— Ну вот давай, из-за твоих друзей я влезу в долги! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я уже все решил! И тебе придется с этим смириться!

Калли была разбита. Вдребезги разбита. Она сидела у камина, вытирала слезы, что не кончались, и слушала треск хвороста. Ей казалось, что так трещит ее жизнь по швам.

Как сказать девочкам о том, что она переводится в обычную школу? Как она сможет жить без Дианы, Никки и Джел? В «Греджерс» совершенно другой мир, иная атмосфера. Ничто не сравнится с жизнью за воротами ее любимой школы.

А как быть с характеристикой? Со всеми заслугами, что накопились за время учебы в приличном количестве? Всем известно, что «Греджерс» дарит своим ученицам шанс на лучшую жизнь, на собственные успехи. Как же это здорово — поступить в лучший университет, на престижный факультет не за деньги родителей, не из-за влиятельной фамилии, а за счет своих достижений. Ученицы «Греджерс» всегда первые в конкурсном списке. Им открыты любые дороги.

Учеба в «Блэкстоне» перечеркнет всю ее жизнь. Калли еще долго не сможет отпочковаться от родителей, а она так мечтала стать независимой.

— Не накручивай себя, милая. Это ведь не смертельно, — ласковым голосом сказала Мэйджа, поглаживая дочь по макушке. — Ты у меня такая интересная, общительная. Ты быстро обзаведешься новой компанией в «Блэкстоне».

— Мама, я бы могла смириться с новой школой, новым окружением… Но я никогда не смогу смириться с тем, что я для отца на втором месте после Бенни. Мы — его дети. Мы должны быть равны. Но Бенни — мужчина, а я… Научилась читать и писать, и этого хватит. Ты бы видела, как отец смотрел на меня. Я для него не женщина, не человек даже, а просто матка на ножках. Мой удел — это рожать детей и восхищаться заслугами мужчин. Ведь они всегда на ступень выше. Ненавижу!

Мэйджа закрыла лицо руками, стараясь спрятать слезы.

— Если бы мой отец поступил со мной так же, я бы не выдержала…

Мэйджа Лаффэрти была выпускницей «Греджерс», она не понаслышке знала, что это за место и почему с ним так тяжело расстаться.

— Поговори с папой, — попросила Калли. — Может, тебе удастся его переубедить.

— Калли, ты думаешь, я не пыталась? Он меня не слушает. Спенсер никого не слушает.

Калли посмотрела на огонь, и ей вдруг показалось, что одна крохотная искорка попала ей в душу, за счет чего в ней вспыхнул пожар ярости. Обида давно истлела, а вот злость и негодование только набирали обороты.

— Я не покину «Греджерс», — ледяным тоном сказала она.

— Где же ты найдешь деньги на следующий семестр?

— …Заработаю.

— Ты не сможешь. Тебе всего пятнадцать, на хорошую должность можешь не рассчитывать, а подработки для школьников — смехотворны.

— Я что-нибудь придумаю.

— Калантия…

— У меня еще есть целый семестр.

Мэйджа покачала головой. Ей, безусловно, нравилась целеустремленность дочери, но отрицать обреченность ее плана было бессмысленно.

— Что делать с моим днем рождения? Вот это проблема…

— Это крах… Я позвала Аннемари Брандт.

— Мама!

— …И заодно всех остальных родителей.

— Что ты наделала?!

— Я думала, что наши трудности — временные, что Спенсер все уладит… Так, не беспокойся, праздник я возьму на себя. Я не могу ударить лицом в грязь перед Брандт, — обняв дочь, воодушевленно сказала Мэйджа.

— Где же ты возьмешь деньги, мама? — улыбнулась Калли.

— Я что-нибудь придумаю.

Калли обняла мать в ответ, почувствовав капельку надежды.

* * *

Город Глэнстоун, в котором жили наши принцессы, был разделен на два района. Названия этим районам дали два озера: Бэллфойер-лэйк и Голхэм-лэйк. В Бэллфойере жила элита города. Этот район пестрел шикарными особняками, огромными поместьями. Роскошь и благородство царили на этой территории.

Голхэм стал пристанищем для среднего и низшего классов. Там и располагалась школа «Блэкстон».

Калли, несмотря на то что относилась к высшему обществу, любила проводить время в Голхэме. В чопорном, деликатно вылизанном Бэллфойере ее неугомонная душа не находила себе места. В Голхэме Калли подружилась с мальчишками, которые без какого-либо осуждения приняли ее в свою компанию и научили ее разным веселым играм. Каждое лето Калли играло яркими красками благодаря дружбе с простыми ребятами.

Но когда ей исполнилось двенадцать, все изменилось. На одной из прогулок Калли стало дурно. Боль в животе внезапно сковала ее.

— Ты куда? — спросил один из друзей Калли, когда заметил, что она уходит.

— Домой. Мама позвонила, — сказала Калли, чувствуя, как тело пронзил очередной спазм.

Калли отошла от мальчишек и побежала в сторону своего района. Но тут…

— Калли, у тебя плотину прорвало!

Калли в ужасе посмотрела на свои бежевые штаны и заметила кровь, что пропитала ткань между ног. Первые в ее жизни месячные поставили ее в неловкое положение. Мальчишки заливались хохотом, показывали пальцами, кто-то вообще с отвращением отвернулся. Калли расплакалась. Она ненавидела, презирала себя, свое женское тело, что решило «проснуться» в такой неподходящий момент. Ей хотелось вырвать свою матку и растоптать ее в пыли.

Самое ужасное было то, что ее теперь уже бывшие друзья бежали за ней и даже не думали прекращать смеяться.

— Стой!

К Калли подбежал рыжий паренек, схватил ее за руку. Та стала брыкаться, понимая, что на этом ее унижение не закончено.

Парень снял с себя джинсовый пиджак и завязал его на талии девушки, тем самым прикрыв объект насмешек. Юноша был гораздо старше тех болванов, что издевались над Калли. Они сразу же разбежались при виде его.

— Спасибо… — дрожа, сказала Калли.

— Ты чего плачешь?

— …Они теперь до конца жизни будут это вспоминать, — всхлипывая, ответила она.

— Да забей. Они просто кучка идиотов, что с них взять? Ты из Бэллфойера?

— Как ты догадался?

— Ты не похожа на обитателей Голхэма. Сразу выделяешься.

Парень протянул ей руку, всю усыпанную веснушками.

— Я Руди Фокс.

— Калли Лаффэрти, — девушка протянула свою руку в ответ, и далее последовало рукопожатие.

— Не против, если я провожу тебя?

Калли улыбнулась и кивнула. О боли она забыла за считаные секунды. Весь путь до Бэллфойера ребята болтали без устали. Руди интересовался тем, как Калли оказалась в его районе, чем она увлекается. Калли с легкостью распахнула ему свою душу, ей казалось, что этому человеку можно рассказать даже самые сокровенные тайны. Руди на тот момент было шестнадцать. Он был прост и искренен. Старался избегать грубых словечек, смотрел на нее как на божество.

— Руди, еще раз спасибо, — сказала Калли, когда они остановились у ворот ее дома.

— Да пустяки. Ты, главное, не плачь больше, принцесса. Договорились?

— Хорошо.

Калли отдала ему его джинсовку, направилась к воротам и тут же повернулась лицом к Руди. Вспомнила о крови, что все еще «украшала» ее штаны.

— И не стесняйся! — крикнул он, заметив, как Калли смутилась.

Калли растаяла. Прежде ей не доводилось встречать таких парней, как Руди. Воспитанных, обаятельных и добрых. Руди не был красавцем. Рыжие волосы, треугольное лицо, веснушки, серые глаза и маленький рот. Подруги Калли точно не обратили бы внимания на него, но ее в нем все-таки что-то зацепило.

— Кто это был? — спросила Мэйджа, войдя в комнату дочери.

Калли напряглась, поняв, что мать видела ее нового знакомого.

— Руди… Руди Фокс.

— Ты опять гуляла в Голхэме?

— А что мне еще делать? Девочки разъехались. Мне же нужно с кем-то общаться.

— А что, в Бэллфойере не осталось больше нормальных людей?

— В Голхэме тоже есть нормальные люди.

— И Руди Фокс один из них?

— …Да.

Мэйджа печально вздохнула, села рядом с дочерью на кровать.

— Калантия, я же тебе много раз говорила, таким девушкам, как ты, не место в Голхэме. Там опасно и… грязно, — брезгливо произнесла Мэйджа. — А эти нищие парнишки вроде Руди Фокса только и жаждут овладеть тобой.

— Он не такой.

— Ты давно его знаешь? — подняв бровь, поинтересовалась Мэйджа.

— Нет… Мы сегодня познакомились.

— Вот видишь. Они все такие, Калли. Руди — обычный оборванец, он сразу понял, что ты из привилегированных, и теперь присосется к тебе как паразит. Обещай мне, что ты больше не будешь с ним общаться.

— …Обещаю.

Прошло четыре года.

Калли летящей походкой шла по своему любимому маршруту. Лето близилось к финалу, но жара стояла адская. Город был похож на огромную раскаленную духовку.

Калли дошла до мастерской, встала у двери, склонив голову к плечу. Один из работников мастерской стоял к ней спиной, согнувшись, одной рукой что-то красил, другой чесал зад.

— Боже мой, как сексуально, — сказала Калли.

Парень, услышав ее нежный, игривый голосок, тут же выпрямился, обернулся.

— Калли, ты меня напугала.

Лаффэрти подбежала к нему, но тот сделал шаг назад.

— Я весь грязный.

— Плевать.

Она была в белоснежном поло и голубой коротенькой плиссированной юбочке. Такая чистенькая и свеженькая. А он стоял в синем, перемазанном маслом комбинезоне, одетом на голое потное тело. Но Калли его вид совсем не смутил. Это ведь был ее Руди. Самый лучший, самый любимый, самый родной. Они крепко обнялись и чмокнули друг друга в щеки.