Однако для меня вопрос усложняется: что делать с исключениями? По-другому: являюсь ли я взрослым только в том случае, если всегда отвечаю за себя и свои поступки? Думаю, что нет, иначе вместо зрелого субъекта мы рискуем оказаться человеком, живущим по принуждению; навязчивым, следующим стереотипам индивидуумом, признающим только жизнь без непредвиденных событий, сюрпризов, отклонений от маршрута, препятствий и так далее и тому подобное.

И опять же, что делать, если взрослый человек подписал (более или менее символично) договор о принятии на себя ответственности, с которым он вступает в противоречие? Перестает ли человек быть взрослым, если, например, решив прожить всю жизнь с одним партнером, он влюбляется в другого? Некоторые отвечают утвердительно, мол, речь в таком случае идет о подростковом или безответственном поведении, особенно если в союзе родились дети. Но можно сказать прямо противоположное: с готовностью встречая лицом к лицу новые события в его жизни, этот человек демонстрирует мужество, уважение и ответственность за свои чувства и чувства других людей — то, что мы назвали бы взрослым поведением.

Я бы сказала, что цифры говорят сами за себя. Каждые пять минут в Италии подается заявление о расторжении брака, в целом 267 заявлений в день. С 2010 по 2019 год число разводов увеличилось на 11 % [Богони А. Во сколько в Италии обходится развод? // Elle. 1 ноября 2022. Данные Moneyfarm (Anna Bogoni. Quanto costa divorziare in Italia? // Elle. 1 novembre 2022).]. Так что же, все эти люди, которые каждый день подают на развод, более или менее взрослые?

Мало того, я даже не знаю, можно ли считать действительным этот критерий, чтобы понять, кто такие взрослые.

Согласно учебникам, от взрослого ожидалось бы следующее:

• он произвел на свет потомство (но в наши дни не стоит ли считать более взрослыми людей, которые тоже хотят ребенка, но сделали иной выбор в этом агонизирующем, перенаселенном мире, где на всех не хватает ресурсов, где существуют дети, лишенные биологической семьи и живущие в детских домах?);

• отделился от семьи, в которой родился (но с учетом хромающей социальной и семейной политики и родителей, которые живут все дольше и дольше, сколько вы знаете людей, которые действительно перерезали пуповину?);

• у него есть более или менее стабильная работа, благодаря которой он может обеспечить собственные потребности и, возможно, потребности людей, от него зависящих (начиная с кризиса 2008 года комментарии здесь кажутся мне даже излишними);

• инвестировал в стабильные и, по словам Вилли Пазини [Вилли Пазини — итальянский сексолог и психиатр.], когда он говорит о здоровых отношениях, взаимные, близкие и устремленные в будущее [Кьяриелло Л., Пазини В. От сердца к сердцу. Близость, здоровье, чувства: как жить лучше и дольше // Sperling & Kupfer. Милан. 2018 (Luigi Chiariello, Willy Pasini. Da cuore a cuore. Intimità, salute, emozioni: come vivere meglio e più a lungo // Sperling & Kupfer. Milano 2018).] отношения (боюсь, это вступает в противоречие с данными о разводах и исследованиями психологов на тему измен, падения либидо, полового воздержания; достаточно сказать, что для психоанализа полная зрелость связана с достижением половой зрелости);

• он активен и вносит свой вклад в общество, в котором живет во взаимозависимости с другими (боюсь, на самом деле это касается не всех; в качестве примера приведу фильм «Не смотрите наверх» [«Не смотрите наверх» (2021) — американский сатирический научно-фантастический фильм, режиссером, продюсером и соавтором сценария которого выступил Адам Маккей. Леонардо Ди Каприо и Дженнифер Лоуренс сыграли роли двух астрономов, пытающихся предупредить общество о приближающейся комете, которая грозит уничтожить человеческую цивилизацию. Столкновение Земли с кометой — аллегория безразличия средств массовой информации и правительства к изменению климата.], шедевр Адама Маккея 2021 года, в котором население мира, столкнувшись с надвигающейся на планету опасностью, реагирует легкомысленно, эгоистично и жадно, пробуждая в зрителях такие мысли: во-первых, Леонардо Ди Каприо, как всегда, лучший, во-вторых, черт возьми, мы действительно такие и есть!).

Взрослые люди, находясь у руля своей жизни, своей семьи, учреждений, правительства, долгое время не позволяли никому управлять собой. Их статус власти (производственная, исполнительная, экономическая, эмоциональная, юридическая, индивидуальная, коллективная), если суммировать, заключался в обретении свободы и возможности делать то, что они хотели, — и этого было достаточно, чтобы не задавать себе других вопросов и не терпеть никаких просьб со стороны.

Однако оказывается, что это описание недостаточно, неудовлетворительно и нерепрезентативно.

Мы начали спрашивать себя, что значит быть взрослым сегодня, потому что настоящий вопрос, на который мы хотим получить ответ, заключается в том, как стать взрослым в наши дни.

Как стать взрослым в наши дни?

Что делает взрослый человек в двадцатые годы нового века? Взрослый больше не занимается воспитанием своего потомства (если оно у него есть) — оно воспитывает себя само. Потомству предоставляется возможность поступать как вздумается, по принципу «лишь бы дитя не плакало», чтобы взрослому не приходилось терпеть нытье из-за установленных границ и правил.

Взрослый перестал олицетворять собой порядок. Я как-то присутствовала на совещании, где женщина задала говорящему вопрос и начала смеяться и болтать с людьми, сидящими рядом, не выслушав ни единого слова из ответа.

Взрослый теперь ни в чем не уверен и, следовательно, не может быть заслуживающим доверия источником информации для более молодого поколения, поскольку, как пишет Розелла Посторино [Розелла Посторино — итальянская писательница, лауреат литературных премий.] в своей прекрасной книге «Я, мой отец и муравьи», по мере увеличения доступности информации приумножается скептицизм, а не знание.

У взрослого теперь нет униформы, включающей дресс-код, список предпочтений, а также набор правил поведения, которые проводят границу и отделяют его от более молодых. Зачастую он подражает таким же молодым, как он сам, и вместо того, чтобы снобистски дистанцироваться от них, считает их товарищами по команде, к которой он никогда не переставал принадлежать (на днях моя клиентка отозвалась о коллеге своего сына как о мальчике, а ему, должно быть, лет пятьдесят — пятьдесят пять).

В 2016 году психоаналитик Массимо Амманити [Массимо Амманити — известный итальянский психоаналитик, отец писателя Никколо Амманити.] в книге «Подростковая семья» [Массимо Амманити «Бессрочный подростковый возраст» (Massimo Ammaniti. Adolescenti senza tempo. Milano: Raffaello Cortina, 2018. P. 107–108).] ввел термин взрослок (взрослый + подросток). Он пишет: «Психологию подростков исследовали неоднократно, начиная с книг Стэнли Холла, но мир молодых людей (до тридцати лет) так и представляет собой черный ящик. Этому возрасту все еще свойственны поиск идентичности, подростковая неуравновешенность, отчуждение, ощущение нахождения между двух огней: миром взрослых и пубертатом. Эти молодые люди производят впечатление жизни в состоянии стабильной нестабильности, словно они не выбрали еще для себя направление, в котором собираются двигаться. Они продолжают грязнуть в тысячах предложений и проектов, видимо не отдавая себе отчета в том, что их время уходит… Они оторваны от реальности, нетерпимы к любым ограничениям и не желают ни от чего отказываться, поскольку ожидают маловероятной развязки, благодаря которой в их жизни все устроится».

Мне не нужны пояснения к этому портрету молодых людей.

Я окончила университет в 2003 году, защитив диплом о появлении young adulthood [Young adulthood (англ.) — молодые взрослые.] — об этом тогда мало кто слышал. Исходя из моего опыта, «взрослостковость», выделенная Амманити, должна быть расположена дальше по шкале фаз развития и относиться больше к собственно взрослым, чем к молодым.

Мы больше не можем наблюдать за молодыми взрослыми и изображать их так, как это делалось до сих пор. Неудивительно, ведь так их изображали именно взрослые.

Добро пожаловать в затруднительное положение?

Так кто же такие взрослые? Сегодня взрослые — это люди, оказавшиеся в затруднительном положении. Эти субъекты антропологии так и не созрели и бесконечно продлили фазу взросления, которая превратилась в образ жизни и фактически в постоянный кризис. Но их стиль — делать вид, что ничего не происходит, вести себя как голый король, попавший на званый прием.

А в это время разворачиваются кризисы — экономический, энергетический, экологический, правительственный, психологический, климатический, кризис ценностей, брака, подростков, молодежи, рынка занятости. Об этом твердят повсюду и во всевозможных вариациях. Эта тема не только не представляет собой табу, но и, кажется, почти успокаивает и помогает найти оправдание: если есть кризис, можно во всем винить именно его. Кризис — ответ почти на любой вопрос, он всегда готов прийти на помощь. Однако все эти формы кризиса помогают отвлечься от внутреннего кризиса на внешний.

В моей работе это свойственно тем, кто чувствует себя хуже всех.

Кризис родительства. Здравый смысл теперь на помойке?

Дебора, одна из участниц моего опроса в соцсети о своем отношении к взрослым, ответила удивительным образом: «Взрослые существуют, пока ты маленький. Затем они постепенно исчезают и вымирают, и в какой-то момент ты начинаешь задаваться вопросом: а существовали ли они вообще когда-нибудь?»

В рубрике, которую я веду по вторникам в соцсетях, проявился один из кризисов взрослости. Подписчица спросила, в каком возрасте можно отпускать сына на улицу одного. Я не знала, сколько лет ее сыну, почему возник этот вопрос, почему она сама не может на него ответить, какие примеры видит вокруг, каким был ее личный опыт в детстве, говорила ли она об этом со своим мужем, и если да, то в каких выражениях, о чем просил сам ребенок, — и решила, что отвечу ей с точки зрения закона. В нашей стране этот возраст устанавливается с четырнадцати лет. Если родитель отпустит одного на улицу ребенка, который еще не достиг четырнадцати, это будет квалифицировано как оставление несовершеннолетнего без присмотра.

Последовавшее за этим шокировало и меня, и моих подписчиков. Многие осознали, что доверяли своих годовалых детей дедушке, а он оставлял их дома одних, чтобы сходить в кофейню. Вверяли двухлетних детей пятилетнему брату, пока маме нужно было быстренько съездить в офис. Оставляли чад спать в гостиничных номерах, пока сами ужинали в ресторане. Малыши ночевали одни в машине, пока их отец, который развелся с их матерью и с которым они должны были проводить выходные, пропускал по бокалу пива с друзьями.

В тот день мои подписчики в соцсетях разделились. Одна половина возмущалась (были и родители, но большинство были чьими-то детьми), другая ополчилась… на меня. По их словам, я:

• преувеличивала;

• занималась терроризмом;

• имела плохое представление о том, как устроена жизнь в маленьких городках (примечание: я живу с семьей в месте, население которого не насчитывает и тринадцати тысяч душ, — уж точно не мегаполис);

• не понимаю, что дети становятся самостоятельными, когда мы подвергаем их опасности (?!);

• не осознаю, что матери тоже работают (!!!);

• возможно, я не в курсе, что во втором классе дети одни возвращаются в пустой дом и сами себе готовят обед…

…И ничего, прекрасно выросли.

Я в этом не уверена. У меня есть клиенты, которые в восемь лет меняли подгузники новорожденным братьям и сестрам, укачивали, давали им бутылочку, проверив, нужной ли она температуры, — потому что отец их в это время находился неизвестно где, а мать говорила, что помогать по дому — их обязанность. Если затем им и удалось познакомиться с другими моделями семьи, более уважительно относящимися к детству, как к младенцам, так и к восьмилеткам, они со временем оказывались в длительной терапии, где им приходилось идти через глубокие трансформации, чтобы переписать сценарий своей жизни.

Конец ознакомительного фрагмента