Стейс Крамер

Обломки нерушимого

Моему любимому дяде, редчайшему человеку, с благодарностью за сделанное добро, которое я никогда не забуду. Без его поддержки и участия моя жизнь могла сложиться совсем иначе. Ты навсегда останешься в моем сердце.

Натю.

Часть 1

Исчезновение

Глава 1

Звонкие девичьи голоса бойко сражались с завыванием сурового зимнего ветра. Это был первый день после каникул. Леди «Греджерс» не обращали внимания на непогоду, бежали навстречу к своим подругам, обнимались, смеялись и говорили без умолку. Девушки обменивались новостями из родных городков. Все это было сдобрено свежими сплетнями и капелькой нытья, из-за того что отдых так быстро пролетел и впереди теперь только учеба, учеба и еще раз учеба.

Однако ни долгожданная встреча с друзьями, ни интереснейшие беседы и обсуждение особо важных, пикантных вопросов не смогли взволновать учениц «Греджерс» так сильно, как появление двух незнакомок. Одна была взрослая, высокая особа с гордой осанкой и странной усмешкой на алых устах. Вторая была гораздо моложе, шла следом за своей компаньонкой и выглядела напуганной чем-то. Девушка не рисковала поднять глаза, точно чувствовала, что в данную минуту она является центральным объектом внимания всех любопытных воспитанниц, что заполонили школьный двор. Последние сразу догадались, что все это время они увлечены изучением новой ученицы и мгновенно, единогласно пришли к выводу, что новенькая — очередное невзрачное существо, которое через месяц-два заберет документы из «Греджерс» и переведется в другую, более лояльную, гостеприимную школу. Почему девушки пришли к такому неутешительному заключению? Ну, во-первых, я уже сказала, что новенькая выглядела так, словно ее вели в логово людоеда. Она была очень зажатая, а, следовательно, весьма слабая, это сразу бросилось в глаза опытным змейкам. Вряд ли она сможет найти здесь себе подходящую компанию, и также невелика вероятность, что ей под силу выдержать нападки тех, кто получает истинное удовольствие, проверяя новеньких на прочность. Также девушка была скромно одета, а значит, она одна из тех умненьких замарашек, которые получили грант на обучение в знаменитой школе. В «Греджерс» не питали симпатии к таким экземплярам, слишком простыми они были для них, жалкими, несчастными, что цепляются за любой шанс, дабы вырваться из бедности и вклиниться в тот мир, в котором они до конца своих дней будут восприниматься как чужеродный объект.

Гарриет Клэри — так звали взрослую даму, что сопровождала новенькую, — привела свою подопечную в приемную директрисы. Спустя десять минут ожидания, Бригида Ворчуковски — заместитель директора — вышла к ним и гордо провозгласила:

— Миссис Маркс готова принять вас.

— Мисс Клэри, не переживайте. Миссис Монтемайор — моя давняя знакомая, и она мне все-все рассказала про свою внучку, — заявила Голди Маркс после долгого рассказа Гарриет об особенностях своей подопечной, и о том, как с ними проще ужиться людям, которым довелось сосуществовать с данной особой под одной крышей. — Мне известны все… подробности, — добавила Голди, кинув осторожный взгляд в сторону новой воспитанницы, что стояла все это время, не поднимая глаз.

— Замечательно, — проговорила Гарриет, и лицо ее вновь исказилось из-за той странной усмешки, что, видимо, появлялась всякий раз, когда та волновалась.

— Мисс… Ге-ро-е-ва, — обратилась Голди к ученице, — знаете, я около месяца упражнялась правильно выговаривать вашу фамилию. Я не ошиблась, нет?

Девушка никак не отреагировала на слова директрисы. Последовала неловкая пауза, которую Гарриет постаралась быстренько прервать:

— Нет, миссис Маркс. Все верно. Ох, я тоже долго тренировалась, чтобы произнести ее полное имя: Искра Илларионовна Героева! Мой рот до сих пор в шоке, после того как открыл в себе способность воспроизводить такие сложные слова! — рассмеялась Гарриет.

— Мисс… Ге-ро-е-ва, также я хочу отметить, что меня поразили ваши результаты экзаменов! Уверена, вы составите достойную конкуренцию леди «Греджерс», чьи имена занимают первые строчки школьного рейтинга.

Искра продолжала хранить молчание.

— …Искра очень волнуется, и поэтому она немногословна, — сказала Гарриет, глядя извиняющимся взглядом на растерявшуюся директрису.

— Понимаю… Мисс Клэри, передайте, пожалуйста, миссис Монтемайор, что ее внучка будет здесь в целости и сохранности.

Затем Голди попросила Бригиду проводить Искру до ее комнаты. Перед тем как попрощаться, Гарриет отвела Искру в сторону, чтобы ни до директрисы, ни до заместителя не донесся ее строгий голос:

— Что с тобой?

Искра все так же была погружена в себя. Это пугало и раздражало Гарриет. Она резко схватила ее за плечо, встряхнула и прошипела ей прямо в непроницаемое лицо:

— Искра, у тебя ничего не выйдет. Ты останешься здесь. И рано или поздно тебе придется начать разговаривать с этими людьми, — Гарриет кивнула в сторону тихо переговаривающихся между собой миссис Маркс и миссис Ворчуковски. — Они только кажутся такими терпеливыми, всепонимающими и добродушными. Эта школа хуже армии, поверь мне. Я здесь училась, — ухмыльнулась Гарриет.

Бригида отвела Искру в ее комнату.

— Это ваша форма, мисс.

Искра медленно повернула голову на голос Ворчуковски. Та указывала на вешалку в шкафу, на которой висели блузка, сарафан и черная бархатная лента, а внизу стояли черные туфли Мэри Джейн.

— Церемония приветствия начнется через полчаса. Не опаздывайте, — сказала перед уходом Бригида.

Оставшись наконец в одиночестве, Искра села на свою кровать и медленно-медленно выдохнула. Голова кружилась, сердце сбилось с нормального ритма, ладони были ледяными и влажными. «Кажется, так люди ведут себя, когда им страшно. Это страх, очевидно. Я не могу ошибаться. Но чего я боюсь? Люди боятся высоты — это называется акрофобией. Нет, не то. Может, это криофобия? Нет. Социофобия? Нехарактерно для меня. Я людей не понимаю, но и не боюсь. Тогда что же со мной? Как это называется? Как это называется?!» — такими были мысли Искры.

* * *

— Ну что это за грустное личико? — обратилась Леда к младшей сестре, ведя ее к резиденции учениц. — Разве ты не рада встрече со своими подругами?

— Я почти не заметила нашей разлуки, — призналась Клара.

— Ты думаешь о Никки? — спросила Леда, внезапно остановившись, и, пристально вглядевшись в печальное личико сестры.

— Нет, — замотала головой Клара, а после боязливо добавила. — Но все же… ты не звонила ей? Не знаешь, где она?

— Не звонила и не знаю, — прозвучал резкий ответ.

Никки так никто больше и не видел, после того как она уехала с Элаем в неизвестном направлении.

— А вдруг с ней что-то случилось?

— В этом я очень сомневаюсь.

— Ты стала такой же бессердечной, как мама!

— Клара, я же тебе рассказала, почему мы так относимся к Никки. Мне плевать, где она и что с ней, ясно? — голос Леды не дрогнул, она была весьма убедительна, но все же старшая Дилэйн лукавила. Конечно, она переживала за свою непутевую сестру, и каждый раз ее сердце вздрагивало с болью, когда на ее телефон поступали звонки с незнакомых номеров. Леда боялась, что это звонят либо приятели Никки, либо из полиции, больницы, либо просто неравнодушные очевидцы, дабы сообщить ей плохую весть о ее сестре. К счастью, звонил ей постоянно только Рассел — ее бывший муж, который поставил себе цель вернуть Леду во что бы то ни стало.

— Она же наша сестра… — прошептала раздосадованная Клара.

— К сожалению. Она — наш позор, наше бремя.

Клара усилием воли заставила себя не расплакаться после таких жестоких слов сестры.

— А я звонила ей… но она не ответила мне. Кажется, Никки попала в беду.

— А мне кажется, что ты ей просто не нужна, как и мы с мамой.

— …Может, ты и права, — наконец сдалась Клара.

«Удивительно, конечно, как в таком крохотном сердце умещается столько любви!» — подумала Леда, с жалостью глядя на сестренку. Леда знала, что Клара продолжает беспокоиться из-за Никки, и расслабится она только тогда, когда сестра наконец объявится.

«Если она объявится, — пронеслась тревожная мысль. — Если она еще жива. Если…»

— Обещай, что будешь приезжать к нам каждые выходные! — ласково потребовала Аделайн Брин, обнимая свою племянницу.

— Аделайн, я так благодарна тебе за все, — улыбнулась Элеттра.

— Глупости! Мы еще не расстались, а я уже по тебе скучаю.

— И я тоже, — сказал Константин. — Звони нам, не стесняйся.

— Хорошо, дядя Константин.

— О, тебя там кое-кто ждет, — заметила Аделайн, глянув за спину Эл.

Элеттра обернулась. Аделайн говорила о Рэми, что покорно стояла в стороне, у ворот, и тихо радовалась, наблюдая такую чудесную картину — ее близкая подруга улыбается, ее не хотят выпускать из нежных объятий, ей говорят приятные слова. Это идиллия. Это сказка, которую Эл определенно заслужила. Расставшись с родственниками, Эл поспешила к подруге.

— Рэми, это были потрясающие каникулы! Не припомню, когда в моем доме было так же хорошо, радостно… — И все-таки Эл помнила, когда такое было — когда ее мама была жива, а отец еще не проявлял так рьяно свою искаженную любовь к дочери. В том, что тогда ей было хорошо и она была по-настоящему счастлива — Эл боялась признаться даже самой себе, так как от этого признания ее детские светлые воспоминания становились еще болезненнее. Ей легче было думать, что в ее прошлой жизни — до смерти отца — не было ничего утешительного, и только сейчас она познает все прелести своего существования.