Светлана Греза
Эксперимент. Код потери
Эмма
1962 год
В один день все перевернулось с ног на голову.
Массивная дверь за спиной Эммы закрылась, отрезав ее от прошлого. Октябрьское солнце неожиданно ослепило, заставив остановиться и зажмуриться.
«Брата у меня больше нет! Он для меня умер!» — пронеслось в голове.
— Здравствуйте, Эмма Робертовна…
Она открыла глаза. Мимо прошел опрятный молодой человек. Наверное, ее ученик. Теперь уже бывший.
Эмма сделала глубокий вдох и быстро пошла в сторону улицы Кирова.
Позади были надежные стены Лубянки, защищавшие ее почти восемь лет. Впереди — огромная площадь и суета. «Железный Феликс» стоял к ней спиной. Казалось, даже памятник всем своим видом показывал, что ее больше не существует. Вердикт: «Уволена в связи с сокращением штата».
Но перед этим, в приватной беседе с неким очень уважаемым чиновником, Эмма узнала новость. Это заставило ее умереть и родиться заново.
— Мы очень ценим то, что вы сделали для нашего дела. Подготовка офицеров проводилась качественно, но факт остается фактом, — продолжало греметь в голове. — Ваш брат — предатель…
Эмма шла, не замечая шума улиц. Мысли летели в прошлое.
Две недели назад Карла провожали на конференцию в Германию большим, дружным медицинским коллективом. Последние наставления, перспективы… Эмма была счастлива, что именно ее брата Учитель выделил, сделав своим преемником. И вот теперь она потеряла брата, потеряла статус «незапятнанной личности», интересную работу в одной из самых влиятельных организаций страны, но главное — возможность общения с дорогим человеком, с Учителем. Он явно дал понять, что между ними, между их семьями не может быть никаких отношений. Карл ранил его слишком глубоко.
Впереди показался вестибюль станции метро «Кировская». Пятнадцать минут до «Кропоткинской» — и Эмма дома.
«Нет, только не домой!..»
Она обогнула красивое здание с колоннами, пропустила трамвай и побрела по бульвару.
Вокруг почти никого: только пенсионеры, порой слишком громкие в своих пересудах. Протирая краску на скамейках, они с любопытством провожали взглядами невысокую женщину с подчеркнуто королевской осанкой.
«Эмма, помни, ты уникальна. Ты сможешь добиться многого…» — голос Учителя отрывался с пестрыми листьями и летел, подгоняемый холодным ветром.
Ей сорок восемь. Она выдержит. Как выдержала первый удар: сильный и не менее болезненный.
В ту осень тридцать первого года Эмме было почти семнадцать. И прекрасно образованная, уверенная в себе девушка превратилась буквально в ребенка: как сухая почва, она впитывала все, что ОН говорил.
ОН. Учитель. Молодой талантливый ученый-психолог, притягивающий к себе таких же увлеченных тайнами человеческой сущности коллег.
Его ум, интеллигентность и целеустремленность полностью завладели мыслями многих студентов. Образовался узкий круг единомышленников. Карл входил в него, был одним из немногих, кто сопровождал Учителя в поездках. А Эмма, пользуясь новыми веяниями о свободе женщины в молодом Советском государстве, сопровождала брата. Она преклонялась перед талантливым ученым, чуть дышала рядом с ним и не покидала часами последний ряд аудиторий.
Брат подшучивал над ней и называл «кроликом под гипнозом». Ей же было все равно. Не имело значения, что думает и говорит брат или кто-то еще. Главное, ОН позволяет посещать его потрясающие лекции.
Когда же студенты и Учитель никак не могли расстаться, она шла за ними, вслушиваясь в Его голос, и часто чувствовала на себе Его умный пронизывающий взгляд.
Тот опыт и те ощущения давали ей теперь возможность не сойти с ума.
«Эмма, представь. Ты в лесу. Ты идешь по тропинке. Светит солнце, пропуская косые лучи через пышные кроны сосен. Лес светлый, сухой, приветливый. Каждое дерево будто кланяется тебе и хочет поведать свою историю. Что ты слышишь? Расскажи мне…»
Ватага мальчишек пронеслась мимо скамейки, на которую присела Эмма: она вздрогнула и напряглась всем телом — не хотелось возвращаться, не хотелось терять звук Его голоса.
Тогда она покорила Его, увлекла. Ее юность и любознательность не могли остаться незамеченными. Он стал для нее единственным счастьем и самым близким человеком. Но ненадолго.
Никто не узнал о катастрофе, которую пережила Эмма, прощаясь с первым настоящим в жизни чувством. Так бывает… Так случается… Учитель неожиданно встретил другую. И Эмма заболела.
Месяц прошел как в тумане — ни жива ни мертва, — но простила. Не смогла не простить. И не могла уйти из жизни, оставив Его в ней.
Став более жесткой, более независимой, она собралась с силами и склеила свой мир из осколков. Получилось коряво, холодно.
«Что ж, пусть…»
Она очень быстро согласилась выйти замуж за Георгия Шеллинга, друга брата.
«Коряво, холодно — и что ж… Многие так живут».
Ее семья с радостью приняла будущего ученого-врача: надежный, ответственный, к тому же у него близкие им немецкие корни. Впоследствии Георгий стал ведущим кардиологом Москвы.
Уже через семь месяцев после свадьбы родился первый сын — Герман, а через два года — второй, Александр.
Но ничего не менялось. Эмма оставалась рядом с Учителем под любым предлогом. Вела дневники, помогала с переводами научной литературы. Упорность сродни безумству: «Пусть ОН женат, а я замужем — и что?»
А в сорок первом началась война. Мужа отправили на фронт, но Эмма сильно не переживала. Да, получала его письма. Да, знала, что он герой. Да, в глубине души гордилась им, верным другом, но не более. Она жила другой жизнью, перемещалась по стране за братом и Учителем, куда бы ни забросило их неспокойное время.
Вернувшись из эвакуации в Москву, Эмма устроилась на кафедру лаборантом. Это было наслаждение: участвовать в творческих поисках гения, создавать для Него условия идеального научного процесса. Документы были в порядке, свежий чай заварен. В любой свободный момент они могли разобрать работу какого-нибудь перспективного студента или интересную научную статью. Он увлекал ее своими рассказами о возможностях человеческого мозга, о глубоком значении молодой науки — нейропсихологии. Она же была прекрасным слушателем, собеседником и соратником в Его повседневных трудах и заботах о нуждах других.
Конечно, со временем возникли вопросы. В штат научных сотрудников стали брать только узких специалистов, и Эмма оказалась не у дел. Но все же на курсах психологии или на совместных семейных вечерах она находила возможность общения с Учителем.
Он посоветовал ее, как отличного репетитора иностранных языков, высокопоставленным знакомым. И когда в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом был сформирован Комитет госбезопасности СССР, Эмму рекомендовали туда специалистом в области немецкого и французского.
Новая работа преподавателем и консультантом при Высшей школе КГБ помогла ей почувствовать себя «значимым членом общества», каковым она всегда желала стать. Она прочно держалась, имела знакомства и возможности. Весна. Лето. Осень.
Но все рухнуло в один день.
Эмма медленно шла по бульвару. Солнце затянуло тучами. Холодный ветер, пронизывающий насквозь, напоминал о скорой зиме ее нового существования, о вечной зиме — приближающейся старости и безвозвратно потерянной прежней жизни.
«Ты сможешь добиться многого…» — повторял Его голос.
И она свято верила в это, сопротивляясь ненастью.
