— Ух ты! Новенькая? — спросила Никки, войдя в комнату. — Как зовут?

— Искра Илларионовна Героева.

— Господи Иисусе, как сложно. А я Никки. Просто Никки.

В характеристику Никки стоило бы добавить еще один пунктик — она весьма быстро умела подстраиваться под вечно меняющиеся обстоятельства. Никки всегда говорила так: «Если я не могу изменить ситуацию, то в моих силах изменить свое отношение к ней». «Кинула Эсси? Ладно. Не смертельно. Позлюсь немножко, и хватит. Новая соседка? Вообще ерунда. В целом, жизнь — полнейшее днище и хочется сдохнуть? Ну, отчалить на тот свет всегда можно успеть. А вдруг завтра будет лучше? Надо проверить». Никки теперь постоянно возвращалась к воспоминаниям о том жутком дне, когда Элай спас ее. «Если бы со мной все было кончено, то мне бы не дали второй шанс, — полагала Никки. — Значит, впереди еще есть что-то важное, ради чего мне стоило остаться. Одна? Значит, одна. Больно? Поболит и пройдет». И Никки как ни в чем не бывало приступила к разбору своего чемодана. Искра все это время внимательно следила за каждым ее действием. Когда Никки достала из чемодана желтый плед, Искра вскричала:

— Нет! Убери это!

— А что не так?! — оторопела Никки.

— Я не люблю желтый цвет.

— Ха. А я люблю. И что будем делать?

— Есть идея! Я пойду к миссис Ворчуковски и попрошу ее, чтобы она переселила меня в другую комнату, где нет желтого цвета.

Никки быстро сообразила, что единственное вакантное место осталось у Дианы. Та не станет терпеть фокусы новенькой, в полной мере покажет ей все стороны своего ершистого характера. Никки стало жаль это престранное создание.

— Эй, человек с непроизносимым именем, так уж и быть, я уберу этот чертов плед. — И Никки в тот же миг выполнила свое обещание, кинув плед обратно в чемодан.

— Мое имя отлично произносится — Искра.

— Хорошо… Искра. Сейчас тебя все устраивает?

— Да, вполне.

Теперь Никки принялась изучать свою соседку. Рассмотрела ее внешность, фигурку, понаблюдала за выражением ее лица (последнее показалось ей несколько сосредоточенно-самоуглубленным) и заключила: «Она не притворяется. У нее точно есть какие-то проблемы с «котелком». Ладненько. Посмотрим, что будет дальше».

— Ну и как тебе наша школа, Искра?

— Ужасное место.

— Точнее и не скажешь. Но ты привыкнешь. Другого выхода у тебя нет.

Искре определенно нравилась Никки. Она испытывала трудности в распознавании тона собеседника, нечеловеческих усилий ей стоило, чтобы разобраться в его жестах и мимике. Тем не менее Искре казалось, что Никки разительно отличается от всех, с кем ей раньше доводилось иметь дело, что она понимает ее, и не сомневалась в том, что та тоже хорошо к ней относится. «Она долго смотрит на меня. Человек не будет долго смотреть на то, что ему не нравится. Значит, я ей нравлюсь. Мы же не смотрим на фекалии? Не смотрим. Они нам не нравятся. Поэтому и не смотрим. Хотя иногда, конечно, полезно посмотреть на них, оценить цвет, консистенцию… Стоп, стоп, стоп! Пора переходить к главному».

— Никки, у тебя здесь есть друзья?

— Нет… больше нет.

Другой человек, услышав такой ответ, да еще произнесенный таким разбитым голосом, постарался бы ненавязчиво расспросить несчастного, нуждающегося во внимании и утешительном слове, выяснить, что послужило причиной его беды… Да, нормальный человек непременно поступил бы так, поэтому неудивительно, что Искра отреагировала иначе:

— Отлично! Мои ожидания оправдались.

Никки смерила ее угрюмым взглядом.

— Никки, я предлагаю тебе стать моим другом.

— О, я польщена. Всегда мечтала иметь в друзьях такое «чудо».

Искра не поняла сарказма, ядовитой стрелой пущенного в ее сторону, и продолжила:

— Так как нам придется жить в одной комнате и учиться в одном классе, мы будем вынуждены слишком часто контактировать друг с другом. Это хорошо. Это упростит мне задачу привыкнуть к тебе. И вот второй аргумент: я слышала, что в «Греджерс» нельзя обойтись без друзей. Одиночкам тут трудно. Так говорят. Поэтому нам с тобой надо объединиться.

— Ха, ну я не против.

— Значит, я теперь твоя подруга?

— Ага.

— А ты, стало быть, моя подруга?

— Боже милостивый, да!

— Договорились.

Для Никки все это было просто развлечением, для Искры же — серьезным новым опытом. Для обеих завязавшаяся дружба в дальнейшем послужит важным подспорьем, чтобы выжить в недружелюбной среде, справиться с предстоящими трудностями. Ни первая, ни вторая еще не сознавали значения только что свершившегося события.

— Искра, а ты пьешь?

— Разумеется. Ежедневно выпиваю два с половиной литра воды. Еще я пью соки. Преимущественно люблю апельсиновый. От кофе воздерживаюсь. Мне не нравится, как он влияет…

— Да я не это имела в виду! Ты спиртное пьешь?

— …Иногда. Чтобы временно быть как все. Мне Тоша посоветовала. Тоша — это…

— Супер! Тогда мы точно подружимся. — Никки вскочила на свою кровать, дотянулась рукой до вентиляционной решетки, ловко открыла ее и достала бутылку вина. — Слава богу, Джефферсон не тронула мой тайник. Перед сном мы с тобой выпьем «Совиньончик». Ноты крыжовника, груши, белого персика… Сказка! Отметим мое возвращение и твое вступление в ряды леди «Греджерс». Заодно и поболтаем.

Искра не стала возражать, не догадываясь, что Никки хочет опробовать на ней посредством милой, дружеской посиделки свой любимый способ «зондирования» людей. Вино смоет всю «странность» соседки и предоставит Никки хотя бы часть тайн, что добровольно произнесут ее захмелевшие уста. Ну а после можно проверить новую знакомую на доверие: если Искра проболтается кому-то про тайник Никки и их девиантный досуг, то ни о какой дружбе уж точно не может быть и речи.

— Надо перед этим подкрепиться. Подруга, я иду в столовую, — оповестила Искра и направилась к двери.

— Хорошо, подруга. Удачи тебе, — подыграла ей Никки, еле-еле подавив смешок.

— И тебе, — со всей серьезностью ответила Искра и вышла из комнаты.

— Класс, — сказала Никки, оставшись одна. — Единственное стабильное звено в моей жизни — это присутствие в ней долбанутых фриков. М-да… Ну хоть повеселюсь от души. Что еще остается-то?

Часть 2

Пламя

Глава 9

Калли была занята сервировкой стола, Бенни сидел с сосредоточенным видом на кровати, уткнувшись в учебники, а их родители в это время готовили ужин. Телефон Мэйджи уже минут десять разрывался от чьего-то настойчивого звонка. Калли не выдержала и ответила:

— Алло… а, это вы, доктор Кембри, добрый вечер. Мама сейчас занята, что ей передать?.. Что?!

Закончив разговор, Калли помчалась на кухню.

— Мама!

— Осталось совсем чуть-чуть, да, дорогой? — ответила Мэйджа, помешивая суп.

— Буквально пять минут, и готово, — сказал Спенсер.

Калли подбежала к матери, взяла ее за руку и резким движением увела от плиты.

— Мама, звонил доктор Кембри!

Мэйджа оцепенела. Калли пронзила мать гневным взглядом и продолжила:

— Тебя, оказывается, давно ждут в клинике! Больше тянуть нельзя, мы упускаем время! А ты не отвечаешь на звонки доктора и нам ничего не говоришь! Как это понимать?!

— Мэйджа, это правда?! — встревожился Спенсер.

— Нет… Калли неправильно истолковала слова доктора. Я потом тебе все объясню.

— Но…

— Спенсер, иди. Я сама закончу.

Спенсер перед тем как уйти кинул взгляд на плиту, на которой бурлил зеленый суп, и протараторил жене несколько рекомендаций, опасаясь, как бы та не испортила очередной его кулинарный шедевр.

— Калли, ну зачем ты заговорила об этом при отце? Ты же знаешь, как ему тяжело.

— Я знаю, как тяжело тебе! Папа меня сейчас вообще не волнует. Почему ты меня обманывала?

— А какой смысл мне было говорить правду? Тебе же известно, сколько стоят все эти процедуры. Если Спенсер узнает, что я из-за него опять откладываю лечение, то он не выдержит!

Разговор был прерван появлением на кухне старшей хозяйки, Рут Гарвинг.

— Мэйджа, а почему вы не носите маску? Вы находитесь в общественном месте, прошу заметить, — упрекнула она.

— Миссис Гарвинг, да когда же до вас наконец дойдет, что мама не заразна?! — закричала Калли.

— А откуда мне знать? Может, вы мне врете? Вдруг у нее туберкулез или… или… Наденьте маску, бога ради! Что вам стоит?

— Калли, пойдем, пожалуйста, — сказала Мэйджа, поняв, что дочь едва держит себя в руках. Закончить свою беседу они решили в ванной.

— Я убью эту старуху!

— Не обращай на нее внимания и не груби ей. Или ты хочешь снова стать бездомной?

— Мама, я сказала доктору Кембри, что ты явишься в понедельник.

— Сумасшедшая! На что ты рассчитываешь? Думаешь, он сжалится надо мной и вылечит бесплатно?

— У нас есть деньги! Я продала кое-что. Точнее, Руди помог мне продать… — Калли говорила о той драгоценной шкатулке, что ей вручила Элеттра, и о подарке Никки — цепочке с медальоном в виде цифры четыре. Она рассталась с этими вещами без сожаления. С помощью вырученных денег Калли могла бы расплатиться с Сафирой и горя не знать, но она понимала, что ее первоочередная задача — это помочь маме. Калли берегла эти деньги, всё ждала, когда же лечащий врач Мэйджи даст зеленый свет.