5. Быстро!
Перепрыгивая через две ступеньки зараз, я мчался на первый этаж:
вниз и поворот,
вниз и поворот,
вниз и поворот…
— Ну же, Фрэнки, скорее! — пыхтел я себе под нос.
Мысли метались у меня в голове всё быстрее. Буря усиливалась. Казалось, картинки из книги «Реальные приключения капитана Киля» ожили. Что, если гоблин-почтальон сдался и улетел?
Должно было произойти что-то по-настоящему интересное, и я не собирался упускать такой шанс. Гоблинская почта доставляла только ПОТРЯСАЮЩИЕ послания.
Я добрался до двери внизу башни и ворвался в неё, не глядя…
— Ой-й!
Я не успел остановиться и врезался в Нэнси, нашу повариху. Она закричала от страха и упала назад, на ковёр, замахав в воздухе ногами. Всеми восемью.
Наверное, стоит пояснить: Нэнси — гигантский паук. Она и правда ОЧЕНЬ большая! Нэнси — последняя представительница вида оркнейский грильяж — работает в отеле с самого открытия.
Если Нэнси встаёт на задние ноги, то касается головой потолка и с лёгкостью дотягивается от плиты через всю кухню до солонки и перечницы. Поэтому еду для множества гостей она готовит со скоростью вихря.
Но не представляй больших и страшных пауков из фильмов ужасов. В Нэнси нет ничего чудовищного. Её трудно испугаться — она говорит с шотландским акцентом, носит очки, фартук в цветочек, пушистые тапочки на четырёх задних ногах и сине-фиолетовую перманентную завивку.
— О, Фрэнки! — воскликнула она, моргая всеми восемью глазами. — Куда ты так торопишься?
— Некогда объяснять, — пропыхтел я. Всё, о чём я мог думать, — как попасть к маме на стойку регистрации и впустить ворона и его всадника-гоблина в отель. Бежать было ещё далеко. Между мной и первым этажом тянулся мегатриллион коридоров и лестниц. — Буря! Ворон! Гоблин!
Нэнси вскарабкалась на ноги и потрогала мой лоб, словно проверяя температуру.
— Ты в порядке, ягнёночек мой?
— Гоблин-почтальон, Нэнси! Там, среди бури! — наконец удалось прокричать мне. — Нужно рассказать маме!
— О-О-О! — У Нэнси засверкали глаза. — Гоблинская почта? Так неожиданно!
— СКОРЕЕ!
Нэнси решительно кивнула, схватила меня под руки и закинула на спину.
— Как скажешь, солнышко!
С этими словами паучиха помчалась по коридору верхнего этажа, а я крепко держался за щетину у неё на шее. Я обожал кататься на её спине. Мало что может обогнать паука породы оркнейский грильяж.
Нэнси клацала ногами по коридорам, как восьминогая ракета, иногда взбегая на стены и на потолок, чтобы обогнуть гостей, высунувшихся из спален, чтобы узнать, что за шум.
— Извините! — крикнула Нэнси, пробегая мимо мадам Мак-Криди, древней банши, которая приехала вчера. Бедная старушка от шока заорала так громко, что в коридоре взорвались все лампочки.
За считаные минуты мы добрались до вершины большой спиральной лестницы, которая вилась через середину отеля вниз, в вестибюль на первом этаже.
— Почти на месте, Фрэнки, — выдохнула Нэнси, оглянувшись на меня. Я зажмурился и стиснул зубы, а она начала перепрыгивать через десять ступеней разом. — МИГОМ ДОМЧИМСЯ!
Когда мы преодолели следующий поворот лестницы, я увидел, что вверх по ступеням плывёт леди Леонора Грей. Обычно она пугает туристов во дворце Хэмптон-Корт, но каждое лето делает перерыв и является в наш отель.
Привидения такие странные! Им не нужны комнаты, или кровати, или туалет; вместо этого они снимают лестницы, чтобы бродить вверх-вниз и стонать себе под нос. По-моему, мало похоже на отпуск!
— Горе мне! — завывала леди Леонора. — Я В ОТЧАЯНИИ!
— Осторожно! — крикнул я.
— С ДОРОГИ! — присоединилась ко мне Нэнси, но леди Леонора нас не слушала. Привидения НИКОГДА не слушают. Они слишком заняты завываниями и скрипом зубов, чтобы обращать внимание на других — даже на мальчика верхом на гигантском пауке!
— Ну ладно, — крякнула Нэнси и, даже не пытаясь замедлиться, промчалась прямо сквозь леди Леонору. Обожаю бегать сквозь привидений! Мама и папа всегда меня за такое ругают, но это ТАК весело. Как будто ледяная шипучка разливается по коже.
— НИЧЕГО, ЧТО Я ТУТ?! — завизжала леди Леонора позади нас. — Какая грубость!
Мы преодолели почти половину большой лестницы, но на очередном повороте я увидел ещё больше гостей впереди. Семья чертешишек карабкалась вверх, таща за собой чемоданы. Они уставились на нас широко раскрытыми глазами.
— Ну и дела, — сказала Нэнси, галопом мчась на чертешишек. Я надеялся, что у неё есть план. — Держись, Фрэнки! — Прежде чем я успел хотя бы подумать о том, чтобы напустить в штаны от страха, Нэнси закинула на перила шёлковую нить паутины и, за мгновение до того, как мы влетели ПРЯМО в перепуганных чертешишек, она ПРЫГНУЛА!
6. Небесная дверь
Когда я просил Нэнси бежать быстрее, то не мог представить, что в итоге буду орать как бешеный петух и хвататься за её завивку, потому что мы будем падать вниз головой к стойке регистрации.
Всё, что случилось дальше, было как в тумане. Мы летели, словно комета с двенадцатью хвостами, посреди спиральной лестницы. Это всё, что я помню, помимо громкого звука ЦЗЫН-Н-НЬ, когда нитка паутины, наконец, зацепилась за что-то и мы повисли прямо над полом. Я открыл один глаз и чуть не расплакался при виде чёрно-белой плитки в считаных сантиметрах перед моим лицом.
— О, чудесно! — как ни в чём не бывало улыбнулась Нэнси. Она спустила меня на землю, резко обрезала паутину и встала, оправляя фартук. — Я миллион лет не плела хорошую паутину. Может, свяжу из неё перчатки…
Из-за жуткого полёта я на секунду совершенно забыл, почему мы пытались так быстро спуститься по лестнице. Но потом увидел маму на другой стороне большого круглого вестибюля. Рядом с ней стоял Ууф, наш мастер на все руки.
— Привет, Фрэнки! — окликнул меня Ууф, размахивая огромными зелёными руками. Бац! — он нечаянно сбил вазу с цветами, стоявшую на краю стойки регистрации.
Мама замерла с раскрытым ртом. Казалось, будто она проглотила осиное гнездо.
— Мама! — я поднялся на ноги, подавляя тошноту и пытаясь не упасть снова. У меня в голове словно покрутили венчиком для взбивания яиц.
— ФРЭНСИС! Что за дела?! — рявкнула мама. Ненавижу, когда меня называют «Фрэнсис». Родители используют это имя, только когда ругаются. Это их тайное оружие. — Ну же, я жду объяснений?
Я оббежал фонтан в середине вестибюля и подошёл к каменной стойке, по которой мама сердито стучала пальцами. Ууф с грохотом повторял за ней, но не хмурился, а ухмылялся.
— Ты С УМА СОШЁЛ?! — вскрикнула мама. На её лице шок сменился гневом. — Не могу поверить, что вы с Нэнси решили попрыгать с канатом! ПЕРЕД ГОСТЯМИ!
— Мам, мы не просто так. Послушай…
— Ох и достанется тебе, Фрэнсис!
На мгновение мне показалось, что у неё из ушей повалит пар.
— Ты знаешь, как это опасно? ЗНАЕШЬ? А У ТЕБЯ КАКОЕ ОПРАВДАНИЕ, НЭНСИ?
Если бы бабуля Отрыжуля не была папиной прапрабабушкой, я готов был бы поклясться, что в этот момент вижу её характер в маме.
— Эм… миссис Банистер… Рани… я могу объяснить… — Нэнси пристыженно теребила кружевной край фартука.
— Мам, да послушай же меня!
Мама открыла рот, чтобы снова заговорить, но я знал, что если позволю ей выйти из себя, то не смогу вставить ни слова.
— ПОЧТА ПРИШЛА! — заорал я изо всех сил. Эхо моего голоса разлетелось по вестибюлю и ушло вверх по лестнице. Как будто тысячи Фрэнки орали один за другим. И это сработало.
От удивления мама проглотила слова и наморщила лоб. Закрыла рот, открыла и снова закрыла.
— Что? — спросила она наконец через несколько секунд.
— Снаружи почтальон. — Моё сердце как будто собиралось отстучать мелодию по рёбрам. — ГОБЛИН-ПОЧТАЛЬОН! ОТКРОЙ ДВЕРЬ!
— Почтальон? — вскинулась мама. — Почему ты сразу не сказал?
Мама очень гордилась нашей работой с клиентами и ни за что бы не оставила волшебное существо на улице в такую ужасную погоду.
— Ууф, найди мистера Банистера, — сказала Нэнси. — Ему тоже стоит знать.
— Ууф найти, — согласился огр и потопал в сторону кухни.
Стойка регистрации была вырезана из камня с извилистыми тролльими письменами по краям. Это была часть тролльей магии, благодаря которой отель оставался невидимым. В середине плоской поверхности находились три большие замочные скважины, окружённые золотыми символами — рыба, змея и шмель.
— Морская дверь или небесная? — спросила мама, вынимая большой медный ключ, который висел у неё на шее на цепочке.
— НЕБЕСНАЯ ДВЕРЬ! — проорал я, слишком возбуждённый, чтобы говорить нормально.
В ответ мама вставила ключ в скважину с изображением шмеля и повернула с громким ЛЯЗГОМ.
Внезапно пол вестибюля ожил у нас под ногами. Спирали из чёрных и белых плиток, расходящиеся от фонтана, начали вращаться в разные стороны, щёлкая, как шестерёнки часов.
— Уи-и-и! — засмеялась Нэнси, кружа по комнате в противоположном направлении. — Я как будто глотнула бренди из мух!
Мне пришлось проглотить хохот, когда мимо прогрохотал диван, на котором металась Глэдис Поттс, пудель-оборотень. Она была в человеческом обличье и жевала старую газету, но от неожиданности начала выть, а её уши превратились в комки кудрявой белой шерсти, и сзади сквозь платье прорвался хвост-шарик. Она быстро превратилась в пуделя полностью и удрала из вестибюля в сторону оранжереи.
Замок со змеёй открывает переднюю дверь, а если бы мама повернула ключ в скважине с рыбой, фонтан в середине комнаты отодвинулся бы в сторону и открыл глубокий колодец, который идёт под отелем до самого моря. Эту дверь используют в основном отдыхающие русалки и морские лобстериты.
Механизм в полу начал замедляться, и вестибюль перестал кружиться. Я взглянул вверх и увидел, как последний уголок потолка, на десять этажей выше, отодвигается в сторону. Теперь между нами и бурей не осталось никакой преграды, и дождь падал прямо вниз.
— Ты что-нибудь видишь? — спросила мама, перекрикивая бурю.
Нэнси обняла меня за плечи, и мы оба, щурясь, смотрели вверх. Я поджал пальцы на ногах, надеясь, что гоблин-почтальон заметил, как с лязгом открывается небесная дверь. Но сквозь дыру в потолке были видны только ночь и дождь. И вдруг…
Конец ознакомительного фрагмента
