Весь класс грохнул хохотом, все к одному: и юные леди, и юные джентльмены.
Мистер Рикер подобрался.
— Я могу оставить кого-то после уроков, если вы будет-то мешать мне вести урок, за дисциплиной я слежу, но я никогда не стану пренебрегать вашим мнением. И все же, и все же! — Его палец поднялся. — Время промчится! Temus fugit. Стихотворение Оуэна может испариться из ваших мыслей, в таком случае ваша оценка «вот бред» окажется верной. По крайней мере для вас. Но некоторые из вас будут вспоминать его. Снова и снова. И каждый раз, когда это будет происходить, неспешная походка вашего взросления будет звучать все громче. Каждый раз, когда вам вспомнится это стихотворение, вы меньше и меньше будет считать его бредом, и он будет становиться немного более важным. Пока не засияет, мои юные леди и джентльмены. Пока не засияет. Так заканчиваются мои вступительные разглагольствования, и я прошу вас раскрыть шестнадцатую страницу этой величайшей книги под названием «Язык и литература».
Одним из рассказов, заданных мистером Рикером того года, был «Победитель на деревянной лошадке» Дэвида Герберта Лоуренса, и, разумеется, много юных леди и джентльменов мистера Рикера (включая Глорию Мур, от которой Пит уже начал уставать, несмотря на ее идеальную грудь) признали его бредом. Пит так не считал, в основном из-за того, что жизнь заставила его быстрее повзрослеть. Когда 2 013 уступил место 2014-году знаменитых полярных морозов, когда обогреватели по всему верхнему Среднему Западу включили на максимум, сжигая деньги пачками, — эта история часто упоминалась ему, и эхо ее звучало все громче и громче.
У семьи в этом рассказе, казалось, есть все, но это не так; им все время не хватало, и главный герой, мальчик по имени Поль, постоянно слышал, как дом шепчет: «Нужны деньги! Нужны деньги» Пит Сауберс понимал, что кому-то из ребят это покажется бредом. Им повезло вырасти в семьях, где не нужно слушать каждую ночь авки-гавки о том, какие счета платить первыми. Или о цене на сигареты.
Юный главный герой рассказа Лоуренса открыл сверхъестественный способ зарабатывать деньги. Прыгая на своей деревянной лошадке к мнимой удаче, Поль мог предвидеть, кто победит на скачках в реальном мире. Он заработал тысячи долларов, но дом продолжал шептать: «Нужны деньги»
После одного из таких изнурительных гонок, сорвав очередной большой куш, Поль умер от кровоизлияния в мозг или чего-то подобного. У Пита даже голова не разболелась, когда он нашел закопанный сундук, ведь этот ящик и стал его деревянной лошадкой, не так ли? Да. Его персональной деревянной лошадкой. Но в 2013, когда он встретил мистера Рикера, лошадка начала замедлять бег. Деньги из сундука почти закончились.
Они помогли его родителям пережить тяжелые времена, когда их брак мог треснуть по швам и развалиться. Пит знал и ни разу не пожалел о том, что стал их ангелом-хранителем. Говоря словами известной старой песни, ящик с деньгами стал мостом над бурным потоком, и на другом берегу их ждало нечто гораздо приятнее. Тяжелые времена закончились. Мать снова работала учителем на полную ставку, и зарплата у нее была на три тысячи в год больше, чем раньше. А папа завел собственное небольшое дело и занимался не продажей недвижимости, а чем-то, что называлось «поиск недвижимости». Несколько городских агентств были его клиентами. Пит не очень хорошо понимал, как это работает, но знал, что занятие это приносит какие-то деньги и принесет еще больше в следующем году, если рынок недвижимости будет продолжать развиваться. Продвигал он и несколько собственных объектов недвижимости, но лучше было то, что папа перестал принимать лекарства и хорошо ходил. Костыли пылились в каморке уже больше года, а также тростью он пользовался только в дождливые или снежные дни, когда болели кости и суставы. Все было удивительно хорошо. Даже замечательно.
И все же, как мистер Рикер говорил, по меньшей мере, один раз на каждом уроке. И все же! Надо было подумать о Тине, а это очень большое и все же. Некоторые из ее подруг, к переезду жили по соседству, включая Барбару Робби-НСОН, которую Тина обожала, вступали в Чапел-ридж, частной школы с образцовой репутацией. Выпускникам Чапел-ридж были открыты двери в любой хороший колледж. Мать как-то сказала Тени, они с папой не смогут себе позволить отправить ее туда сразу после средней школы. Возможно, она смогла бы начать посещать ее со второго курса, если их денежные дела пойдут вверх.
— Но я тогда никого не буду там знать, — ответила Тина и заплакала.
— Там будет Барбара Робинсон, — сказала мама, и по звуку ее голоса Пит (который слушал из соседней комнаты) догадался, что она сама вот-вот заплачет. — А еще Хильда и Бетси.
Но Тинси была немного моложе этих девочек, и Пит знал, что в Вест Сайде только с Барбарой его сестра дружила по-настоящему. Хильда Карвер и Бетси Девитт, наверное, уже и не помнили ее. Как не вспомнит ее и Барбара через год-два. Их мать, похоже, забыла, какая серьезная штука-средняяшкола и как быстро воспоминания о твоих бывших друзей исчезают из твоей памяти, когда ты там оказываешься.
Ответ Тины на удивление кратко подытожила все эти мысли:
— Да, только они не узнают меня.
— Тина …
— У вас есть эти деньги! — Закричала Тина. — Эти непонятные деньги, которые приходят ежемесячно! Почему нельзя немножко потратить на меня, чтобы я пошла в Чапел-ридж?
— Потому что мы все еще не оправились после тяжелых времен, солнышко.
На это Тина не смогла ничего возразить, потому что мама была права.
Его собственные планы на колледж были еще одним и тем не менее. Пит знал, что некоторые его друзья, если не большинство, представляли колледж чем-то далеким, как другие планеты солнечной системы, но если он планировал попасть к хорошему заведения (Браун, нашептывал ему внутренний голос, английская литература в Браун), то надо было подавать документы заранее, во время первого семестра в школе. Сама подача документов была бесплатной, как и летние курсы, на которые ему придется уйти, если он хочет заработать хотя бы 670 баллов по математике на отборочном тестировании. Он подрабатывал в библиотеке на Гарнер-стрит, но на тридцать пять долларов в неделю особо не покутишь.
Папин бизнес расширился настолько, что он начал подумывать о том, чтобы завести офис в деловом районе города, и это было «и все же» номер три. Небольшое помещение на верхнем этаже и близость к местам, где кипит жизнь, конечно, принесло бы дивиденды, но это требовало вложения денег, а Пит знал — хотя никто не говорил об этом вслух, — что папа рассчитывал на загадочные наличные, чтобы выдержать переходный период. Они все постепенно стали зависимыми от загадочной наличности, и только один Пит знал, что она закончится до того, как завершится 2014 год.
Ну, конечно, он сам немного потратил. Не так уж и много — это вызвало бы вопросы, — но сотню туда сотню сюда. Топ и легкие кожаные туфли для поездки с классом в Вашингтон. Несколько компакт-дисков. И книги. Он стал настоящим книжным червем после того, как прочитал записные книжки и полюбил Джона Ротстайна. Начал он с еврейских современников Ротстайна, таких как Филипп Рот, Сол Беллоу, Ирвин Шоу («Молодые львы» Пит считал офигенно классным романом и не понимал, почему он не считается классикой), а уже от них стал отходить в разные стороны. Он всегда покупал книги в мягких обложках, но и те в последнее время стоили по двенадцать-четырнадцать долларов, если не везло найти применяемый экземпляр.
«Победитель на деревянной лошадке» оставил отклик в его душе, о да, еще и какой, потому что Пит сам слышал, как его собственный дом шепчет: «Нужны деньги» … А уже очень скоро денег станет меньше. Но деньги это не все, что хранил в себе сундук, ведь так?
Это было еще одно «и все же». То, о чем Пит Сауберс ежедневно думал все больше и больше.
В конце учебного года нужно было сдать научную работу по курсу Галопом по великолепию, и Пит написал на шестнадцати страницах анализ трилогии о Джимми Голде, в которой цитаты из различных обзоров смешал со словами самого Ротстайна из немногочисленных интервью, которые он дал до того, как превратился в отшельника и скрылся от мира на своей ферме в Нью-Гемпшире. Окончил Пит упоминанием о рейде понемецким лагерям смерти, которые совершил Ротстайн, как репортер «Нью-Йорк Геральд» за четыре года до публикации первой книги о Джимми Голде.
«Я считаю это самым важным событием в жизни мистера Ротстайна, — написал Пит. — Наверное, в его писательской жизни. Поиски смысла жизни всегда приводят Джимми к тому, что мистер Ротстайн увидел в тех лагерях и вот почему, когда Джимми пытается жить жизнью американского гражданина, он всегда чувствует внутреннюю пустоту. Как по мне, лучше всего это показано, когда он бросает пепельницу в телевизор в романе «Беглец сбавляет обороты». Делает он это во время специального репортажа Си-Би-Эс о Холокосте».
Когда мистер Рикер раздал проверенные работы, большое «А +» красовалось на обложке Пита, на которую он поместил отсканированную фотографию молодого Ротстайна рядом с Хемингуэем в ресторане «Сарди». Под «А +» мистер Рикер написал: «Задержись после уроков».
Когда все ребята разошлись, мистер Рикер посмотрел на Пита так пристально, что парень на мгновение испугался: вдруг его любимый учитель собирается обвинить его в плагиате. Но потом мистер Рикер улыбнулся.
— Это лучшая ученическая работа, которую я читал за двадцать восемь лет преподавания. Это потому, что она глубокая и написана с уверенностью.
Пит весь засиял от удовольствия.
— Спасибо. Действительно. Спасибо.
— Но я не согласен с твоим выводом, — сказал мистер Рикер, откидываясь на спинку стула и переплетая пальцы на затылке. — Характеристика Джимми «благородный американский герой, вроде Гекельберри Финна», не подтверждается заключительной книгой трилогии. Так, он швыряет пепельницу в экран телевизора, но это не героический поступок. Логотип канала Си-Би-Эс — глаз, и, знаешь, поступок Джимми является ритуальным ослеплением своего внутреннего глаза, того, что всегда видит истину. Это не мое предположение, это почти дословная цитата из эссе «Беглец отворачивается» Джона Кроу Рансома. Лесли Фидлер говорит почти то же самое в «Любовь и смерть в американском романе».
— Но …
— Я не пытаюсь убеждать тебя, Пит; я просто хочу сказать, что надо следовать за книгой, куда бы она не вела, а это означает не пропускать ключевые сюжетные ходы, которые противоречат твоему тезису. Что делает Джимми после того, как бросает пепельницу в телевизор и после того, как его жена произносит классическое: «Мусор, как теперь дети будут смотреть Микки-Мауса?»
— Идет и покупает новый телевизор, но …
— Не просто первый попавшийся телевизор, а первый цветной телевизор в районе. А потом?
— Создает большую и успешную рекламную кампанию моющего средства «Даззо-Ду». Но …
Мистер Рикер вскинул брови в ожидании но. Как мог Пит рассказать ему, что год спустя Джимми посреди ночи прокрадется в рекламное агентство со спичками и канистрой керосина? Что Ротстайн предсказал движение против войны во Вьетнаме и за гражданские права тем, что заставил Джимми устроить пожар, который практически уничтожил здание, известное как «Храм рекламы»? Что он едет автостопом из Нью-Йорка, ни разу даже не оглянувшись и ос-Шив семью, и становится бродягой, точно как Гекла-Берри и Джим? Ничего этого он рассказать не мог, так как об этих событиях говорилось в романе «Беглец направляется в поход», который существовал только в семнадцати исписанных мелким почерком записных книжках, пролежавшие в старом сундуке более тридцати лет.
— Давай, назови мне свои но, — ровным голосом псказал мистер Рикер. — Я больше всего на свете люблю поговорить о хорошей книге с человеком, который может аргументированно доказать свою точку зрения. Ты, похоже, уже опоздал на свой автобус, но я с удовольствием тебя подброшу домой. — Он постучал пальцем по обложке работы Пита, на которой Джонни Р. и Эрни Г., эти титаны американской литературы, поднимали для тоста непомерные бокалы мартини. — Если не принимать во внимание недоказанный вывод (а это из-за трогательного желания увидеть свет в конце очень темного последнего романа), это выдающаяся работа. Просто выдающаяся. Поэтому давай, названия свои но.
— Наверное, нет никаких но, — ответил Пит. — Вы правы.
Только мистер Рикер был не прав. Любые сомнения относительно того, способен ли Джимми Голд продаться, которые остались в конце «Беглец направляется на запад», были развеяны самым длинным из романов — «Беглец поднимает флаг». Это была лучшая книга, которую читал Пит. И самая печальная.
— Ты в своей работе не говоришь о том, как Ротстайн умер.
— Нет.
— Могу я узнать, почему?
— Наверное, потому что тема была другая. Да, если бы я еще об этом написал, работа получилась бы слишком длинная. Ну и … Это такой облом был для него. Что его убили обычные грабители.
— Ему не стоило держать в доме деньги, — с сочувствием произнес мистер Рикер. — Но он держал их дома, и об этом знали многие. Не суди его за это слишком строго. Многие писатели не умели обращаться с деньгами и делали всякие глупости. Чарльз Диккенс, например, удерживал целую семью дармоедов, включая собственного отца. Сэмюэл Клеменс почти обанкротился на махинациях с недвижимостью. Артур Конан Дойл потерял тысячи долларов за фальшивых медиумов и потратил еще несколько тысяч на фальшивые фотографии фей. Ротстайн, по крайней мере, свою основную работу закончил. Если, конечно, ты не считаешь, как некоторые, что …
Пит посмотрел на часы.
— Мистер Рикер? Наверное, я еще успею на автобус, если поспешу.
Мистер Рикер своим забавным набожным жестом помахал руками.
— Беги, конечно же. Я просто хотел поблагодарить тебя за такую хорошую работу … И дать дружеский совет: когда в следующем году будешь готовить другие — а затем и в колледже — не позволяй доброму сердцу омрачать свой критический взгляд. Критический взгляд всегда должен быть холодным и чистым.
— Не позволю, — пообещал Пит и выбежал из кабинета.
Менее всего ему хотелось обсуждать с мистером Рикером вероятность того, что воры, которые убили Джона Ротстайна, могли вместе с деньгами забрать-опубликованные рукописи и уничтожить их, решив, что они ничего не стоят. Несколько раз Пит подумывал сдать рукописи в полицию, но это почти наверняка означало, что родители таки узнают об источнике загадочной наличности. Записные книжки были не только литературным сокровищем, но еще и вещественным доказательством преступления. Но это был старое преступление, древняя история, которую лучше не ворошить.
Не так ли?
На автобус он, конечно же, не успел, и это означало, что придется две мили идти домой пешком. Пит был не против. Он все еще сиял от похвалы мистера Рикера, и ему о многом надо было подумать. Преимущественно о неопубликованных работах Ротстайна. Эти рассказы, думал он, очень разнородны, и только некоторые из них можно назвать действительно хорошими, а поэтические попытки, по мнению Пита, были, мягко говоря, и совсем слабыми. Но эти два последних романы о Джимми Голде были … золотыми. Опираясь на некоторые факты, разбросаны по романам, Пит пришел к выводу, что последний из них, тот, где Джимми поднимает горящий флаг во время вашингтонского мирного митинга, был закончен где-то в 1973 года, поскольку события романа заканчиваются, когда Никсон еще был президентом. То, что Ротстайн так и не опубликовал последние книги о Голде (плюс еще один роман о Гражданской войне), поражало Пита. Они были такими красивыми!
Конец ознакомительного фрагмента
