— Белла, ну почему бы тебе просто не заполнить заявление? С тебя не убудет.

Я разозлилась.

— А знаешь что? Я отказываюсь!

Я протянула руку, собираясь скомкать листки и бросить в мусорное ведро, но бумажки уже исчезли. Секунду я смотрела на пустой стол, затем перевела взгляд на Эдварда. Он, казалось, не шелохнулся, однако заявление наверняка надежно спрятано у него в кармане.

— Что за шуточки?

— Твоя подпись у меня получается лучше, чем у тебя. А сочинения ты уже написала.

— Это уже совсем ни в какие ворота! — Я заговорила шепотом на случай, если, несмотря на телевизор, Чарли все же услышит. — Мне никуда больше не надо подавать никаких заявлений. Меня уже приняли. И сбережений почти хватает на первый семестр. Лучшего алиби не придумаешь. Незачем бросать на ветер кучу денег — неважно чьих!

На лице Эдварда застыла болезненная гримаса.

— Белла…

— Даже не начинай! Не спорю, что ради Чарли нужно делать вид, будто я поступаю в колледж, но мы-то оба знаем, что осенью мне будет не до учебы! И вообще придется держаться подальше от людей.

О первых годах жизни вампира я имела весьма смутное представление. Эдвард подробностей не рассказывал, избегая этой темы, но я знала, что будет невесело. Судя по всему, самообладанию нужно еще научиться. И думать не стоило об учебе — разве что на заочных курсах.

— По-моему, мы пока не определились со временем, — мягко напомнил Эдвард. — Ты могла бы поучиться семестр-другой. Ты еще столько всего не испытала в жизни.

— Все это я и потом могу испытать.

— Потом это будет уже не человеческая жизнь. Белла, второй раз человеком не станешь.

Я вздохнула.

— Эдвард, подумай хорошенько. Затягивать слишком опасно.

— Пока еще не опасно, — настаивал он.

Я хмуро уставилась на него. Не опасно? Ага, нисколечко! За мной всего лишь гоняется вампир-садистка, намеренная отомстить за смерть своего дружка — желательно путем лишения меня жизни каким-нибудь медленным и мучительным способом. Да черт с ней, с этой Викторией! Ах да, есть же еще и Вольтури! Королевская семейка вампиров с небольшой армией вампирчиков. И они настаивают на моей смерти в ближайшем будущем, потому что людям об их существовании знать не положено. Вот и все. Было бы от чего панику разводить!

Эдвард полагался на невероятную способность Элис точно предвидеть будущее: она заранее предупредит нас об опасности. Но даже когда его сестра начеку, только сумасшедший стал бы рисковать!

Кроме того, я уже выиграла этот спор. Мы договорились, что мое превращение в вампира произойдет сразу после выпускного — до которого остается всего несколько недель.

Уже совсем скоро! От этой мысли в сердце екнуло. Конечно же, превращения не избежать. И кроме того, оно станет ключом к тому, чего я хочу больше всего на свете. Но у меня не выходило из головы, что Чарли сидит в соседней комнате и смотрит телевизор — точно так же, как в любой другой вечер. А мама все умоляет меня провести лето на пляже в солнечной Флориде — вместе с ней и ее новым мужем. И есть еще Джейкоб, который, в отличие от моих родителей, поймет, в чем дело, когда я уеду в какой-нибудь колледж у черта на рогах. Если даже родители долго ничего не заподозрят и мне удастся отвертеться от визитов домой под предлогом больших расходов, непомерной учебной нагрузки или слабого здоровья, то Джейкоб будет знать правду.

На мгновение мысль о том, какое отвращение испытает ко мне Джейкоб, затмила все остальное.

— Белла, не стоит торопиться. — Эдвард заметил мою расстроенную гримасу, и его лицо тоже исказилось от боли. — Я никому не позволю пальцем тебя тронуть. Ты можешь ждать, сколько захочешь.

— Я хочу поторопиться, — с неуверенной улыбкой прошептала я, пытаясь обратить все в шутку. — Я хочу стать чудовищем.

Эдвард стиснул зубы.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Он внезапно бросил на стол между нами мокрую газету и ткнул пальцем в заголовок на первой странице:

...

КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ РАСТЕТ

ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ БАНДУ

— А это-то здесь при чем?

— Белла, чудовища существуют на самом деле.

Я ошарашенно посмотрела на заголовок и снова перевела взгляд на окаменевшее лицо Эдварда.

— Это… это сделал вампир? — прошептала я.

Эдвард невесело улыбнулся. Его голос прозвучал хрипло и холодно.

— Белла, ты не представляешь, как часто подобные мне стоят за ужасными сообщениями ваших человеческих газет. Судя по этой статье, в Сиэтле резвится новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неуправляемый. И мы все такие.

Я снова опустила глаза в газету, чтобы не встречаться взглядом с Эдвардом.

— Мы уже несколько недель наблюдаем за происходящим, — продолжал он. — Все признаки налицо: невероятные исчезновения людей, происходящие ночью; плохо спрятанные трупы; отсутствие каких-либо вещественных доказательств… Это кто-то совсем новенький. И ни один из стареньких не взял на себя ответственность за появление новичка. — Эдвард глубоко вздохнул. — Честно говоря, нам до этого дела нет. Мы бы вообще не обратили внимания на новорожденного вампира, если бы он не появился так близко к дому. Я же говорю, такие вещи случаются постоянно. Существование чудовищ приводит к чудовищным последствиям.

Я попыталась не заметить имена жертв, но они выделялись, словно набранные жирным шрифтом. Пять человек лишились жизни, пять семей скорбят о потере. Абстрактно размышлять об убийстве совсем не то, что прочитать имена жертв: Морин Гардинер, Джеффри Кемпбелл, Грейс Раци, Мишель О’Коннелл, Рональд Элбрук. Люди, у которых были родители, дети, друзья, кошки-собаки, работа, надежды, планы, воспоминания…

— Со мной такого не случится, — прошептала я, словно убеждая саму себя. — Ты не позволишь мне стать такой. Мы будем жить в Антарктиде.

Эдвард фыркнул, сводя все к шутке.

— Пингвины, значит. Прелестно!

Я неуверенно засмеялась и сбросила газету на пол, чтобы убрать эти имена с глаз долой. Конечно же, Эдвард прежде всего думает, на кого можно поохотиться. Он и его родственники-«вегетарианцы» защищают людей, предпочитая удовлетворять голод крупными хищниками.

— Ну тогда, как и договорились, едем на Аляску. Только куда-нибудь подальше, чем Джуно — туда, где полно медведей-гризли, — сказала я.

— Еще лучше, — согласился он. — Там и полярные медведи водятся. Очень злые. А волки так просто огромные.

Я резко выдохнула.

— Что с тобой? — спросил Эдвард. Прежде чем я успела прийти в себя, он уже понял, в чем дело, и напрягся всем телом. — Ясно. О волках вспоминать не будем, если тебе это неприятно. — Его голос прозвучал холодно и отчужденно, а плечи расправились.

— Эдвард, он был моим лучшим другом, — пробормотала я. Слово «был» больно кольнуло. — Конечно же, мне неприятно.

— Прошу прощения, я не подумал, — официальным тоном извинился он. — Мне не следовало так говорить.

— Да ладно, чего там. — Я стиснула в кулаки лежавшие на столе руки и не сводила с них глаз.

Мы помолчали, а потом Эдвард взял меня прохладными пальцами за подбородок. Теперь выражение его лица смягчилось.

— Честное слово, прости.

— Ничего. Я знаю, что ты не это хотел сказать. Мне не следовало так реагировать. Просто… я как раз перед твоим приходом думала о Джейке. — Я заколебалась. Мне казалось, что карие глаза Эдварда становятся чуть темнее каждый раз, когда я произношу имя Джейка. — Чарли говорит, что ему сейчас очень плохо, — умоляющим тоном сказал я. — Ему больно, и это… это моя вина.

— Белла, ты ни в чем не виновата.

Я глубоко вздохнула.

— Помочь Джейку — мой долг. И к тому же одно из условий Чарли…

Пока я говорила, лицо Эдварда снова стало каменным, как у статуи.

— Ты ведь знаешь, и речи быть не может о том, чтобы ты встречалась с оборотнем без нашей защиты. А наше появление на их территории будет нарушением договора. Ты что, хочешь развязать войну?

— Конечно нет!

— Тогда и говорить больше не о чем. — Эдвард убрал руку и оглянулся в поисках чего-нибудь, что позволит сменить тему. Его взгляд задержался за моей спиной. Эдвард улыбнулся, хотя настороженность из глаз не исчезла. — Хорошо, что Чарли решил выпустить тебя из дома: тебе давно пора наведаться в книжный магазин. Сколько можно читать «Грозовой перевал»? Я думал, ты его уже наизусть выучила.

— Не все же могут похвастаться фотографической памятью, — буркнула я.

— Память тут ни при чем. Никак не могу понять, чем тебе нравится эта книга. Ее герои — ужасные типы, которые портят друг другу жизнь. Даже не знаю, почему Хитклифа и Кэтрин ставят наравне с парами вроде Ромео и Джульетты или Элизабет Беннет и Дарси. Это история не любви, а ненависти.

— С классикой у тебя проблемы, — огрызнулась я.

— Должно быть, потому, что антиквариат меня не впечатляет, — улыбнулся Эдвард. Похоже, он доволен, что ему удалось отвлечь мое внимание. — Нет, правда, скажи мне, почему ты ее перечитываешь снова и снова? — Теперь в его глазах светился искренний интерес: Эдвард в очередной раз хотел разобраться в мешанине моих мыслей. Он протянул руки через стол и обхватил мое лицо ладонями. — Чем она тебя так привлекает?