— К тому же, — почти будничным тоном прогудел Редрот, — ты слишком стар. — Будь ты лошадью, я бы давно выгнал тебя в поле на подножный корм… или отдал на мясо.

Шутка короля удалась: старик улыбнулся.

— А теперь проверь, все ли карты и планы уложены. Боюсь, парочку забыли в зале собраний.

Гримсвальд поклонился и робко взял короля за руку. А потом, смутившись, что позволил себе такую вольность, умчался выполнять поручение. Редрот же обратился к дочери:

— Держи его при себе, Фиррина. Никто не сможет лучше Гримсвальда хозяйствовать в замке, а уж по части устройства пиров ему и вовсе равных нет. Кто знает, может, однажды королеве Айсмарка снова понадобятся его знания церемониала. К тому же гибель на поле брани была бы плохой наградой за тридцать лет верной службы.

— Обещаю, я позабочусь о нем, пап, — тихо ответила Фиррина.

— Хорошо, — подвел черту король. — Скоро Айсмарк станет твоим, Фиррина. Тебя давно готовили к этому, так что ты знаешь, что делать.

— Да, пап, — ответила Фиррина шепотом, чтобы голос ее не выдал.

— Дороги свободны от снега, так что у меня нет выбора: я должен отправиться навстречу чужакам и остановить их. Если я проиграю, вся наша земля окажется беззащитна перед врагом. Но даже если я смогу отразить нападение, от нашей армии ровным счетом ничего не останется. И тогда тебе пригодится любая помощь, потому что Полипонт отправит новые войска. Сципион Беллорум так легко не сдается. Когда выпадет снег, вы на некоторое время окажетесь в безопасности, но весной готовьтесь защищаться. Ты заполучила в союзников людей-волков. Может, найдутся и другие, кто тебе поможет.

— Кто?

— Точно не знаю… На севере, по ту сторону Призрачных земель… Говорят, там живет какое-то племя. Но я не уверен. Постарайся разузнать о них. Иногда друзей находят в самых неожиданных местах.

— А король и королева вампиров?

— Вот уж от кого я бы не ждал ничего хорошего. Но если кто и может заключить с ними союз, то это ты. Ты не такая, как я. Наверное, ты во многом пошла в мать. С каждым днем ты становишься все больше похожей на нее. Когда ты улыбаешься, я будто снова вижу мою отважную воительницу-гиполитанку… — Редрот печально улыбнулся.

Внезапно за дверью послышался шум — это примчался гонец доложить королю, что все готово к отбытию.

Фиррина бросилась к Редроту, крепко обняла и поцеловала. Она сердцем чувствовала, что видит отца в последний раз.

— Я люблю тебя, папа, — прошептала она, отошла в сторону и поджала губы, чтобы не расплакаться.

В покои короля вошли солдаты.

Редрот поднял руку, и воины остановились.

— Маггиор Тот и Оскан Ведьмин Сын, с этой минуты вы заступаете на почетную службу королевских советников. Готовы ли вы к этому?

— Нет, государь! — ляпнул Оскан.

— Вот и славно! — прогудел король уже обычным тоном. — А то я боялся, что вы оба вообразили, будто готовы. Просто говорите все, что думаете, и не обращайте внимания на вопли моей дочери. Может, это заставит ее почаще задумываться.

— Не волнуйтесь, государь, — пообещал Маггиор. Голос его, как всегда, звучал невозмутимо и мелодично. — Мы будем хорошенько присматривать за ней.

Король тепло улыбнулся и поднял свой щит.

— Что ж, тогда в путь! — прокричал он юным солдатам, которые молча дожидались приказа. — Нас ждет славная драка!

Когда же за ними захлопнулась дверь и комнату заполнила огромная немая пустота, Фибула, сидевшая среди подушек в кресле Редрота, встала и непонимающе уставилась на дверь. Но та больше не открылась, и спустя некоторое время котенок посмотрел на Фиррину и тихонько, жалобно мяукнул.

Ледяной ветер уносил с поля брани дым мушкетов и пушек, и ничто не застилало Редроту картину боя. Они с леди Теовин сидели на лошадях, наблюдая с холма за каменистой долиной, зажатой между Танцующими Девами и замерзшей рекой Фрим. В долине не на жизнь, а на смерть сошлись армии Айсмарка и Полипонта. В первое мгновение короля очаровала непередаваемая красота сражения. Ветер то и дело доносил навязчивый писк дудок и бой барабанов полипонтийской армии, а колонны враждующих войск сходились так размеренно и целеустремленно, что Редрот нашел это почти трогательным. Солдаты врага выглядели как на параде: отполированные до блеска нагрудники поверх формы красного, желтого или синего цвета в зависимости от принадлежности к тому или иному полку, яркие кушаки, перья на шлемах. Воины Редрота, одетые в тусклую сталь и кожу, казались рядом с имперцами на редкость невзрачными.

С левого фланга на строй вражеских мушкетеров и копейщиков наступали дружинники Южной чети, а в центре пешие ополченцы на удивление успешно противостояли имперским мечникам. Глядя на все это с холма, Редрот почти забыл, что война — это боль и кровь, и только когда ветер на минуту сменился, на короля обрушились крики раненых. Через минуту ветер вновь подул в другую сторону, и наступила тишина.

Король дожидался самого удачного момента, чтобы ввести в бой конницу Южной чети. Всадники, готовые по первому сигналу ринуться в бой, дружно обнажили сабли, и клинки сверкнули на солнце смертоносной волной. Раздался пронзительный зов трубы, и кони во весь опор ринулись в центр вражеской армии. Мушкетеры дали залп, а копейщики сомкнули ряды, готовясь встретить атаку. Но в последний момент конница, как и предусматривал план короля, свернула в сторону и нанесла сокрушительный удар по правому флангу противника. Редрот отчетливо видел, как обученные боевые кони молотят врага копытами, а всадники безжалостно рубят имперцев. Вражеская армия дрогнула перед этой яростной атакой и отступила назад, но тут к ней подоспело подкрепление — резервный пехотный полк, и империя удержала позиции.

Редрота глубоко впечатлила выдержка вражеских войск, нисколько не ослабевавшая по ходу битвы. Обнаружив, что Сципион Беллорум не возглавил армию лично, король Айсмарка был несколько разочарован, но кто бы ни командовал имперскими войсками в этом сражении, ему хватало коварства и решительности и недоставало разве что воображения.

— Он воюет, как по книге, — заметил Редрот, обнаружив, что вражеская армия ведет себя почти как отлаженный механизм, четко, но предсказуемо. — То-то они удивятся, когда поймут, что проиграли.

Сражение продолжалось уже второй день, и настало время для решающего удара. Пока король спешно вел свою армию на помощь Южной марке, леди Теовин проявила себя великолепным полководцем, нанося удары и отступая, выматывая врага: полипонтийцы, как ни старались, не продвинулись и на милю от пограничного перевала. Вблизи гор местность была очень каменистой, крутые склоны и каньоны предоставляли множество прекрасных мест для засады, и Теовин умело использовала это преимущество, бросая свою маленькую, но бесстрашную армию в короткие, почти самоубийственные атаки и отводя обратно в безопасные убежища.

Сейчас баронесса спокойно наблюдала за ходом битвы, сидя в седле, а король тайком поглядывал на нее. В профиль леди Теовин напоминала старого коварного орла, и носовая пластина шлема не могла полностью скрыть ее крючковатый нос. В ясных голубых глазах светился только холодный расчет, когда баронесса с ледяной невозмутимостью отмечала, как битва принимает то один, то другой поворот. Свои длинные серо-стальные волосы, пересыпанные сединой, она заплела в две косы и уложила их тугими спиралями по бокам головы, так что они казались продолжением ее боевого шлема. А еще она провела черной краской полосу поперек переносицы и под глазами и жевала что-то, от чего ее крепкие белые зубы стали кроваво-красными.

«А ведь для многих имперских солдат это свирепое лицо стало последним, что они видели в жизни», — подумал Редрот и вздрогнул. Да, он не хотел бы иметь такую женщину среди своих врагов…

Король вновь обратил свой взор на поле сражения. Пора было приступать к решающим маневрам. Получив сигнал, арбалетчики открыли огонь, обрушив на противника град стрел. Им ответила одна из немногих оставшихся пушек, но ядро даже не долетело до войск Редрота. Противник лишился трех из каждых четырех орудий после первого же дня сражения, когда король лично возглавил конную атаку на вражеских пушкарей. Редрот перед этим рассчитал, сколько времени требуется на то, чтобы переместить и заново зарядить каждую пушку, а зная это, было совсем нетрудно между залпами обходить орудия с флангов и атаковать. Конечно, если бы вражеский военачальник был посообразительнее, он бы расположил пушки оборонительными кругами или квадратами и приставил бы к ним отряды копейщиков для защиты. Но, к счастью, Сципион Беллорум пока отсутствовал. Хотя и само по себе численное превосходство имперцев было страшным оружием. Будь у вражеского командира еще и тактическое чутье, Айсмарк потерпел бы поражение в первый же день.

Редрот отправил гонца с приказом лучникам, и те обрушили на вражеские позиции смертоносный ливень стрел. Жаль, что лучников было мало. На поле боя от луков намного больше проку, чем от мушкетов: лучник может выстрелить шесть раз в минуту, а мушкетер — хорошо, если один. В первый день битвы между ними состоялась краткая кровопролитная перестрелка, закончившаяся чистой победой Айсмарка: лучники серьезно проредили вражеские ряды, оставаясь слишком далеко, чтобы пули мушкетов их достали.