Глава 2

Покинув кабинет Фита, детектив зашагал в сторону лифтов. Девушка с заплаканными глазами выросла перед ним как из-под земли.

— Это вы — детектив? — шмыгнув носом, спросила она.

— Я — детектив, — согласился Коллингейм.

Эффект внезапности прошел, и Алекс смог нормально ее рассмотреть. Это была стройная блондинка лет двадцати шести — двадцати семи. Она была симпатичной даже несмотря на припухший от слез нос. На фоне покрасневших белков светло-серые радужки, казалось, светились. Она шумно всхлипнула, приоткрыв розовые губки. Алекс выдохнул.

— Я хотела бы с вами поговорить. Только не здесь, не в коридоре.

Девушка потянула Коллингейма за рукав, и он, как осёл за морковкой, послушно поплелся следом. Блондинка огляделась по сторонам, споро прошла мимо нескольких дверей, приложила руку к кодовой панели и затащила детектива в кабинет. Алекс был бы не против, если бы сейчас она прижала его к стене и впилась своими розовыми губками ему… да хоть бы и в рот. Но, увы, девушка, прижав руку Коллингейма к своей груди, посмотрела на него умоляющими глазами и прошептала:

— Как вы думаете, он жив?

Алекс резко дернул головой, приходя в себя.

— Кто? — уточнил он.

— Милле, — тоном «какие могут быть варианты?» пояснила девушка. — Мой Милле жив?

— Так. — Шестеренки в голове медленно, но начали вращаться. — «Милле» — это Эмиль Роул? — Получилось хрипловато.

Блондинка закивала головой. Неприязнь к незнакомому китиарцу набирала обороты.

— Прошу прощения. — Голос опять засипел, и Коллингейм откашлялся. — Кто вы, и кем вам приходится Эмиль Роул.

— Меня зовут Даниэла Вуд. Я… Мы… Мы встречались с Эмилем, — подобрала она наконец подходящее слово. — Так он жив?

— Пока ничего утешительного сказать не могу. У вас есть какие-то предположения о том, что произошло?

— Их похитили, — твердо произнесла Дэниэла.

— Почему вы так решили?

— Им угрожали, — тоном «это же все знают» ответила она. — С самого начала.

— Поподробнее можно? — Алекс подобрался.

— Вы не слышали? Антикитиарские экстремистские группировки. О них даже по галовидению говорили. И в Сети писали. — Алекс ни о каких группировках не слышал, и удивленно поднял брови. — На центральные каналы, правда, эту информацию не выпускали. Создавали видимость благополучия, — выплюнула Даниэла с ненавистью. — И вот… досоздавались. — Она снова шмыгнула носом и отерла наклюнувшуюся слезинку.

Коллингейм поставил для себя галочку поискать информацию об экстремистах. Оказывается, столько всего прошло мимо него…

— Они вели себя агрессивно, вызывающе? За что их не любили?

— Их не не любили, — с вызовом ответила девушка. — Их боялись.

Алекс склонил голову набок. Это что-то новенькое.

— Нет, вы неправильно меня поняли, — поправилась Даниэла. — Не их самих, а находиться рядом с ними. Из-за всех этих… угроз.

— А кто-нибудь еще знал об этих «угрозах»?

Случается, экзальтированные барышни придумывают такое, чего на самом деле нет.

— Конечно. Сначала китиарцы докладывали обо всех случаях в службу безопасности. Но от них только отмахивались. Потом они перестали кому-либо говорить.

— В чем заключались угрозы?

— Насколько мне известно, ни в чем конкретно. У них разбомбили оборудование в кабинете. Как-то в аэрокар Эбигейл подбросили дохлую кошку. А Оуэну на рабочем столе нацарапали: «Убирайтесь прочь, нелюди». Вот в таком духе…

Она вздохнула.

Ничего себе шуточки. Очень остроумные.

— Вы не замечали в последнее время что-нибудь странное, необычное в поведении Эмиля? — поинтересовался детектив.

Он ведь собирался сворачивать удочки, добавил про себя Алекс. Должен же был как-то сообщить девушке о своих намерениях. Или планировал исчезнуть по-английски?

— Он был раздражен, но не хотел говорить о причинах. — Блондинка сложила руки под грудью. Весьма соблазнительной грудью. — Говорил, что это его проблемы, и он не хочет меня нагружать. Но я так поняла, что у них возникли трения в команде.

— Почему вы так решили?

— Я как-то шла к нему, и услышала из-за двери громкие голоса. Милле кричал что-то вроде: «Кончай с этой дрянью!» Оуэн ему отвечал: «Не лезь не в своё дело!» В это время в коридоре послышались шаги. Я испугалась, что меня могут застать за подслушиванием, и вошла. Бродски отвернулся. Эмиль вывел меня из кабинета и потом долго молчал.

У Алекса была версия, о какой именно «дряни» шла речь, и она была не «кто». Похоже, Оуэн действительно подсел на «нирвану». Печально.

— Роул говорил что-нибудь о том, когда они собирались завершать работу?

Интересно же: сказал или не сказал?

— Нет, он ничего не говорил. У них в последнее время что-то не ладилось. После того, как Эбигейл открыла механизм запуска синдрома, они были счастливы. Но время шло, а прогресса по лечению не наблюдалось. Но Эмиль не сдавался. Он был уверен, что обязательно найдет выход!

— Когда вы общались с ним в последний раз?

— Вечером перед исчезновением. Я ему звонила. Мы совсем недолго поговорили. Он сказал, что у него срочное дело, он должен помочь кому-то из своих… Я так и не поняла, кому.

— Спасибо, Даниэла.

— Можно просто «Дэнни», — улыбнулась девушка и протянула руку. Алекс пожал тонкие пальчики. — Пожалуйста, если что-нибудь узнаете…

Колингейм кивнул:

— Дам знать.

Даниэла выглянула в коридор, а потом быстро вытолкнула детектива из кабинета и закрыла дверь. Голова Алекса была пуста, как вакуум за иллюминатором космолета. Детектив автоматически добрался до лифта, и, лишь спустившись вниз, сообразил, что собирался зайти в лабораторию китиарцев. Он чертыхнулся. Двое сотрудников в лабораторных халатах прервали разговор и разошлись в стороны, освобождая проход. Алекс с невозмутимым видом нажал «10», будто таков был план. Белохалатные переглянулись, вошли внутрь, но встали от детектива поодаль. Да и бог с ними. Коллингейм и сам предпочёл бы держаться подальше. И от них, и от исследовательского центра, и от этого дела вообще. Зажигать где-нибудь на Парадизе в компании экзотической мулатки. К примеру. Он только что убедился, что жизненно нуждается в отдыхе. И какой-нибудь мулатке. Блондинке. Брюнетке. Рыжей. После бегства Роул что-то разладилось в его личной жизни. Раньше она была периодической, а теперь превратилась в эпизодическую. Китиарцы — зло. Если бы не Роул, он бы наверняка склеил эту Дэнни. Кто из Роулов виноват больше, Алекс определиться не успел, потому что добрался до искомых кабинетов.

Забавно, но здесь его никто не останавливал и ничего не требовал. Детектив вспомнил, что на десятый этаж его не посылали. Он огляделся. Всё-таки хорошо, что он пошел в полицию, а не в науку. Да, у него была маленькая отгородка в огромном помещении отдела, но за ней он был скрыт от посторонних глаз. Кабинеты китиарцев представляли собой огромные аквариумы. Впрочем, соседние были такими же. Внутри большого аквариума стояли аквариумики помельче, с какой-то аппаратурой. Над кабинетом десять-тридцать пять горела лампа. На ней было написано «Не входить». Внутри никого не было. Видимо, помещение проходило санобработку. В соседнем, тридцать шестом, ссутулившись за столом, сидел темноволосый паренек.

Алекс постучался. Парень дернулся и оглянулся. Вид у него был испуганный. Детектив изобразил дружелюбную улыбку и показал жетон. Судя по выражению лица, с которым парень шел открывать, одно из двух было лишним.

— Здравствуйте, меня зовут детектив Алекзандер Коллингейм. Я расследую дело об убийстве Оуэна Бродски. Вы мистер Смит?

— Да какой уж там «мистер», — поморщился парень и отмахнулся. — Зовите меня Райан. Проходите. Присаживайтесь, куда хотите, — он широко повел рукой, как певец в опере, — у нас сегодня малолюдно.

Типа, пошутил.

— Спасибо, — поблагодарил Алекс и развернул к центру стул от ближайшего стола. В ногах правды нет. Хоть там искать не нужно.

— Вам, наверное, уже наговорили про них всяких гадостей, да? — начал в лоб Райан. Он уселся в кресло напротив, уперся локтями в подлокотники и подался корпусом вперед.

Коллингейм кивнул.

— Они были совсем не такие! — заявил парень.

— Не какие? — уточнил Алекс.

— Ну… они не были высокомерными, занудными, нелюдимыми. Как вам их еще характеризовали? — Парень слегка покачивался корпусом верх вниз, будто плечи у него были присоединены к тазу пружиной. Он вскинул правую ладонь в сторону: — Исчадиями зла? Порождениями геенны огненной? — Вторая ладонь направилась влево.

Театр одного актера. Последняя гастроль артиста.

— А что, нет? — спросил Коллингейм, чуть склонив голову и изображая глубочайшее участие.

Смит фыркнул, собрал кисти в замок и прижал их для надежности подбородком:

— Нет. Они были очень милыми и веселыми. Особенно Роул.

Опять этот Роул!

— Они многое знали, многое умели, и, понимаете, — рука парня вырвалась из заключения, теперь — вперед, как у нищего, — не жмотились, как наши. Не боялись, что кто-то украдет их открытия! Они всем делились, — вторая рука присоединилась к первой. — Когда нужно — разжевывали, чтобы было понятно.