Теперь они просто не касались этой опасной темы — смотреть очередное представление или нет. Она, как на работу, устремлялась к Дельфинарию, едва заслышав знакомую музыку. Он провожал её, потом возвращался к старому дереву — там никого не было. Одному было плохо, очень. Мальчик мог бы стать другом, но сначала ему надо помочь. Главное, чтобы он перестал бояться.
Мальчик не приходил, а общаться с ним заочно — он ещё больше испугается. Пусть хотя бы вначале у него будет связано то, что он видит, и что отражается в его голове.
В тот день они с Куной подплыли к своему месту возле старых бочек. И она мгновенно забыла о существовании Дэна. Так было всегда, стоило ей оказаться возле Дельфинария.
Он мог отплывать и возвращаться, пытаться привлечь её внимание трюками — почище тех, что проделывали тамошние артисты. Ничего не помогало.
Дэн повернулся и поплыл вдоль берега. Он не сердился на Куну, не мог на неё сердиться.
Мальчика Дэн увидел ещё издали. Он ходил по мокрому песку у самой кромки воды, изредка оглядывался на девушку, что сидела на стволе дерева.
Увидев Дэна, отбежал к ней, взял за руку, но дальше не уходил. И продолжал смотреть на Дэна.
— Не бойся меня, — прозвучал голос в его голове.
Он звучал тихо, чуть слышно, успокаивающе — как у Жени или Виктора Сергеевича.
И мальчик уже не боялся его, как не боялся других голосов, которые слышал постоянно.
— Подойди поближе. Ты можешь дотронуться до меня, смелее! Погладь меня, ещё, мне очень приятно. Ну, вот и кончилась твоя храбрость, бежишь от меня. Ничего, это ничего, ты привыкнешь, и мы станем друзьями. Приходи завтра. Придёшь? Кивни, если придёшь. Наклони голову, вот так!
Дэн выпрыгнул из воды и наклонил свою клювастую голову.
Мальчик засмеялся и кивнул. И посмотрел на Женю.
Теперь у неё было растерянное и испуганное лицо.
Возле кабинета Виктора Сергеевича ещё толпились родители. Только вечером, когда Антон уже спал, Женя поймала главврача в коридоре.
— Больше не боится океана?
— Он гладил дельфина. Но самое главное — когда дельфин наклонил голову, он тоже наклонил. И засмеялся, и ещё раз наклонил.
Утром Виктор Сергеевич попросил Антона:
— Ты можешь наклонить голову, вот так? Кивни мне!
Мальчик наклонил голову. Потом поднял её и улыбнулся вполне осмысленной улыбкой.
Главврач бросился смотреть свои кривые. И Женя склонилась над столом. И вдруг заметила, что Антон тоже внимательно смотрит на кривую линию, что выбегает из-под самописца.
Назавтра, как только мальчик увидел Дэна, он встал и подошёл к самому прибою.
Ещё немного, и он вошёл бы в воду. Это было вполне осмысленное движение — увидеть дельфина и пойти ему навстречу.
— Ну, иди ко мне. Ты умеешь плавать? У вас там, в доме, есть бассейн?
Мальчик наклонил голову.
— Отлично, ты понимаешь меня. У нас получилось! — Дэн от радости сделал свечку. И Антон смеялся, и поднимал брызги.
— А теперь давай знакомиться. Тебя зовут Антон, ты — Антон, а я Дэн.
— Ты Антон, а я Дэн.
— Да нет же!
— Я Антон?
— Правильно!
— А ты Дэн!
— Ну конечно! — Дэн опять сделал свечку от радости, и Антон засмеялся.
Женя не сводила с него глаз и не шевелилась. Она не понимала, что происходит.
— Повтори теперь вслух. Не получается? Ничего, мы ещё завтра попробуем. Придёшь завтра? Кивни, если хочешь сказать «да».
Антон кивнул.
— Завтра скажешь, как тебя зовут!
Теперь Дэн спокойно оставлял Куну у Дельфинария и спешил к Антону. На посторонний взгляд ничего не происходило. Антон сидел на песке, а Дэн плавал мимо туда и обратно. Женя держалась в стороне. Вроде ничего не происходило, только полоски графиков у Виктора Александровича показывали поразительные результаты.
И Дэна Антон понимал, мгновенно схватывал новые слова и понятия, но говорить не мог. С Дэном он мог общаться мысленно, но с Женей…
Она не могла понять, когда Антон что-то пытался объяснить ей жестами и мимикой, и расстраивалась вместе с ним.
— Терпение, терпение, всё идёт хорошо. Старайтесь так ставить вопросы, чтобы он мог отвечать по да-нетной системе, да или нет, это простейший код, на этом вся вычислительная техника построена.
— Но он хочет мне что-то сказать и не может. И это мучает его. Может, попробовать учить его писать?
— Не спешите, мне кажется, его ещё рано нагружать, пусть развивается постепенно.
Но Жене казалось, всё идёт медленно, медленно!
А с Дэном у Антона шла напряжённая повседневная работа. Антона мучило, что мысли, которые так быстро мелькали в его голове, он не мог произнести вслух.
Он старался, шевелил губами, но ничего не получалось.
С Дэном он научился связываться в любую минуту, стоило только позвать мысленно, и Дэн откликался.
А чаще Дэн окликал его:
— Я свободен, приходи на берег, малыш! — И Антон брал Женю за руку и показывал на океан.
Но Антону хотелось быть с Дэном чаще и чаще.
И утром, или днём, или вечером, он звал:
— Дэн, ты где?
— У Розовых скал.
— Что такое Розовые скалы, расскажи!
— Это горы, которым, может, миллионы лет. И море, и ветер, и дожди работали над ними, стихийно, конечно. Они вымывали мягкие породы, и образовалось множество пещер и лагун и на земле, и под водой, это целый замок, вот бы тебе посмотреть!
— А это далеко?
— Час пути мне или теплоходу.
— Дэн, сколько тебе лет?
— Зимой будет шесть.
— А мне?
— Тебе десять, но нас нельзя так сравнивать, я ведь уже почти взрослый.
— Откуда ты столько всего знаешь?
— Когда у меня появляется вопрос, появляется и ответ, чаще всего. Наверно, у нас, как у людей, есть своя библиотека. И она отвечает на мысленные вопросы.
— На любые?
— Нет, далеко не на все. Может, Вожакам даётся больше ответов.
— А где она, в океане?
— Нет, в космосе, наверно.
— Как интересно…
И вечером, перед сном, снова спрашивал:
— А теперь ты где, Дэн?
— А теперь — я проводил Куну к Дельфинарию, она очень любит смотреть представления. И мне приходится ждать, чтобы проводить её домой.
— Дельфинарий — это дом, который построили дельфины?
— Нет, Дельфинарий построили люди. Это как театр, но артисты в нём — дельфины. Они живут в неволе и развлекают людей. Впрочем, ты же не знаешь, что такое театр. Ты так многого ещё не знаешь! Тебе надо обязательно учиться читать и смотреть телевизор.
— Я постараюсь объяснить это Жене. Расскажи про Дельфинарий!
— Завтра приходи на берег, расскажу. А сейчас спи, тебе надо набираться сил, чтобы скорей стать здоровым.
— Спокойной ночи, Дэн!
Какая у него счастливая улыбка, — подумала Женя, когда зашла проведать Антона перед сном.
Океан штормило, и Женя повела мальчика гулять в парк.
А он тянул её, тянул к океану.
— Дэн, ты где? Меня не пускают на берег.
— И нам Вожак сегодня не разрешил уходить от Розовых скал. Шторм — страшная сила, он поднимает такие волны! Любой корабль может выбросить на берег. Сегодня никто не выйдет в море, по радио было штормовое предупреждение. Ты в парке, мы и так можем поговорить.
— Шторм начался утром?
— Нет, ночью, мы как раз возвращались домой. Вместо полутора часов на дорогу ушло все три. Куна хотела заночевать в Тёплой бухте, но родители волновались.
— Дэн, расскажи про Дельфинарий.
— Знал бы ты, как он мне надоел! Но Куну тянет туда, ничего не могу поделать. Там большие трибуны — место, где сидят люди. Похоже на палубу теплохода. А внизу — бассейн, где дельфины показывают разные трюки. Как я — там, у берега, только под музыку. Детей из других корпусов приводят на эти представления, а ваших — нет. А вашим это в тысячу раз нужнее, им надо общаться с дельфинами, плавать с ними. Тогда они начнут выздоравливать.
— Как я? Я ведь поправляюсь?
— Ты уже почти здоров. Не получается с речью — но мы справимся, ты справишься! И школу окончишь, и многое сможешь сделать в жизни. Такие способности, как у тебя, не часто встречаются у людей.
— А другие дети, они поправятся?
— Не сразу, не один год понадобится. Они станут нормальными людьми с нормальными способностями. Но им обязательно нужно общаться с дельфинами. И с родителями — не раз в месяц, им так нужна любовь!
— Но как мне сказать об этом Жене или Виктору Сергеевичу! Я же не могу им объяснить! Выходит, из-за меня ребята не смогут выздороветь!
Антон расплакался, он плакал и плакал, и Женя никак не могла понять, почему.
— Антон, что случилось? У тебя что-нибудь болит? Где у тебя болит, покажи!
Но мальчик только качал головой и плакал.
В следующий выходной «Ласточка» опять пришла к причалу Санаторной зоны. И в вестибюле третьего корпуса появился сам капитан в белоснежном парадном кителе с букетом красных роз. Медсестра и нянечки, как заворожённые, смотрели ему вслед. И конечно, очень завидовали Жене, ведь Сергей Николаевич пришёл именно к ней.
А Женя всю неделю уговаривала себя, что он не придёт больше никогда. И вдруг — он. И эта белоснежная парадная форма, и розы, и улыбка.
Какое счастье, Господи!
— Здравствуйте, Сергей Николаевич! Неужели эти розы — мне?
— Вам, конечно. Ну, рассказывайте, как вы тут. Тяжело?