Коридор заканчивался через десять футов. Две двери — одна налево, другая направо. Доротея пыталась подавить приступ паники. Нужно выбрать. Какая из них?

Глава 90

Малоун открыл глаза и понял, что случилось. Он потер пульсирующую болью шишку на голове. Черт. Доротея понятия не имела, что делала.

Он поднялся, и на него начала волнами накатывать тошнота. Проклятие! Она же могла раскроить ему череп.

Коттон зашатался и позволил холодному воздуху остудить голову и прочистить мозги.

Думай. Сконцентрируйся. Он сам установил правила. Но игра пошла не так, как он ожидал, поэтому Коттон попытался освободиться от всех ненужных мыслей и взял в руку пистолет Доротеи, который лежал в кармане куртки.

Он помнил, что когда забрал пистолет у Кристл, тот был той же марки и модели. Когда Малоун вернул его ей, он зарядил его пустым магазином из пистолета Доротеи. Кристл этого не заметила и считала, что вооружена. Сейчас же у него был забитый под завязку магазин. Коттон с усилием заставил свой затуманенный мозг сконцентрироваться, а пальцы — двигаться.

Затем он открыл дверь.

* * *

Стефани импровизировала, используя все, что могла придумать, чтобы выбить Чарли Смита из равновесия. Диана Маккой сыграла свою роль совершенно. Дэниелс рассказал им, как он отправил Маккой к Рэмси, чтобы та стала его сообщником, а затем — противником. Все, чтобы держать адмирала в постоянном напряжении. «Пчела не может ужалить тебя, когда летит» — было одним из любимых высказываний президента. Дэниелс не забыл упомянуть, что как только он рассказал Диане о Милисент Сенн и о том, что случилось в Брюсселе много лет назад, Маккой немедленно вызвалась помогать им. Президент мог праздновать победу. Адмирал Рэмси был не только умен, но и осторожен, он мог распознать почти сразу, когда его хотят обвести вокруг пальца. Поэтому, чтобы этот обман имел шансы на успех, требовался кто-то его уровня; он никогда не стал бы иметь дело с низшим по положению. Поэтому кандидатура Дианы Маккой подошла идеально. Как только президент узнал о Чарли Смите, Маккой легко удалось обмануть и его. Смит был тщеславным, жадным, слишком привыкшим к успеху. Дэниелс проинформировал их, что Рэмси застрелил Смит и что он обязательно появится в доме. К сожалению, это было все, что могла предложить разведка. То, что Маккой противостояла им, тоже было частью сценария. Что произойдет после этого, можно было только гадать.

— Обратно к входной двери, — приказал Смит и направил пистолет на Дэвиса.

Они вернулись обратно.

— У тебя серьезная проблема, — сочувственно произнесла Стефани.

— Я бы сказал, что это у вас проблемы.

— Правда? Ты собираешься убить двух заместителей советника по национальной безопасности и агента высокого ранга из департамента юстиции. Я не думаю, что ты хотел бы оказаться на первых страницах газет. Застрелить Рэмси? Кому до этого есть дело? Точно не нам. Хорошее и чистое устранение. Никто не собирается обвинять тебя в этом убийстве. Мы же — совсем другая история.

Она видела, что ее доводы достигли цели.

— Ты всегда был так осторожен, — продолжала наступать Стефани. — Это твой фирменный знак. Никаких следов. Никаких доказательств. Наше убийство никак не вписывается в твой любимый, проверенный годами сценарий. Кроме того, мы можем спрятать тебя. В конце концов, ты проделал хорошую работу.

Смит усмехнулся.

— Верно. Я сомневаюсь, что вы воспользовались бы моими услугами. Давайте начистоту. Я приехал, чтобы помочь ей, — он указал на Маккой. — Я должен был решить ее проблему. Она заплатила мне десять миллионов и позволила убить Рэмси, и это дает ей преимущество. Она хотела, чтобы вы двое умерли. Но я понимаю, что это плохая идея. Я думаю, что самым мудрым для меня будет просто уйти.

— Расскажи мне о Милисент, — тихо попросил Дэвис.

Стефани гадала, почему он так спокоен.

— Почему она так важна? — Смит тут же перешел на деловой тон.

— Просто. Я хотел бы узнать о ее смерти, прежде чем ты уйдешь.

* * *

Доротея приблизилась к двум дверям. Она крепко прижалась к стене по правой стороне коридора и наблюдала за игрой света впереди.

Ничего.

Она подошла к дверному проему и быстро бросила взгляд внутрь комнаты, которая была справа от нее. Примерно десять квадратных метров, освещенные сверху слабым мерцанием потолка. Внутри ничего не было, за исключением фигуры около дальней стены.

Мужчина был завернут в одеяло, на нем был прочный комбинезон из оранжевого нейлона. Тускло освещенный, как старая черно-белая фотография, он сидел скрестив ноги, его голова наклонилась влево, и он смотрел прямо на нее немигающим взглядом.

Доротея подошла к нему.

Он был молод, около тридцати, с пыльно-коричневыми волосами и тонким угловатым лицом. Он умер там, где сидел, и выглядел как очень уставший человек, присевший отдохнуть. Доротее казалось, что он вот-вот заговорит. На нем не было пальто, но его оранжевая фуражка оказалась такой же, как и та, которую обнаружил Малоун. Военно-морской флот Соединенных Штатов. «НР-1А».

Ее отец, в те времена, когда они еще ходили на охоту, всегда предупреждал ее об обморожении. «Тело, — рассказывал он ей, — сначала пожертвует пальцами рук, ног, руками, носом, ушами, подбородком и щеками, чтобы кровь по-прежнему приливала к жизненно важным органам. Но если холод будет неизменен, легкие в конечном счете не выдержат первыми и разорвутся. Потом остановится сердце. Смерть будет медленной, слишком медленной; ты просто заснешь, чтобы никогда не проснуться». Доротея помнила каждое слово; но сейчас она думала о том, что чувствовал этот человек. Боролся ли он с наступающей смертью? Медленная бесконечная агония… Что может быть страшнее?

Кем был этот несчастный?

И тут Доротея уловила шум позади нее.

Она резко обернулась.

Кто-то появился в комнате на другой стороне коридора. В двадцати метрах от нее. Черная фигура, обрамленная дверным проемом.

— Чего же ты ждешь, сестричка? — позвала ее Кристл. — Приди и поймай меня.

* * *

Малоун снова вошел в лабиринт коридоров и услышал, как Кристл позвала Доротею. Он повернул налево, решив, что голоса разносятся именно оттуда, и продолжил свой путь еще по одному коридору, который в конце концов исчезал в комнате в сорока футах от него. Коттон приблизился, посмотрел на открытые двери, расположенные по обе стороны коридора, быстро заглянул внутрь каждой из комнат и продолжил движение. Снова рабочие зоны и пустые маленькие комнаты. Ничего интересного ни в одной из темных ниш.

Перед предпоследней комнатой он остановился.

Кто-то лежал на полу.

Мужчина.

Малоун вошел внутрь.

Лицо с кавказскими чертами. Мужчина средних лет, с короткими рыже-коричневыми волосами. Он лежал ничком — руки вдоль тела, ноги выпрямлены — и был похож на обломок скалы. Под ним лежало одеяло. На мужчине был надет оранжевый комбинезон военно-морского флота, на левом кармане — бирка с именем «Джонсон». В памяти Коттона сразу всплыла выдержка из отчета. Второй помощник электрика Джефф Джонсон. «НР-1А».

Его сердце внезапно екнуло и покатилось вниз.

Моряк, кажется, просто прилег и позволил холоду победить. Малоуна учили во флоте, что никто не замерзает до смерти. Вместо этого, как только холодный воздух обволакивает голую кожу, сосуды, расположенные близко к поверхности, сжимаются, уменьшая потерю тепла и нагоняя кровь в жизненно важные органы. «Холодные руки, теплое сердце» — это выражение было больше чем клише. Коттон припомнил первые признаки обморожения: сначала покалывающая, жалящая, ноющая боль, затем оцепенение. Смерть наступает тогда, когда температура тела падает, давление понижается, кровь густеет и сердце перестает биться.

Тогда ты замерзаешь.

Здесь, в мире без влажности, тело должно было отлично сохраниться, но Джонсону не повезло. Черные полоски мертвой кожи свисали у него со щек и с подбородка. Крапчатые желтые корки запеклись на лице, превращая его в гротескную маску. Лед добрался до ресниц, а его последние выдохи сконденсировались на подбородке двумя сосульками.

В душе Малоуна прокатилась волна ненависти к военно-морскому флоту Соединенных Штатов. Жалкие, отвратительные сукины дети позволили этим людям так страшно умереть.

Одним.

Беспомощным.

Забытым.

Коттон услышал шаги, вышел обратно в коридор — и увидел, как Доротея мечется из комнаты в комнату. Он позволил ей пойти вперед.

Затем пошел за ней.

Глава 91

Смит смотрел на женщину. Она спокойно лежала в кровати. Он ждал, когда она потеряет сознание, — алкоголь действовал как отличное успокоительное. Она много выпила, больше обычного, отмечая, как она думала, предстоящую свадьбу с идущим в гору капитаном военно-морского флота Соединенных Штатов. Но она выбрала не того кавалера. Капитан Лэнгфорд Рэмси не испытывал большого желания жениться на ней. Вместо этого он хотел, чтобы она умерла, и хорошо заплатил, чтобы это случилось.

Она была прекрасна. Длинные шелковистые волосы, гладкая темная кожа, прекрасные черты лица. Чарли снова откинул одеяло и залюбовался ее обнаженным телом. Она была худой и с хорошими формами, не Смит не заметил ни одного признака беременности. Рэмси предоставил ему ее медицинскую карточку, в которой была отмечена легкая тахикардия. Она прошла одно медицинское обследование за прошедшие шесть лет. Скорее всего, это было наследственное заболевание. Врачей также немного беспокоило ее низкое кровяное давление.

Рэмси пообещал Смиту еще больше работы, если это задание пройдет гладко. Чарли нравился тот факт, что они были в Бельгии, так как здесь он чувствовал себя гораздо спокойнее и увереннее, чем в Америке. Но сейчас это не должно иметь никакого значения. Обнаружить причину смерти этой женщины будет невозможно.

Чарли нашел шприц и решил, что локтевой сгиб будет лучшим местом для укола. Маленькая дырочка останется, но он надеялся, что ее никто не заметит. Даже если и будет аутопсия, в крови или тканях ничего не найдут. Просто маленькая дырочка на сгибе руки.

Он аккуратно взял ее локоть и надавил на поршень…

Смит вспомнил, что случилось той ночью в Брюсселе, но мудро решил не делиться некоторыми деталями с человеком, стоявшим от него в шести футах.

— Я жду, — сказал Дэвис.

— Она умерла.

— Ты убил ее. — Дэвис уже не спрашивал, а утверждал.

И Чарли стало любопытно.

— Это все из-за нее? — спросил он.

— Это из-за тебя.

Смиту не понравился оттенок горечи в голосе Дэвиса, поэтому он снова объявил:

— Я ухожу.

* * *

Стефани наблюдала за диалогом и считала, что Дэвис делает очередную ошибку и провоцирует Смита. Чарли мог не хотеть убивать их, но он, несомненно, именно так и поступит, если возникнет нужда.

— Она была хорошим человеком, — продолжил Дэвис. — Она не должна была умереть.

— Вам надо было беседовать на эту тему с Рэмси. Именно он хотел, чтобы она умерла.

— Именно он избивал ее все время.

— Может, ей это нравилось?

Дэвис ринулся вперед, но Смит остановил его дулом пистолета.

— Ты меня раздражаешь, — тихо произнес профессиональный убийца.

В глазах Дэвиса полыхала ненависть. Казалось, он слышит и видит одного только Смита. И тут Эдвин уловил движение в окне, расположенном за спиной убийцы, Снаружи, мимо оконной рамы с остатками стекла, мимо крыльца, где яркий солнечный свет искрился от зимнего холода, проплыла тень.

Приблизилась.

Затем внутрь заглянул человек.

Полковник Уильям Гросс.

Стефани видела, что Маккой тоже заметила его, и не понимала, почему Гросс просто не пристрелит Чарли. Определенно он был вооружен, и, по-видимому, Диана знала, что полковник находится снаружи. Два пистолета, вылетевшие из окна, определенно говорили о том, что им нужна помощь.

И только потом она все поняла.

Президент хочет, чтобы Смит остался в живых.

Дэниелс не обязательно хотел привлечь к этой ситуации много внимания, поэтому здесь не было кадровых офицеров ФБР и спецслужб, но он хотел получить Чарли Смита целым и невредимым.

Маккой легонько кивнула. Смит уловил этот жест. И закрутил головой.

* * *

Доротея вышла из здания и спустилась по узким ступенькам обратно на улицу. Она была рядом с термами, перед площадью, простиравшейся впереди, рядом с концом пещеры и одной из полированных скальных стен, поднимавшихся на сотни метров вверх.

Доротея повернула направо. Кристл была в тридцати метрах от нее — бежала через галерею, выложенную светлой и темной плиткой. Она пропадала, потом опять появлялась, и Доротея так и не смогла прицелиться.

Она выдохнула и побежала за ней.

Доротея хорошо помнила уроки отца, как преследовать оленя в лесу. Дай ему пространство, позволь ему думать, что он в безопасности. А затем ударь, когда он меньше всего этого ожидает.

Доротея миновала светлую галерею, и перед ней открылась новая площадь. Она была похожа как две капли воды на предыдущую. На ней стояли те же термы и колонны. А еще каменная скамья. На ней кто-то сидел. На человеке был белый защитный комбинезон, очень похожий на ее собственный, за исключением того, что он был расстегнут спереди, руки без перчаток. Из-под расстегнутого комбинезона виднелся тонкий шерстяной свитер. Голова человека безвольно лежала на плече, глаза были темны, как бездонные пещеры. Темные волосы открывали верхушки пепельно-бледных ушей, в серо-стальную бороду вморозились прожилки влаги. Блаженная улыбка застыла на его сомкнутых губах.

Ее отец.

Доротея оцепенела, сердце пустилось в бешеный галоп. Она хотела отвести глаза, но не могла. Она не была готова к этой встрече, хотя и желала ее так долго, с тех самых пор, как отец отправился в Антарктиду. В ее уютном и теплом мире трупы хоронили, а не оставляли сидеть на скамейках.

— Да. Это он, — сказала Кристл.

Доротея пришла в себя, огляделась, но так и не увидела сестры. Ей оставалось только слышать то, что она говорит.

— Я нашла его чуть раньше. Он ждал нас.

— Покажись! — закричала Доротея.

Смех прорезал гробовую тишину.

— Посмотри на него, Доротея. Он расстегнул свой костюм и позволил себе умереть. Ты можешь себе это представить?

Нет, она не могла.

— Это потребовало смелости, — продолжал вещать бестелесный голос. — Послушать, что говорит мать, так у него не было храбрости. Послушать тебя, так он был дураком. Ты могла бы это сделать, Доротея?

Та заметила еще одни высокие ворота, обрамленные квадратными колоннами и украшенные бронзовыми дверями; они были открыты. За ними начиналась лестница, ступеньки вели вниз. Доротея почувствовала дуновение холодного воздуха и снова посмотрела на мертвого мужчину.

— Наш отец…

Она обернулась. Кристл стояла примерно в семи метрах, в руках у нее был пистолет. Дуло было направлено ей в голову.

Доротея сжала покрепче руку и начала поднимать свое оружие.

— Нет, — сказала Кристл. — Держи его направленным в пол.

Доротея не двигалась.

— Мы нашли его, — сказала Кристл. — Мы выполнили задание матушки.

— Это ничего не решает между нами.

— Полностью с тобой согласна. Я была права, — медленно проговорила Кристл. — Я была права в каждой малейшей детали. А ты ошибалась.

— Зачем ты убила Вернера и Хенна?

— Мама отправила Хенна остановить меня. Верный Ульрих… А Вернер? Кажется, ты должна быть рада, что он умер.

— Ты планируешь убить и Малоуна?

— Я должна быть единственной, кто отсюда выберется. Единственная выжившая.

— Ты сошла с ума.

— Посмотри на него, Доротея. Наш обожаемый отец. Последний раз, когда мы видели его, нам было по десять лет.

Доротея не хотела смотреть. Она уже достаточно видела. И хотела запомнить его таким, каким знала его раньше.

— Ты сомневалась в нем, — с упреком прошептала Кристл.

— Как и ты.

— Никогда.

— Ты убийца.

Кристл засмеялась.

— Как будто мне интересно, что ты обо мне думаешь.

Доротея понимала, что не сможет даже поднять руку с пистолетом и выстрелить, прежде чем Кристл нажмет на спуск. Понимая, что шансов у нее мало, она решила действовать первой.

Ее рука начала подниматься. Кристл нажала на скобу. Доротея закрыла глаза и приготовилась к страшной боли. Но ничего не произошло. Только сухой щелчок.

Кристл, казалось, была ошеломлена. Она еще несколько раз нажала на спуск, но выстрелов не последовало.

— Нет патронов, — произнес Малоун спокойно. — Я же не полный идиот.

Достаточно.

Доротея прицелилась и выстрелила.

Первая пуля попала Кристл в грудь, пронзив ее комбинезон; вторая — тоже в грудь — заставила ее сестру пошатнуться. Третий выстрел, в голову, стал последним. Красный цветок крови расплескался на мозаичном полу, но из-за сильного холода кровь немедленно свернулась и загустела.

Еще два выстрела, и Кристл Фальк упала на тротуар. Без движения.

Малоун подошел ближе.

— Это надо было сделать, — пробормотала Доротея. — Сестра была плохим человеком.

Она повернулась к отцу, чувствуя себя так, будто очнулась после наркоза. Ей до сих пор казалось, что все это лишь страшный сон; с другой стороны, она понимала, что все, что с ней случилось в последние часы, — жестокая реальность. Но, несмотря на это состояние полубреда, она повернулась к Малоуну и тихо произнесла:

— Очевидно, они умерли именно здесь. Я рада, что мой отец нашел то, что искал.

Доротея посмотрела на Малоуна и увидела, что все, чему он был свидетелем, не принесло ему облегчения.

Новые ворота привлекли внимание их обоих. Ей не нужно было это говорить. Она нашла своего отца. А он — нет.

Пока нет.