте тайленол, — посоветовал он, осторожно ставя меня на ноги.
— Голова почти не болит! — упрямилась я.
— Вам очень повезло, — улыбнулся доктор, ставя подпись на моей выписке.
— Повезло, что Эдвард стоял рядом со мной, — поправила я, многозначительно глядя на своего спасителя.
— Ах, да, конечно! — согласился доктор, делая вид, что разбирает какие-то бумаги. Затем он подошел к Тайлеру. Интуиция не подвела, доктор Каллен был польщен.
— А вам, молодой человек, придется здесь задержаться, — объявил он Тайлеру, осматривая его ссадины.
Как только доктор отвернулся, я подошла к Эдварду.
— Можно тебя на минутку? — чуть слышно прошептала я.
Парень отступил, упрямо стиснув зубы.
— Тебя ждет отец, — процедил он.
Я посмотрела на доктора Каллена и Тайлера.
— Хочу поговорить с тобой наедине, если не возражаешь, — настаивала я.
Эдвард поморщился, а затем вышел из процедурной и быстро зашагал по длинному коридору. Мне пришлось бежать, чтобы не отстать. Завернув за угол, мы оказались в небольшом тупичке, и Каллен резко повернулся ко мне.
— Чего ты хочешь? — раздраженно спросил он.
— Ты обещал объяснить, как все случилось, — напомнила я, но не так уверенно, как собиралась. Его внезапная враждебность пугала.
— Я спас тебе жизнь, а ты еще претензии предъявляешь!
Я едва сдерживала негодование.
— Ты же обещал!
— Белла, ты ударилась головой и не понимаешь, что говоришь! — съязвил парень.
— С головой у меня все в порядке!
— Что ты от меня хочешь? — В голосе Эдварда появилась злоба.
— Узнать правду! — решительно сказала я. — Хочу знать, ради чего я лгала твоему отцу.
— А по-твоему, что случилось?
Чтобы выложить свою версию, мне хватило минуты.
— Я прекрасно помню, что тебя рядом со мной не было, Тайлер тоже тебя не видел, поэтому не надо говорить, что у меня амнезия! Фургон должен был раздавить нас обоих, но ты его удержал, причем с такой силой, что на двери фургона остались вмятины от твоих ладоней, а на бампере «хонды» — контуры плеч. У тебя нет ни одной царапины… И еще: фургон мог переехать мне ноги, но ты его не просто оттолкнул, а приподнял…
Я замолчала, понимая, что рассказ кажется бредом сумасшедшей. От досады на глаза навернулись слезы, и я сжала зубы, чтобы не разрыдаться.