— Что мне было делать? — взмолился его бухгалтер. — Банк раскололся.

Объединенный швейцарский банк действительно поддался американскому давлению и впервые допустил, чтобы пятьдесят с лишним тысяч счетов стали поводом для вызовов в суд. Разумеется, угрозы уголовного преследования американцам — служащим банка сделали это решение легким. И то, что говорил бухгалтер, было правдой. Он проверял. Была взята документация только швейцарского банка. Счета в семи других странах оставались нетронутыми.

— У меня не было выбора. Ради Бога, Квентин, чего ты хотел от меня?

— Чтобы ты соблюдал Статьи Соглашения.

Всех, от команды шлюпа, слуг в доме, смотрителей имения и до него самого, эти Статьи связывали воедино.

— Ты принес клятву и дал слово! — прокричал Хейл от поручня. — Ты их подписал.

Это должно было гарантировать верность. Однако иногда случались нарушения, и с ними разбирались. Как сегодня.

Хейл снова посмотрел на сине-серую воду. «Эдвенчер» поймал сильный юго-западный ветер. Они находились в пятидесяти милях от берега и шли на юг, оставляя Виргинию позади. Система управления парусами работала превосходно. Пятнадцать прямых парусов создавали современную версию парусного вооружения, разница заключалась в том, что теперь реи не вращались вокруг неподвижной мачты. Они были закреплены, а мачты вращались от ветра. Членам команды не требовалось подниматься на них и убирать паруса. По новой технологии паруса находились внутри мачты, электромотор распускал их меньше чем за шесть минут. Компьютеры контролировали угол поворота, и паруса были всегда наполнены ветром.

Хейл наслаждался соленым, прочищавшим мозги бризом.

— Скажи мне вот что, — крикнул он.

— Квентин, все, что угодно. Только выпусти меня из этой клетки.

— Гроссбух. Вы говорили о нем?

Бухгалтер покачал головой.

— Ни слова. Они ухватились за документацию швейцарского банка, о гроссбухе даже не заикались.

— Он в безопасности?

— Там, где мы его храним. Постоянно. Только ты и я. Кроме нас, никто не знает этого.

Хейл поверил ему. Пока что о гроссбухе не упоминалось, и это уменьшало его беспокойство.

Но не совсем.

Бури, которые ему предстояло встретить, будут куда хуже, чем надвигающийся с запада шквал. На него обрушится вся сила разведывательных органов США вкупе с Налоговым управлением и Министерством юстиции. С чем-то похожим сталкивались его предки, когда короли, королевы и президенты отправляли целые флотилии с заданием выследить шлюпы и повесить их капитанов.

Он снова повернулся к несчастному в железной клетке и подошел ближе.

— Пожалуйста, Квентин. Умоляю тебя. Не делай этого. — Голос прерывался всхлипами. — Я никогда не расспрашивал тебя о делах. Никогда не интересовался ими. Я только вел гроссбух. Как мой отец. И его отец. Я не украл ни единого цента. Мы никогда не крали.

Да, это было правдой.

Но шестая Статья недвусмысленно гласила:

Тот, кто причинит вред Компании в целом, будет расстрелян.

Никогда еще Содружество не сталкивалось ни с чем, столь угрожающим. Только бы найти ключ к шифру. Тогда бы все успокоилось и то, что он собирался сделать, стало бы ненужным. К сожалению, долг капитана иногда велит отдавать неприятные приказания.

Он сделал жест, трое матросов подняли клетку и понесли к поручню.

Связанный закричал:

— Не надо, пожалуйста. Я думал, что знаю тебя. Думал, мы друзья. Почему ты поступаешь, будто треклятый пират?

Трое матросов заколебались, ожидая его сигнала.

Хейл кивнул.

Клетку бросили за борт, и море поглотило жертву.

Матросы вернулись на свои посты.

Он стоял на палубе в одиночестве, подставляя ветру лицо, и думал о последнем оскорблении этого человека.

Будто треклятый пират.

Морские чудовища, изверги, грабители, флибустьеры, корсары, разбойники, нарушители всех человеческих и божьих законов, воплощенные дьяволы, отродья сатаны.

Всеми этими прозвищами награждали пиратов.

Принадлежит ли он к ним?

— Если так обо мне думают, — прошептал Хейл, — то почему бы нет?

Глава 3

Нью-Йорк

Джонатан Уайетт наблюдал за происходящей сценой. Он сидел за приоконным столиком в ресторане «Гранд-Хайата», в застекленном зале, откуда открывался беспрепятственный вид на Восточную Сорок вторую улицу, лежавшую двумя этажами ниже. Он уловил минуту, когда уличное движение было перекрыто, тротуары очищены, а президентский кортеж подъехал к «Чиприано». Услышал взрыв, потом грохот стекла о тротуар. Когда раздались выстрелы, понял, что устройство заработало.

Он старательно выбрал этот столик и заметил, что двое мужчин поблизости повели себя так же. Агенты секретной службы, они заняли этот дальний конец ресторана, чтобы вид из окна на сцену внизу оказался беспрепятственным. У обоих были рации, и обслуживающий персонал намеренно не сажал никого вблизи от них.

Уайетт знал программу их действий.

Президентская охрана полагалась на контролируемый периметр, обычно трехъярусный, начиная с контрснайперов на соседних крышах и заканчивая агентами, стоящими в нескольких футах от своего подопечного. Появление президента в таком многолюдном городе, как Нью-Йорк, предполагало необычно сложные задачи. Повсюду здания с множеством окон и с открытыми крышами. «Гранд-Хайат» являл собой превосходный образец. Двадцать с лишним этажей и две башни со стеклянными стенами.

Внизу на улице агенты среагировали на выстрелы, бросились к Дэнни Дэниелсу, применяя другую проверенную временем тактику — «прикрыть и эвакуировать». Разумеется, автоматическое оружие располагалось достаточно высоко, чтобы обстреливать любые машины, и Уайетт смотрел, как полицейские и оставшиеся агенты метались туда-сюда, пытаясь избежать пуль.

Ранен ли Дэниелс? Трудно сказать.

Уайетт наблюдал, как двое агентов, стоявших в пятидесяти футах, реагируют на происходящее, выполняют свою работу, действуют как глаза и уши, явно раздосадованные, что находятся так далеко. Он знал, что у людей на улице имеются рации с ушным вкладышем. Все они обучены. Только действительность редко похожа на сценарии, которые разыгрывают в учебных центрах. Вот превосходный пример. Автоматическое оружие с дистанционным управлением, наводимое кабельным телевизором? Можно держать пари, что они не видели такого.

Еще тридцать посетителей заполнили ресторан, внимание всех было обращено на улицу.

Стрельба со здания продолжалась.

Президента затолкали обратно в лимузин.

«Кадиллак номер один» — или «Зверь», как называла его секретная служба, — покрывала броня толщиной пять дюймов, и двигался он на полностью спущенных шинах. Изобретательность компании «Дженерал моторс» обошлась в триста тысяч долларов. Уайетт знал, что после убийства в Далласе в 1963 году машину всякий раз доставляли по воздуху туда, где президенту требовался наземный транспорт. Эту доставили в аэропорт имени Кеннеди военным самолетом, и он ждал на бетонке, когда приземлится «ВВС-1». Обычно приезжали несколько машин для сопровождения.

Уайетт бросил взгляд на двух беспокойных агентов, остававшихся на своей позиции.

«Не беспокойтесь, — подумал он. — Скоро и вам придется действовать».

Уайетт перенес внимание снова на свой обед, восхитительный салат Кобб. Желудок заурчал в предвкушении. Он долго ждал этого. Разбей лагерь на берегу реки. Этот совет Уайетт получил несколько лет назад — и он оказался верным. Если ждать и ждать у реки, то в конце концов по ней проплывет труп твоего врага.

Он с наслаждением съел еще немного острого салата и запил его сладким красным вином, ощущая приятное послевкусие. Подумал, что следует выказать какой-то интерес к тому, что происходит, но никто не обращал на него ни малейшего внимания. Да и с какой стати? Президент Соединенных Штатов находился под огнем, окружающие его люди наблюдали за этим с близкого расстояния. Кое-кто вскоре окажется в передаче Си-эн-эн или «Фокс ньюс», станет на несколько драгоценных минут знаменитостью. Им следовало бы поблагодарить его за такую возможность.

Раздались голоса двух агентов.

Уайетт выглянул в окно. «Кадиллак номер один» с ревом отъезжал от бровки.

Защитники перед «Чиприани» подскочили на ноги и стали указывать вверх, в сторону «Гранд-Хайата».

Появились пистолеты.

Прицел был взят.

Раздались выстрелы.

Он улыбнулся.

Коттон Малоун, очевидно, повел себя именно так, как предполагал Уайетт.

Жаль, что положение Малоуна вот-вот ухудшится.

* * *

Малоун слышал, как пули с резким звуком отскакивают от стеклянных панелей слева и справа от него. Алюминиевый мустанг, которого он оседлал, продолжал стрелять. Он еще раз дернул устройство в сторону, но шестерни внутри опять повернули ствол к цели.

Нужно отступить внутрь.

Дэниелс уже находился в машине, та вот-вот должна была уехать. Кричать казалось бессмысленно. Никто не услышит его из-за стрельбы и неблагозвучного завывания нью-йоркской уличной оперы.

Разбилось еще одно окно на противоположном углу «Гранд-Хайата», футах в ста от того места, где он сидел.

Еще один алюминиевый ящик выдвинулся наружу.

Малоун сразу же заметил, что ствол его шире, чем тот, который он пытался покорить. Не винтовочный. Это какой-то миномет или ракетная пусковая установка.

Стрелявшие агенты и полицейские заметили новую угрозу и перенесли внимание на нее. Малоун сразу понял, что те, кто установил эти устройства, рассчитывали, что Дэниелса усадят в машину и повезут. Он подумал о точности огня автоматической винтовки с дистанционным управлением — насколько высокой она может быть? — но теперь понял, что меткость была неважна. Идея заключалась в том, чтобы отправить объект в более легкую мишень.

Например, в большой черный «Кадиллак».

Малоун знал, что президентский лимузин бронирован. Но сможет ли он выдержать ракетную атаку с расстояния в несколько сотен футов? И какой боеголовкой снабжена ракета?

Агенты и полицейские бежали по тротуару, стараясь найти лучший угол для прицеливания в новую угрозу.

Лимузин Дэниелса приближался к перекрестку Восточной Сорок второй улицы и Лексингтон-авеню.

Пусковая установка поворачивалась.

Необходимо было что-то сделать.

Автоматическая винтовка, на которой он сидел, продолжала стрелять с интервалом в пять секунд. Пули со стуком ударялись о здания напротив и об улицу внизу. Передвинувшись вперед по алюминиевому устройству, Малоун обхватил рукой ящик и повернул устройство влево. Шестерни внутри заработали, потом заскрежетали, когда он повернул ствол параллельно стене отеля.

Теперь пули летели со свистом в направлении пусковой установки.

Малоун регулировал прицел, ища нужную траекторию.

Одна пуля попала в цель и отскочила от алюминия.

Аллюминиевый ящик, который он держал, казался весьма непрочным. Малоун надеялся, что и другое устройство сделано из того же материала.

Еще две высокоскоростные пули попали в цель.

Третья пробила ящик.

Полетели голубые искры.

Когда ракета покинула пусковую установку, вырвалось пламя.

* * *

Уайетт доедал салат, когда «Кадиллак номер один» мчался к перекрестку. Услышал, как разбилось второе окно. Люди внизу побежали по тротуару и теперь стреляли вверх. Но от «Зиг-зауэров П229» агентов секретной службы проку будет мало. Автоматы, которые обычно находились в машинах сопровождения, были оставлены в Вашингтоне. Как и снайперы.

Ошибки, ошибки.

Уайетт услышал взрыв.

Вылетела ракета.

Он вытер рот салфеткой и посмотрел вниз. Машина Дэниелса оставила перекресток позади и понеслась к зданию ООН и Ист-Ривер. Возможно, она свернет на Рузвельт-райв и поедет к больнице или к аэропорту. Уайетт вспомнил, как в прошлом особый поезд метро задерживали на пути специального назначения возле отеля «Уолдорф-Астория», готовясь без промедления увезти с Манхэттена президента.

Теперь уже этого нет.

Бессмысленно.

Двое агентов выбежали из ресторана, направляясь к лестнице, ведущей к главному входу отеля.

Уайетт положил салфетку и встал.

Вся обслуга, старшая официантка, даже кухонные работники столпилась у окон. Вряд ли кто-то принесет счет. Уайетт вспомнил цену салата, стоимость вина, добавил тридцать процентов чаевых — он гордился своей щедростью — и положил на столик пятидесятидолларовую купюру. Слишком много, пожалуй, но ждать сдачу было некогда.

Ракета не нашла цель, а вторая и третья не вылетели.

Очевидно, герой сделал свое дело.

Пришло время наблюдать, как удача изменяет Малоуну.

Глава 4

Клиффорд Нокс выключил радиосвязь и закрыл портативный компьютер. Пусковая установка сработала всего раз, и ракета не нашла президентского лимузина. Замкнутая телевизионная система — камеры были установлены в обоих устройствах — показывала дерганые изображения, перемещающиеся то вправо, то влево. Ноксу то и дело приходилось направлять винтовку вниз, эта штука не слушалась его команд. Он приказал модифицировать ракетное топливо и взрывчатку для гарантии, что три боеголовки уничтожат тяжело бронированную машину.

Утром все было в рабочем порядке.

Так что же случилось?

Яркое изображение на телеэкране в другом конце гостиничного номера объяснило эту неудачу.

Кадры и сцены, сделанные на улице сотовыми телефонами, уже были отправлены электронной почтой в телецентры. На них был виден человек, высовывающийся из разбитого окна в отеле «Гранд-Хайат» высоко над Восточной Сорок второй улицей. Он оседлал металлическое сооружение, дергал его то в одну сторону, то в другую, пока наконец не направил ружейный огонь на ракетную пусковую установку и уничтожил ее электронику, едва механизм сработал.

Нокс подал сигнал запуска. Должны были вылететь три ракеты, одна за другой. Но появилась только одна и улетела в южную сторону.

Зазвонил городской телефон.

Нокс ответил, и на другом конце провода раздался сиплый голос:

— Это катастрофа.

Он продолжал смотреть на телеэкран. Там появились кадры с двумя устройствами, выступающими наружу из темных прямоугольников в застекленном фасаде отеля. Бегущая строка в нижней части экрана сообщала зрителям, что пока нет никаких сведений о состоянии президента.

— Кто этот человек, который вмешался? — раздался в трубке новый голос.

Нокс вообразил себе сцену на другом конце линии. Трое мужчин пятидесяти с небольшим лет, небрежно одетые, теснятся в шикарной каюте у микрофона с громкоговорителем.

Содружество.

Без одного члена.

— Не представляю, — ответил он. — Само собой, я не ожидал никакого вмешательства.

В человеке на видео можно было разглядеть, что он белый, с рыжеватыми волосами, одет в темный пиджак и светлые брюки. Из-за низкой четкости изображения камер сотовых телефонов и постоянного движения линз увидеть его лицо было нельзя. Бегущая строка на экране сообщала зрителям, что этот человек появился, что в него стреляли, что он навел одно оружие на другое и скрылся внутри.

— Как мог кто-то узнать об этом? — прозвучал в трубке вопрос. — Тем более оказаться в состоянии помешать?

— У нас явно утечка сведений.

Молчание на другом конце провода подтверждало, что те люди согласны.

— Квартирмейстер, — сказал один из троих, назвав Нокса его официальным званием, — этой операцией руководил ты. Ее провал — твоя вина.

Он понимал это.

Как в давние времена капитан корабля, квартирмейстер избирался членами команды, и на него возлагалась обязанность охранять интересы компании. Капитан сохранял полную власть во время любого конфликта, но повседневной жизнью корабля руководил квартирмейстер. Он отпускал продовольствие, распределял добычу, рассматривал споры и карал за нарушения дисциплины. Капитан мало что мог предпринять без одобрения квартирмейстера. Эта система сохранялась и по сей день, притом что Содружеством руководили четыре капитана. Нокс подчинялся им, всем вместе и каждому в отдельности. Он также надзирал за командой, за теми, кто работал непосредственно на Содружество.

— Среди нас явно есть шпион, — повторил он.

— Понимаешь, что теперь произойдет? Последствия будут катастрофическими.

Нокс шумно втянул воздух.

— Хуже всего то, что капитан Хейл не принимал участия в вашем решении.

Это его замечание нарушением субординации не сочтут. Хороший квартирмейстер откровенно высказывался без опаски, так как власть получал от команды, не от капитана. Неделю назад он предупреждал их, что этот план опрометчивый. Не сдержался и сказал, что, по его мнению, он граничит с безрассудством. Но когда трое из четырех капитанов отдавали приказ, он был должен повиноваться.

— Твои возражения и советы были приняты к сведению, — сказал один из них. — Мы приняли это решение.

Однако этого может оказаться недостаточно, когда Квентин Хейл поймет, что сделали остальные. Содружество ранее шло этим курсом, но сравнительно недолго. Отец Нокса был последним квартирмейстером, который попытался противостоять капитанам и преуспел. Но то было другое время, с другими правилами.

— Может, сообщить капитану Хейлу, — посоветовал он.

— Будто он уже не знает, — сказал один из троих. — Скоро он с нами свяжется. А пока — что ты собираешься делать?

Нокс обдумывал этот ход. Никто не мог проследить механизмы, находившиеся в двух номерах отеля. Их изготовили втайне члены команды, каждую часть по отдельности. На тот случай, если механизмы обнаружат, были приняты предосторожности. Два номера в отеле «Гранд-Хайат» были зарегистрированы на вымышленных людей — членов команды, которые появились с измененной внешностью перед портье и расплатились кредитными карточками, оформленными на несуществующих лиц. В чемоданах лежали разрозненные детали, и он лично всю ночь собирал эти устройства. Табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ» на двери гарантировала уединение на весь день. Он контролировал обе установки отсюда — находясь в нескольких кварталах — по радио, и теперь сигнализация была отделена.

Все было тщательно выполнено.

В прошлые столетия квартирмейстерам иногда разрешалось брать штурвал, вести корабль по курсу. Содружество только что дало ему этот штурвал.

— Я разберусь.

* * *

Малоун ломал голову над решением. Он заметил агентов, шедших к главному входу «Гранд-Хайата». Секретная служба действует тщательно, а значит, скорее всего, в отеле уже есть агенты, и они наблюдают за улицей внизу. Этим наверняка приказали по рации направиться в оба номера. Уйти? Или ждать их?

Потом он вспомнил о конверте в кармане.

Вскрыл его и увидел отпечатанную записку.

...

«Нужно было, чтобы ты увидел эти установки. Обезвредь их до появления президента. Раньше сделать это было нельзя. Почему — объясню позднее. Не доверяй никому, особенно секретной службе. Этот заговор широко разветвлен. Уходи из отеля, и я до полуночи свяжусь с тобой по телефону.

Стефани».

Решение принято.

Пора уходить.

Очевидно, Стефани занималась чем-то значительным. Ему следует, по крайней мере, выполнять ее указания.

Пока что.

Малоун осознал, что в сотовых телефонах есть фотокамеры и тротуары внизу были заполнены людьми. Его изображение скоро появится на всех телеэкранах. Он был на виду всего пару минут и надеялся, что снимки получились не лучшего качества.