Предложенный Берингом проект исследовательского путешествия был весьма скромным, но когда императрица Анна передала ему свои указания, планы приобрели небывалый размах. Он должен был возглавить огромный отряд из почти трех тысяч человек: ученых, секретарей, студентов, переводчиков, художников, топографов, морских офицеров, матросов, солдат и квалифицированных рабочих; все они должны были пересечь Сибирь, а многим из них предстояла дорога до восточного побережья Камчатки. Им предстояло преодолеть восемь тысяч километров по лесам, болотам и тундре, будучи нагруженными инструментами, железом, парусиной, провизией, лекарствами, книгами и научными приборами. Заместителем Беринга стал пылкий и гордый русский офицер Алексей Чириков, его соратник по предыдущей крупной экспедиции. Научные задачи были не менее колоссальными: исследование флоры, фауны и минералов Сибири, а также проверка невероятных слухов о сибирских народах. И, что важнее всего, экспедиция должна была укрепить политический контроль России над всем регионом и стимулировать заселение Охотска и Камчатки. Предполагалось построить школы, организовать скотоводство, найти месторождения железа, соорудить шахты и плавильни, а также верфь для морских судов. Совершив утомительное путешествие до Охотска, Беринг должен был построить корабли и отплыть к югу, чтобы разведать северное побережье Японии и Курильские острова. Затем ему было приказано построить еще два корабля и отплыть на Камчатку, заложить там аванпост и отправиться дальше на восток, к Тихоокеанскому побережью Америки, чтобы исследовать эти земли, возможно, вплоть до самой Калифорнии.

Это был невероятно амбициозный проект, осуществить который мог лишь руководитель с неограниченной властью и неисчерпаемыми ресурсами. Но Берингу пришлось иметь дело как с нехваткой припасов, так и с руководящей властью. В любое время приказы Беринга могли отменить сверху указанием из Санкт-Петербурга — и иногда так и делали: порой после того как получали клеветнические письма подчиненных, не согласных с решениями капитана. Экспедиция превратилась в порочный круг из рвения, попустительства и эгоизма.

Впереди ждали несчастья. В июне 1741 года, после долгого похода по Сибири, когда наконец-то построили и оснастили «Святого Петра» и «Святого Павла», корабль, на котором везли бо́льшую часть провизии для путешествия, сел на мель. Когда два корабля отправились в Америку, припасов на борту было всего на одно лето, а не на два года, как изначально планировалось. Разногласия между офицерами начались, едва берег исчез из виду, и корабли-побратимы отправились на восток без четких приказов. Полторы сотни человек на борту ждала едва ли не самая трагическая и ужасная участь за всю историю мореплавания и Арктики.

Часть первая

Европа

Император Петр Великий (1672–1725) модернизировал русское государство и задумал Первую Камчатскую экспедицию, чтобы укрепить государственную власть России в Сибири и исследовать самые далекие уголки своей империи

Императрица Екатерина I (здесь — на портрете XVIII века), прежде чем стать второй женой Петра I, была простой служанкой из Литвы; в 1725 году она стала наследницей своего мужа и оказалась на удивление умелой и способной правительницей

Императрица Анна Иоанновна правила Россией с 1730 по 1740 год, продолжив прогрессивные реформы своего дяди Петра Великого и одобрив общий план Великой Северной экспедиции

На гравюре XVIII века изображен Московский кремль, который был резиденцией правителей России до тех пор, пока Петр I не основал Санкт-Петербург. Именно там в 1698 году имел место знаменитый эпизод с бритьем бород

Петр I приказал построить Санкт-Петербург в 1703 году (здесь он изображен через тринадцать лет после постройки). Город стал новой столицей Российской империи и первым российским портом на Балтийском море

Глава первая

Великое посольство

Утром 5 сентября 1698 года Петр Алексеевич Романов проснулся в своих деревянных палатах близ Кремля, полный решимости и целеустремленности. Он только что вернулся из путешествия по Западной Европе, продлившегося полтора года. За это время царь почерпнул множество идей, которые ему теперь не терпелось использовать для модернизации России. Вскоре бояре и чиновники собрались, чтобы поприветствовать возвратившегося царя и прилюдно продемонстрировать свою верность: прошло совсем немного времени с тех пор, как был подавлен стрелецкий бунт. Несколько придворных пали перед царем ниц, как предписывала традиция. В толпе раздался ропот, когда, вместо того чтобы принять как должное «стремительную их подобострастность», он «ласково и поспешно поднимал и целовал их, как самых коротких своих друзей» [Иоганн Корб. Дневник путешествия в Московское государство. Перевод с латинского Б. Женева и М. Семевского. Цит. по: Иоганн Корб, Иван Желябужский, Андрей Матвеев. Рождение империи. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 86.]. Нарушение протокола некоторых обеспокоило, но сам Петр уже определил для себя курс действий, и это было лишь первым за день отступлением от московских обычаев.

Молодой царь (тогда ему было двадцать шесть лет) продвигался сквозь толпу, обнимая придворных и кивая в ответ на их приветствия. Затем он сунул руку в карман, выхватил бритву и без предупреждения схватил за длинную бороду генералиссимуса Алексея Шеина. Он разрезал плотные пряди, и они упали на землю. Шеин был настолько изумлен, что стоял неподвижно, пока Петр довольно неаккуратно брил ему бороду. Затем царь схватил другого боярина, стоявшего поблизости, и его тоже столь же грубо обрил. Так он обошел практически всех присутствующих, самых верных и высокопоставленных своих советников, и в конце концов все они лишились бород. Бояре стояли молча, никто не решился перечить царю, особенно Петру, который уже тогда пользовался репутацией безжалостного и вспыльчивого человека.

Лишь троим удалось избежать постыдной участи: старику, который, по мнению Петра, заслужил право носить бороду, патриарху православной церкви и личному охраннику бывшей жены Петра Евдокии Лопухиной, позже сосланной в монастырь. Ошеломленные, не в силах ничего сказать, люди, занимавшие высочайшие общественные, политические и военные посты страны, смотрели на новые лица друг друга. Тут и там звучали нервные смешки. Для кого-то бритье бороды стало нападением на веру. Хотя в конце XVII века по улицам Москвы без бород ходили не только иностранные купцы, инженеры и военные: сам Петр тоже не носил бороды, бросив вызов традиции, и многие стали ему подражать.

Долгое путешествие Петра по Западной Европе, иногда называемое «Великим посольством», убедило его, что Россия — отсталая страна, которой необходимы серьезные реформы, и что она не пользуется плодами технологических достижений, повсеместно распространенных в Германии, Голландии и Англии. Он был очень опечален, узнав, что в этих странах Россию не считают полноценной частью Европы. Для них она была полуазиатским краем света с куполами в форме луковиц, с застывшей в развитии православной церковью и средневековыми политическими учреждениями. До России пока еще не добралась эпоха Просвещения. Умы жителей страны, по мнению Петра, все еще были скованы устаревшим мировоззрением, и он твердо вознамерился любыми средствами сделать ее частью просвещенного, как ему казалось, мира. Богато украшенные одеяния, которые мешали ходить и работать, и длинные нестриженые бороды делали Россию настоящим посмешищем в глазах Запада, и Петр решил покончить с этими символами отсталости.

Петр считал эти обычаи препятствием для модернизации страны. Он издал указы, в которых определялось, какая одежда допускалась отныне на официальных церемониях и что должны были носить официальные лица при исполнении обязанностей: камзолы, брюки, гетры, низкие башмаки и стильные шляпы для мужчин; для женщин — платья, юбки и капоры. Кроме того, он запретил древний обычай ношения длинных кривых ножей на поясе. Любой человек, одетый по-старому, обязан был заплатить особый налог, чтобы въехать в город. Позже Петр приказал стражникам городских ворот обрезать длинные одеяния всем подряд, вне зависимости от общественного положения, и без этого в город никого не пускать.

Составляя законы об одеждах и бородах, Петр не забыл и о наказаниях для заговорщиков, которые хотели посадить на трон его старшую сестру Софью во время его отсутствия. Восстание подняли стрельцы, элита русской армии. В свете этого заявления царя о бородах и костюмах звучали даже несколько угрожающе. Бунт был быстро подавлен верными Петру людьми, однако правитель еще с детства помнил другие восстания стрельцов и интриги старшей сестры. На этот раз его терпение лопнуло: Софью отправили в монастырь и заставили отказаться от своего имени и титула, стрельцов распустили, а более тысячи семисот участников бунта пытали, чтобы выявить главных заговорщиков. Петр иногда даже лично участвовал в допросах, восклицая «Признайся, скот, признайся!» [Иоганн Корб. Дневник путешествия в Московское государство. Перевод с латинского Б. Женева и М. Семевского. Цит. по: Иоганн Корб, Иван Желябужский, Андрей Матвеев. Рождение империи. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 121. // Зоркий читатель обязательно заметит, что в книге встречаются места, которые повторяют сюжеты других моих работ. Это — не «самоплагиат», это сделано специально. Таким образом я хотел заострить читательское внимание на темах, которые считаю важными. ], пока палачи сдирали кожу, избивали и жгли обвиняемых огнем. В этой великой чистке почти тысячу двести человек казнили через повешение или отрубание головы, выставив сотни тел на общее обозрение, многих других искалечили и сослали в Сибирь или другие далекие регионы, а также изгнали из Москвы их жен и детей. Это стало отличным предупреждением для любых потенциальных бунтарей — или тех, кто сомневался, стоит ли подчиняться законам царя. Петр распустил все стрелецкие полки, вместо них приблизив к себе гвардейцев.