Стив Берри

Язык небес

Пэм Ахерн и Марку Тавани, они превратили мечты в реальность

Помни о прошлом, когда создаешь будущее.

Конфуций

В древности те, кто были способны к учености, знали мельчайшие и тончайшие [вещи]. Но другим их глубина неведома. Поскольку она неведома, я произвольно даю им описание: они были робкими, как будто переходили зимой поток; они были нерешительными, как будто боялись своих соседей; они были важными, как гости; они были осторожными, как будто шли по тающему льду; они были простыми, подобно необработанному дереву; они были необъятными, подобно океану; они были непроницаемы, подобно мутной воде.

Лao-Цзы (604 г. до н. э.)

Расстраивающий дом свой получит в удел ветер, и глупый будет рабом мудрого сердцем.

Притч. 11: 29

Пролог

Ноябрь 1971


Прозвучал сигнал тревоги, и Форрест Малоун тут же насторожился.

— Глубина?

— Шестьсот футов.

— Что под нами?

— Еще две тысячи футов холодной воды.

Он окинул взглядом работающие циферблаты, датчики и термометры. Крошечный пост управления, где справа от него еле-еле умещался оператор курсовых рулей, а слева — оператор рулей глубины. Мужчины держались за ручки управления. На индикаторе мощности огонек прыгал от позиции «норма» и обратно.

— Снизить скорость до двух узлов.

Подводная лодка накренилась в воде.

Сигнал тревоги отключился, и на посту управления потемнело.

— Капитан, сообщение из реакторного отсека. Предохранитель отключил один из контрольных стержней реактора.

Форрест знал, что произошло. Защитный механизм, встроенный в эту капризную подводную лодку, автоматически отключил и остальные стержни — произошла аварийная остановка ядерного реактора. Единственно возможное в этой ситуации действие: «Включить батареи».

Тускло замерцали огоньки «чрезвычайки». Старший механик Фландерс, ловкий и острожный профессионал, на чье мнение он всегда полагался, вошел внутрь. «Поговори со мной, Том», — попросил Малоун.

— Я не знаю, насколько все плохо или сколько времени займет устранение неисправности, но нам нужно снизить расход электричества.

Они и раньше несколько раз теряли мощность, и Форрест знал, что батареи могут предоставить временную подзарядку примерно на два дня, если они будут экономить. Его экипаж был подготовлен на случай возникновения таких ситуаций, но если произошла аварийная остановка реактора, то инструкция предписывала запустить его снова в течение часа. Если же прошло больше времени, подводная лодка должна была прибыть в ближайший порт.

А он находился в полутора тысячах миль отсюда.

— Отключите все, что нам не нужно.

— Капитан, будет сложно удерживать лодку в стабильном состоянии, — заметил оператор управления курсовыми рулями.

Он знал закон Архимеда. Тело, вес которого равен весу такого же объема воды, не потонет, но и не поплывет. Вместо этого оно останется на уровне нейтральной плавучести. Каждая подводная лодка функционировала по этому основному принципу, удерживаемая под водой двигателями; они же и направляли ее вперед. Без мощности не будут работать ни двигатели, ни рули глубины, ни инерция. Все проблемы можно было решить за счет простого всплытия на поверхность, но над ними был не открытый океан. Они находились под толщей льда.

— Капитан, двигательный отсек докладывает о небольшой утечке в гидравлической системе.

— Небольшая утечка? — спросил Малоун. — Сейчас?

— Ее заметили раньше, но с выключенной мощностью они запрашивают разрешения закрыть клапан, чтобы остановить утечку, заменив шланг.

Логично. «Выполняйте. И я надеюсь, что на этом плохие новости закончились». Он повернулся к экрану гидролокатора.

— Что там у нас впереди?

Все подводники позаимствовали словечки у тех, кто плавал до них, кто первыми сражался с ледяными морями и оставили два завета: никогда не тревожь лед без острой необходимости, а если это невозможно, направь нос подлодки в ледяную корку, осторожно толкни и молись.

— Впереди чисто, — доложил оператор гидролокатора.

— Начинаю погружение, — сказал оператор рулей глубины.

— Поддерживайте устойчивость. Но с минимальными затратами энергии.

Нос подлодки внезапно резко ушел вниз.

— Что за черт? — пробормотал Форрест.

— Кормовые рули глубины перешли на полное погружение! — вскричал оператор рулей глубины. Он вскочил на ноги и бросился к ручке управления. — Я не могу заставить их реагировать.

— Блант, — позвал Малоун. — Помогите ему.

Мужчина выбежал из-за гидролокатора и кинулся помогать. Угол погружения увеличился. Малоун схватился за обводной столик, так как все, что не было закреплено, падало со скоростью лавины.

— Экстренный контроль погружения! — рявкнул он.

Угол возрастал.

— Больше сорока пяти градусов, — доложил оператор рулей глубины. — Все еще на полном погружении. Рули не работают.

Малоун покрепче схватился за столик и попытался сохранять равновесие.

— Девятьсот футов, и мы продолжаем погружаться.

Индикатор глубины мигал так часто, что цифры сливались. Лодка могла выдержать погружение до трех тысяч футов, но дно быстро приближалось, а внешнее давление воды возрастало — слишком сильно, слишком быстро: корпус мог взорваться. Так или иначе, а сильный удар о морское дно с включенными двигателями был тоже не самой приятной перспективой.

Оставалась только одна возможность.

— Возвращаемся к нештатной ситуации. Наполнить воздухом все балластные резервуары.

Лодку тряхнуло, как только машинное отделение выполнило его команду. Винты дали задний ход, и сжатый воздух ринулся в резервуары, выдавливая воду. Оператор курсовых рулей крепко держал ручку управления. Оператор рулей глубины приготовился к тому, что, как знал Малоун, сейчас последует.

Положительная плавучесть вернулась. Погружение замедлилось. Нос лодки пошел вверх, а затем и выровнялся.

— Контролируйте течение, — приказал Форрест. — Сохраняйте нейтральное положение. Я не хочу взорваться.

Оператор рулей глубины откликнулся на его команду:

— Далеко до дна?

Блант вернулся на свое место:

— Две сотни футов.

Взгляд Малоуна скользнул к индикатору глубины. Две тысячи четыреста. Корпус застонал от напряжения, но выдержал. Командир субмарины посмотрел на индикаторы «открыто-закрыто». Огоньки показывали, что все клапаны и отверстия закрыты. Наконец-то хоть что-то хорошее.

— Ложимся на дно, — приказал он.

Преимуществом его подводной лодки перед другими была ее способность опускаться на океанское дно. Это была одна из многих специализированных характеристик конструкции — например, усиленная мощность и система управления, в чем они только что убедились.

Подводная лодка легла на дно.

Все на посту управления посмотрели друг на друга. Никто ничего не сказал. Да в этом и не было необходимости. Малоун знал, о чем они все только что подумали: «Слишком близко».

— Известно, что произошло? — спросил он.

— Двигательный отсек докладывает, что, когда один из клапанов был закрыт на ремонт, обычное и экстренное рулевое управление и системы погружения отказали. Такого никогда раньше не случалось.

— Они могут сказать мне что-то, чего я не знаю сам?

— Клапан снова открыт.

Малоун улыбнулся эвфемизму инженера: «Если бы я знал больше, я бы тебе сказал».

— Ладно, скажите им, пусть займутся починкой. Что с реактором?

Совершенно точно, что они использовали чертовски много мощности батарей, чтобы справиться с чрезвычайной ситуацией.

— Все еще не работает, — доложил его помощник.

Тот самый час, в течение которого необходимо было перезапустить реактор, стремительно истекал.

— Капитан, — позвал Блант от гидролокатора. — Контакт с внешней стороны корпуса. Что-то твердое. Сложно-составное. Кажется, мы удачно легли на камни.

Малоун решил использовать чуть больше мощности.

— Включить камеры и внешний свет. Посмотрим, что там, но только быстро.

Экран ожил, и в прозрачной воде заплясали снопы света. И все, кто был в рубке, увидели валуны, плотно окружившие подлодку.

— Странно, — сказал кто-то.

Форрест тоже это заметил.

— Это не валуны, а блоки. И большие. Прямоугольные и квадратные. Попробуй сфокусироваться на одном из них.

Блант поработал с панелью управления, и фокус камеры застыл на одном из камней.

— Вот черт! — воскликнул его помощник.

Поверхность была испещрена символами. Они не были похожи ни на что виденное капитаном ранее. Слишком четкие, чтобы предположить, что это сделала морская вода. Плавные, округлые, они не поддавались никакому определению. Отдельные буквы были выбиты вместе, между другими имелись достаточно большие пропуски, и это давало возможность сделать вывод, что когда-то давно здесь был некий текст. Но Форрест, да и, пожалуй, никто из его команды не смог бы понять, что здесь написано.

— Они и на других блоках есть, — заметил Блант, и капитан посмотрел на другие экраны.

— Выключить камеры, — приказал он. Сейчас его главной заботой было сохранение мощности, а никак не любопытные находки. — Все будет в порядке, если мы останемся здесь?

— Мы сели в чистой воде, — сказал Блант. — Все отлично.

И тут зазвучал сигнал тревоги. Капитан определил источник — электрические панели.

— Капитан, вы нужны им прямо сейчас! — крикнул его второй помощник в наступившей тишине.

Малоун вылетел из рубки управления и заторопился к лестнице, ведущей к ограждению рубки. Его инженер уже был на своем посту.

Сигнал тревоги внезапно прекратился.

Малоун почувствовал жар, и его взгляд остановился на настиле палубы. Он нагнулся и слегка коснулся металла. Тот был чертовски горяч. Нехорошо. Сто пятьдесят батарей серебряно-цинковых аккумуляторов располагались под настилом в алюминиевом отстойнике. Капитан знал, что их модель была инновационной и сейчас проходила полевые испытания. И, как показало это погружение, они постоянно находились в аварийном режиме.

Помощник инженера выкручивал четыре шурупа, крепивших настил, один за другим. Наконец покрытие сняли, и они увидели только бурлящий сизый дым. Малоун тотчас же догадался о том, что здесь случилось. Избыток жидкого гидроксида калия в батареях.

Опять.

Лист обшивки палубы с грохотом упал на место. Но это подарит всего лишь пару минут. Вентиляционная система скоро распространит едкий дым по всей лодке, и, не имея никакой возможности выпустить ядовитый воздух, они все задохнутся.

Форрест ринулся обратно в рубку. Он не хотел умирать, но их шансы выжить стремительно таяли. Двадцать шесть лет Малоун прослужил на подводных лодках, на дизельном и ядерном топливе. Это удалось только ему, единственному из пяти курсантов военно-морского училища. Физические тренировки, психологические тесты и скорость реакции еще там показали каждому курсанту его планку. Первых «серебряных дельфинов» [Сленговое название боевого ордена подводников США.] Малоуну приколол первый капитан, и с тех пор он сам даровал эту честь многим другим.

Поэтому он знал счет. Игра проиграна.

Странно, но только одна мысль билась в голове, когда он зашел в рубку управления и приготовился действовать так, словно у них был шанс. Его мальчик. Десяти лет. Он будет расти без отца.

...
Я люблю тебя, Коттон.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Гармиш-Партенкирхен, Германия

Четверг, 2 декабря, наши дни

13.40


Коттон Малоун ненавидел замкнутые пространства. Его нервное состояние было обусловлено еще и большим количеством народа, желающим воспользоваться канатной дорогой. Большинство ярко одетых пассажиров несли на плечах лыжи и бурно радовались предстоящему дню. Среди толпы Малоун заметил итальянцев и несколько швейцарцев, маленькую группу оживленно о чем-то спорящих французов, но в основном здесь были немцы. Ему предстояло одному из первых подняться в гондолу, и, чтобы облегчить свой дискомфорт, Коттон постарался как можно ближе придвинуться к замерзшему окошку. На высоте десяти тысяч футов величественный Цугшпице выглядел силуэтом на фоне синевато-стального неба, впечатляющая серая вершина, укрытая белоснежным снегом. Совсем не суровый и не грозный, если смотреть с такого расстояния.

Кабинка продолжила свой головокружительный подъем, оставляя позади одну из нескольких стальных опор, что поднимались со скалистых утесов.

Малоун нервничал, и не столько из-за толпы, окружившей его. На вершине самого высокого немецкого пика его поджидали привидения. Он избегал этой встречи почти сорок лет. Таким, как он, решительно похоронившим свое прошлое, вовсе не стоит его с такой легкостью ворошить.

А сейчас он был здесь, и именно этим ему предстоит заняться.

Вибрация замедлилась, как только кабинка достигла вершины и остановилась на станции. Лыжники волной хлынули к другому подъемнику, который должен был доставить их к склонам и многочисленным шале. Малоун никогда не катался на лыжах и никогда не хотел этого делать.

Малоун направился к центру для посетителей, обозначенному на желтом плакате как Мюнхер-Хаус. Одну половину здания занимал ресторан, на другой разместились театр, закусочная, наблюдательный пункт, сувенирные лавки и метеорологическая станция. Коттон толкнул тонкие стеклянные двери и вышел на огороженную террасу. Бодрящий альпийский воздух уколол губы. Если верить Стефани Нелл, ее связной должен ждать его именно здесь. Сейчас Малоун был уверен только в том, что высота в десять тысяч футов над уровнем моря, несомненно, придавала их встрече повышенную конфиденциальность.

Цугшпице располагался на границе. Непрерывный ряд заснеженных вершин простирался на юг, к Австрии. На севере была видна долина в форме миски для супа, окруженная скалистыми горами. Дымка морозного тумана прикрывала немецкую деревушку Гармиш и ее соседа — Партенкирхен. Обе были спортивными мекками, и сюда приезжали не только лыжники, но и бобслеисты и керлингисты.

Впрочем, Малоун вообще избегал занятий спортом.

На пункте наблюдения было пусто, не считая пожилой супружеской пары и нескольких лыжников; они, очевидно, прервали катание, чтобы насладиться открывающимся видом. Коттон же пришел получить ответ на загадку, которая занимала его мысли с тех пор, как однажды в их дом пришел человек в форме и сообщил его матери, что ее муж мертв.

«Контакт с подводной лодкой был утерян 48 часов назад. Мы направили поисковые и спасательные корабли в Северную Атлантику. Они прочесали последние известные нам координаты. Обломки обнаружили 6 часов назад. Мы ничего не сообщали семьям до тех пор, пока не удостоверились, что в живых никого не осталось».

Его мать никогда не плакала — слезы не были ей свойственны. Но это вовсе не означало, что она не переживала случившееся; она была просто раздавлена горем. Прошли годы, прежде чем у него, подростка, появились вопросы. Он знал, что правительство сделало небольшое добавление к официальному отчету. Поступив на службу в военно-морской флот, Малоун попытался получить доступ к докладу следственной комиссии по расследованию гибели подводной лодки, но обнаружил, что доклад засекречен. Он сделал еще одну попытку, когда стал агентом Департамента юстиции — теперь у него были определенные полномочия, позволяющие изучать секретную документацию, — но опять получил отказ. Когда Гари, его пятнадцатилетний сын, провел у него все лето, появились новые вопросы. Гари никогда не видел своего деда, но хотел узнать больше, особенно как тот умер. В прессе освещали погружение «Блазека», военного корабля США, в ноябре 1971 года, и они прочли много старых докладов в Интернете. Их разговор разжег собственные сомнения Коттона — в достаточной степени, чтобы он наконец и сам начал действовать.

Малоун засунул руки в карманы парки и прошелся по террасе. Прямо напротив он заметил женщину. На ней был яркий горнолыжный костюм, черные волосы собраны в неаккуратный пучок; рядом с ней стояли лыжи. Не отрываясь, она наблюдала в одну из подзорных труб, закрепленных на ограде веранды. Он как будто случайно подошел к ней. Правило, выученное давным-давно: никогда не спеши, это может принести только неприятности.

— Восхитительный вид, — сказал он.

Женщина обернулась.

— Несомненно.

Ее лицо цвета корицы, четко очерченный рот и крылья носа, глаза — все говорило о средневосточном, а скорее египетском происхождении; так, во всяком случае, показалось Коттону.

— Я Коттон Малоун.

— Как вы узнали, что именно я нужна вам?

Он указал на коричневый конверт, лежавший у подзорной трубы, и улыбнулся.

— По-видимому, это не сверхсекретная миссия. Просто выполняете поручение?

— Вроде того. Я приехала покататься на лыжах. Недельный отпуск, в конце концов. Всегда хотела это сделать. Стефани спросила, могу ли я захватить это. — И она показала на конверт, а затем вернулась к осмотру окрестностей. — Не возражаете, если я закончу? Это стоит евро, а я хочу увидеть все, что возможно за эту сумму.

Она поворачивала подзорную трубу, изучая немецкую долину, простирающуюся на сотни миль вокруг.

— У вас есть имя? — спросил Малоун.

— Джессика, — ответила она, все еще не отрываясь от подзорной трубы.

Коттон уже решил взять конверт, но тут ее нога преградила ему путь.

— Не сразу. Стефани попросила убедиться в том, что вы должны осознать, что все долги оплачены и вы теперь в расчете.

В прошлом году он выручил своего старого начальника во Франции. Стефани Нелл сказала ему тогда, что чувствует себя обязанной и что в интересах Коттона использовать этот шанс по максимуму и с должным умом.

Именно так он и поступил.

— Согласен. Долг уплачен.

Джессика тотчас отвернулась от подзорной трубы. Ее щеки раскраснелись от ветра.

— Я слышала о вас в группе «Магеллан». Вы просто маленькая легенда. Один из двенадцати первых агентов.

— Я и не знал, что так популярен.

— Стефани предупреждала, что вы еще и скромны.

Он был не в настроении выслушивать комплименты. Его ждало прошлое.

— Могу я взять конверт?

Ее глаза вспыхнули.

— Конечно.

Он забрал конверт. Первая мысль, промелькнувшая в голове, была о том, как что-то столь тонкое может дать ответы на множество вопросов.

— Это должно быть что-то очень важное, — сказала она.

Другой урок: игнорируй вопросы, на которые не хочешь отвечать.

— Долго вы проработали в группе?

— Пару лет. — Она отошла от ограды. — Но мне не понравилось. Подумываю уволиться. Я слышала, вы сделали это, но чуть раньше.

Ей, такой легкой в общении с незнакомым человеком, увольнение других сотрудников казалось хорошим продвижением по карьерной лестнице. За свои двенадцать лет Коттон сменил только три места работы и всегда находился под постоянной охраной. Паранойя была одним из многих профессиональных рисков, приходящих с удостоверением агента, и два года, прошедших после добровольного выхода на пенсию, все еще не излечили его от этой прилипчивой болезни.

— Наслаждайтесь катанием на лыжах, — посоветовал Малоун и повернулся, чтобы уйти.

Завтра вылетит он обратно в Копенгаген. Сегодня же Коттон намеревался заглянуть в местные букинистические магазинчики, надеясь найти здесь что-нибудь интересное. Профессиональная болезнь новой профессии: книготорговец.