— Они точные?

— Скажем так: если я взвешу на них двадцатипятифунтовый мешок муки и весы покажут двадцать четыре, я вернусь в магазин и потребую назад деньги. Только сними ботинки, если хочешь получить точный результат. И зачем ты взял куртку?

— Сейчас поймете. — Скотт не стал снимать ботинки. Больше того, он надел куртку, в карманах которой опять что-то звякнуло. И вот так, одетым для улицы, причем для погоды явно похолоднее нынешней, он встал на весы. — Приступим?

С учетом ботинок и куртки Боб отодвинул противовес на отметку в двести пятьдесят фунтов, а потом стал перемешать его назад, сперва ведя, затем легонько подталкивая. Стержень со стрелкой никак не хотел подниматься. Ни на двухстах сорока фунтах, ни на двухстах тридцати, ни на двухстах двадцати. Доктор Боб не понимал, что происходит. Он никогда бы не подумал, что такое возможно. Даже если не принимать во внимание ботинки и куртку, Скотт Кэри на вид был значительно тяжелее. Да, доктор мог ошибиться на пару фунтов, пытаясь определить вес на глаз, но за свою долгую практику он взвесил так много мужчин и женщин с избыточным весом, что просто не мог ошибиться настолько.

Стержень пришел в равновесие на двухстах двенадцати фунтах.

— Чтоб мне провалиться, — сказал доктор Боб. — Надо срочно их перекалибровать.

— Не надо. — Скотт сошел с весов, запустил руки в карманы куртки и достал из каждого по большой горсти монет. — Я много лет копил четвертаки, складывал их в антикварный ночной горшок. Когда Нора ушла, горшок был почти полон. У меня в каждом кармане на пять фунтов мелочи. Может быть, даже больше.

Эллис ничего не сказал. Он лишился дара речи.

— Теперь вам понятно, почему я не хотел обращаться к доктору Адамсу? — Скотт ссыпал весело звякнувшие монеты обратно в карманы.

Эллис нашел в себе силы заговорить:

— Давай уточним. Правильно ли я понимаю… Сегодня ты взвесился дома, и вес был точно такой же?

— До фунта. У меня электронные «Озери». Может быть, не такие хорошие, как ваш агрегат, но я их проверял, и они точные. Теперь смотрите. Обычно я устраиваю стриптиз под бодрую музыку, но поскольку мы с вами не раз видели друг друга в раздевалке спортивного клуба, обойдемся без музыкального сопровождения.

Скотт снял куртку и повесил ее на спинку стула. Потом, опершись о стол доктора Боба сперва одной рукой, затем другой, снял ботинки. Потом — рубашку. Расстегнул ремень на джинсах, снял джинсы и остался в футболке, трусах и носках.

— Можно снять и их тоже, — сказал Скотт, — но они не так много весят. Все самое тяжелое я уже снял. Вот что меня напугало. Эта странность с одеждой. Сейчас вы поймете, почему я не хотел обращаться к лечащему врачу, а хотел поговорить с другом, которому можно доверить секрет. — Скотт показал на одежду, валявшуюся на полу, потом на куртку с карманами, набитыми монетами. — Сколько, по-вашему, все это весит?

— Вместе с монетами? Как минимум четырнадцать фунтов. Может, и все восемнадцать. Хочешь их взвесить?

— Нет, — ответил Скотт.

Он опять встал на весы. Эллису не пришлось передвигать гирьки. Стержень сохранил равновесие на двухстах двенадцати фунтах.

Скотт оделся, и они вернулись в гостиную. Доктор Боб налил им обоим по чуть-чуть «Вудфорд Резерв», и хотя было только десять утра, Скотт не стал отказываться от виски. Он осушил свой бокал одним глотком и почувствовал, как внутри разлилось приятное тепло. Эллис сделал два маленьких глоточка, словно проверяя качество напитка, и залпом допил остальное.

— Так не бывает, — сказал он, поставив на столик пустой стакан.

Скотт кивнул:

— Вот почему я не хотел обращаться к доктору Адамсу.

— Потому что все сведения о пациентах поступают в единую базу данных, — сказал Эллис. — И твой лечащий врач стал бы настаивать на госпитализации, чтобы ты прошел полное медицинское обследование.

Скотт не стал говорить этого вслух, но подумал, что «настаивать» — это еще мягко сказано. В кабинете у доктора Адамса в голове Скотта вертелась фраза «принудительная госпитализация». Вот тогда он и решил держать рот на замке и обратиться за помощью к своему другу, врачу на пенсии.

— С виду ты весишь не меньше двухсот сорока фунтов, — сказал Эллис. — Ты на столько же себя и чувствуешь?

— Не совсем. Я себя чувствовал… э… грузновато, когда действительно весил двести сорок фунтов. Не знаю, есть ли такое слово, но именно так я себя и чувствовал.

— Кажется, есть. Но даже если и нет, это хорошее слово.

— И дело было не только в избыточном весе, хотя и в нем тоже. Но тут еще возраст и…

— Развод? — мягко спросил Эллис своим фирменным голосом доброго доктора.

Скотт вздохнул.

— Да, и он тоже. Наверное, я до сих пор от него не оправился. То есть со временем стало легче. Мне стало легче. Но рана еще не затянулась, врать не буду. Однако физически я себя чувствовал очень даже неплохо. По-прежнему занимался на тренажерах три раза в неделю и на корте выдыхался только к третьему сету, просто мне было… чуть грузновато. А теперь я не чувствую лишнего груза. Почти не чувствую.

— Больше энергии.

Скотт секунду подумал и покачал головой:

— Не совсем. Скорее энергия, которая есть, расходуется экономнее.

— Сонливость? Усталость?

— Нет.

— Потеря аппетита?

— Я ем как лошадь.

— И последний вопрос. Извини, но я должен его задать.

— Хорошо. Задавайте.

— Это не розыгрыш? Ты не решил подшутить над старым доктором-пенсионером?

— Нет, это не розыгрыш, — сказал Скотт. — Наверное, не стоит и спрашивать, сталкивались ли вы с чем-то подобным. Но может быть, вы о чем-то таком читали?

Эллис покачал головой:

— Одежда, вот что меня поражает. И эта мелочь в карманах…

Добро пожаловать в клуб, подумал Скотт.

— Невозможно, чтобы человек без одежды весил столько же, сколько в одежде. Это такая же непреложная истина, как закон всемирного тяготения.

— Есть ли какие-то специальные сайты, где можно проверить, известны ли медицине подобные случаи? Или хотя бы похожие?

— Я проверю, но могу сразу сказать, что ничего подобного не было. — Эллис секунду помедлил. — Я не сталкивался ни с чем похожим, более того, этот случай выходит за рамки всего человеческого опыта. Черт, хотелось бы мне заявить, что такое невозможно. При условии, что наши весы не врут, а у меня нет оснований думать, что они врут. Что с тобой произошло, Скотт? Что было причиной? Ты… я не знаю… попал под какое-нибудь облучение? Может, случайно вдохнул какой-то неизвестный аэрозоль от насекомых? Подумай.

— Я уже думал. Вроде бы ничего необычного не было. Но одно я знаю точно: теперь, когда я вам рассказал, мне стало легче. Трудно держать такое в себе.

Скотт поднялся с дивана и подхватил свою куртку.

— Ты куда?

— Домой. Мне надо работать. Это важный заказ. Хотя, по правде говоря, он уже не кажется мне настолько важным, как раньше.

Эллис проводил его до двери.

— Ты говорил, что заметил стабильную потерю веса. Медленную, но стабильную.

— Да. Примерно по фунту в день.

— Независимо от того, сколько ты ешь…

— Да. А если так и будет продолжаться?

— Не будет.

— Откуда вы знаете? Если это выходит за рамки человеческого опыта?

Доктор Боб не нашелся с ответом.

— Только, пожалуйста, никому не рассказывайте, — попросил Скотт.

— Хорошо. Если пообещаешь держать меня в курсе. Я беспокоюсь.

— Договорились.

Они вместе вышли на крыльцо и встали бок о бок, глядя на залитые солнцем холмы в буйстве осенних красок.

— Перейдем от возвышенного к смешному, — сказал доктор Боб. — Как у тебя дела с ресторанными барышнями-соседками? Я слышал, у вас был конфликт.

Скотт не стал спрашивать Эллиса, где он об этом слышал. Касл-Рок — город небольшой, и новости здесь разлетаются мгновенно. Тем более если супруга старого доктора входит во все городские и церковные комитеты.

— Если мисс Маккомб и мисс Дональдсон услышат, как вы называете их барышнями, они сразу внесут вас в свой черный список. А с учетом моих нынешних проблем мне сейчас не до них.

Через час Скотт сидел у себя в кабинете, в красивом трехэтажном доме на Касл-Вью, на вершине холма над городом. Дом обошелся в немалую сумму, и Скотт не стал бы так тратиться, будь он один. Но Нора хотела именно его, а Скотт хотел Нору. Сейчас она жила в Аризоне, Скотт же остался в доме, который был слишком большим даже для них двоих. Правда, кот тоже остался с ним. Скотт подозревал, что жене было труднее расстаться с Биллом, чем с ним самим. Это была неприятная, горькая мысль. Но правда обычно такой и бывает.

Надпись большими буквами в середине компьютерного экрана гласила: «ХОХШИЛЬДКОН РАБОЧИЕ МАТЕРИАЛЫ». Скотт работал для другой сети универмагов, сеть «Хохшильд-Кон» закрылась почти сорок лет назад, но все новое — это хорошо забытое старое. Отсюда и название.

По двойному щелчку мыши на экране открылась картинка: старое здание «Хохшильд-Кон» (которое потом будет заменено на современное, принадлежащее компании, заказавшей ему дизайн сайта). Под фотографией шла надпись: Вы вдохновляете, мы воплощаем.

Именно слоган, придуманный за три секунды, и обеспечил ему этот заказ. Дизайнерские умения и таланты — это одно, вдохновение и способность придумывать хорошие лозунги — совсем другое. Если их объединить, получается что-то особенное. Он был особенным, теперь у него появилась возможность это доказать, и уж он постарается изо всех сил. Скотт знал, что в итоге ему придется работать с рекламным агентством, и они переделают его графику и перепишут тексты по-своему, но слоган наверняка останется. И его основная концепция тоже останется. Она была достаточно сильной, чтобы выжить под огнем креатива нью-йоркских рекламщиков.